Люсьен Гольдберг - Скандалы

Кик еще раз выслушала историю Марии, которую та надеялась продать подороже. Она рассказала, как вдруг ей начали угрожать, забрали из больницы и засунули в какую-то дыру в Кенте. Она мечтала об известности, о портретах в стиле Энди Уорхола, а также о мести. Кик пообещала ей помочь осуществить все это, оставшись с Марией наедине в одиноком загородном коттедже, где не было даже телевизора.

На следующий день, рано утром Кик уже проходила таможенный контроль в аэропорту имени Кеннеди. Она толкнула вращающиеся двери, вышла на площадь и собиралась уже повернуть направо к стоянке такси. Вдруг она остановилась как вкопанная, увидев прямо перед собой картонный плакатик с яркой надписью, сделанной фломастером: „Мисс Кэтрин Батлер".

Кик удивленно посмотрела на человека, державшего плакатик, и последовала за ним к стоянке личных машин.

В длинном черном лимузине с открытой задней дверцей она разглядела ноги в вельветовых брюках.

– Джо! – радостно воскликнула она. – Тебе незачем было беспокоиться.

Джо протянул ей букет роз и помог устроиться на заднем сиденье.

– Добро пожаловать домой, победительница, – широко улыбнувшись, сказал он.

Кик поцеловала его и поправила подол длинного плаща. Откинувшись на сиденье, она перевела дыхание.

– Какое блаженство, дорогой. Я так вымоталась.

Джо взял атташе-кейс, стоящий у его ног. Вынув экземпляр „Курьера", он протянул его Кик.

– „Рам и обман", – прочитала она заголовок, напечатанный огромными черными буквами над фотографией Кико Рама во всю полосу. Чуть ниже была фотография Марии с курчавыми волосами и еще одна: Ирвинг покидает свою контору, прикрывая лицо портфелем. – Думаю, Кико откажут в работе.

Развернув номер, она увидела материал Бэби, занимавший две полосы. На первой колонке красовалась улыбающаяся физиономия Бэби.

Кик торопливо пробежала его. Бэби, конечно, перестаралась, преувеличив и приукрасив все, что возможно: она писала о том, как Марию искали по всей Англии, о полном опасностей ночном бегстве от охваченного страстью Абнера Хуна. Унылое пребывание Марии в коттедже Хуна преобразилось в тяжкое заточение: дни проходили в молитвах, а ночи наполнены ужасом ожидания.

Кик обрадовалась, что Бэби, как и обещала, не стала распространяться о роли Ирвинга в этой истории, лишь намекнув об этом на второй полосе. Намек был достаточно прозрачным, но никаких подробностей.

– Посмотри страничку „Виноградинки", – сказал Джо.

Кик пролистала несколько полос и вслух прочитала абзац на десятой странице, указанный Джо.

„Вы, несомненно, удивитесь, обнаружив в декабрьском номере журнала „Четверть часа" глубокий анализ личности известного юриста Ирвинга Форбраца. Автор его – независимая журналистка Кэтрин Батлер, и ее статья будет первым..." – Кик остановилась.

– Твоя работа? – спросила она Джо, стараясь сохранить серьезность.

– В общем-то, нет. Позвонила Фиддл и попросила меня об этом.

– Уф, – вздохнула Кик. Сложив газету, она повернулась к Джо. – Настоящая сенсация! Бэби, должно быть, вне себя от счастья.

– Я слышал, Таннер позвонил ей сегодня в Лондон и сказал, что пора ей браться за колонку Лолли.

Кик улыбнулась.

– Знаешь, сначала я и не знала, что об этом думать. А теперь понимаю, что Бэби справится. Когда она начнет?

– Через пару недель.

– Только? – удивилась Кик. – Почему так не скоро?

– Понятия не имею. Она сказала Таннеру, что хочет задержаться в Лондоне, будто раскапывает еще одну историю.

Кик опять улыбнулась. В Лондоне Бэби интересовал все тот же Пако. Когда Кик уезжала из „Клэриджа", они опять были вместе. Гай, провожая ее до такси, сказал, что Таннер согласился оплатить неслыханные расходы Бэби, и ее теперь снова обслуживают в номере.

– Знаешь, кто больше всех разволновался? – хмыкнул Джо, когда лимузин, вылетев на скоростную трассу, направился в сторону Манхэттена.

– Да мало ли кто из заинтересованных лиц!

– Абнер Хун. Он так орал на юриста Мосби по телефону, угрожая подать в суд за клевету, что даже удивил всех. Думаю, его взбесил намек на то, что он хотел выудить из Марии пикантные подробности. Боюсь, прежде чем все кончится, тебе раз-другой придется давать показания под присягой.

– Я готова, – сказала Кик сжав кулачок и размахивая им в воздухе.

– Ну, с тобой не соскучишься, – засмеялся Джо, разжимая пальцы и целуя ее в ладошку.

Кик повернулась к нему.

– Ох, Джо, я так рада. Ты даже не представляешь себе. Не могу дождаться, когда сделаю свой материал об Ирвинге.

Джо выпустил ее руку и хлопнул себя по карману.

– А, вот он, – сказал он, вытащив из внутреннего кармана пиджака сложенный лист. – Я составил список тех, с кем тебе стоит связаться. Побеседовав с этими людьми, ты получишь все, что надо.

Кик просмотрела список.

– Ух, – выдохнула она. – Ты нашел Тикки Шамански?

– Он самый старый из оставшихся в живых членов команды в Лас-Вегасе.

– И он поговорит со мной об Ирвинге?

– Все, кто указан в этом списке, поговорят с тобой, Кэтрин.

– Почему все время „Кэтрин"? Даже у водителя на плакатике было написано „Кэтрин".

– Так надо. И Фиддл согласна со мной. Кик вскинула брови.

– Вы с Фиддл перемывали мне кости, пока я там пахала?

Джо кивнул на список.

– Ты должна поблагодарить Фиддл за половину имен в этом списке. У нее давняя деловая связь с Ирвингом, так что кому, как не ей, знать, где зарыта собака.

Кик снова заглянула в список. Многие имена были ей знакомы. Некоторые удивили ее и обрадовали.

– Таннер Дайсон? И он согласен?

– Ага. Ирвинг внушает ему отвращение. Таннер говорит, что тот обвел его вокруг пальца, поэтому он послал Бэби в Лондон, поручив ей раскопать что-нибудь о старых врагах Ирвинга.

– А кто такая Рона Фридман? – спросила Кик, увидев это имя в списке.

– Бывший редактор „Уинслоу-Хаус". Не знаю толком, какое она имеет к этому отношение, но Таннер полагает, что она может рассказать тебе об издательском аспекте деятельности Ирвинга.

– Ты сказал „бывший". Что она сейчас делает?

– Она вместе с женой Таннера начала какое-то дело. Может, он надеется, что ты в своем материале расскажешь и о том, чем они занимаются.

– Все может пойти в дело, – заметила Кик. Джо положил розы на сиденье и притянул к себе голову Кик.

– Я скучал по тебе, – сказал он, прижимаясь губами к ее лбу. – С тех пор как ты уехала, я не мог даже смотреть на потолок своей спальни. Там осыпалась штукатурка, а мне казалось, что я вижу звезды.

Кик выпрямилась.

– О, Господи, аукцион! Бедная Нива! Я ей так и не позвонила. Она, должно быть, думает, что на меня нельзя положиться.

– Я отряжу репортера, чтобы осветить это событие. Надеюсь, что ты дашь ему интервью, введешь в курс дела, сообщишь подробности. Об этом аукционе будут много писать, особенно после публикации о том, что найдена работа Родена.

Кик снова прильнула к его плечу.

– Как ты думаешь, аукцион пройдет удачно?

– Вопрос, любовь моя, в том, насколько тебе понравится роль богатой дамы?

Кик уютно устроилась у Джо под мышкой. Ей не хотелось думать о том, что случится в будущий уик-энд. О, конечно, очень приятно надеяться, что ей не придется больше голодать или спать на улице. Но если даже она станет обеспеченной, это ничего не прибавит к тому, что у нее уже есть. Она понимала, что такое отношение к деньгам может казаться странным. Ведь многие считают, что деньги приносят счастье, превращают гадких утят в лебедей. Она же хотела одного: быть счастливой и уверенной в себе уточкой.

Они молчали, пока машина не оказалась в туннеле.

– От центра или в центр? – спросил водитель. Джо смотрел в лицо Кик.

– Решай, – сказал он.

– Давай посмотрим на звезды, – предложила она.

– От центра, пожалуйста, – сказал Джо водителю. – Если остановят за превышение скорости, я заплачу штраф.

Кто-то поспешил кинуть горсть конфетти с балкона того зала, где Джеффри Дансмор вел аукцион, крича в микрофон: – Восемьсот пятьдесят! Кто больше? – Он напряженно ждал ответа, но слышал лишь шелест программок и перешептывание. – Продано! – гаркнул он, опустив молоток. – Лот номер сорок семь – восемьсот пятьдесят тысяч!

Конфетти падало на головы восторженно орущих людей. Фотографы кинулись по проходу, щелкая затворами камер. Они снимали сцену: Джеффри и улыбающегося мужчину во втором ряду, которому достался сорок седьмой лот.

Последний удар молотка Джеффри ознаменовал триумфальное завершение аукциона. Благодаря Лолли Пайнс Кик Батлер стала очень богатой женщиной.

Кик, сидевшая в последнем ряду, закрыла лицо руками. Не в силах двинуться, она смотрела, как двое мужчин в серых комбинезонах уносили покрытую бархатом подставку со скульптурой Родена.

Джеффри приберег Родена напоследок, зная, какое впечатление произведет он на публику. Ему с Нивой удалось сделать невероятное. Хотя слухи передавались из уст в уста, им пришлось оплатить рекламу, но все же они распродали все, что принадлежало Лолли Пайнс, и аукцион прошел с оглушительным успехом.

Кик долго ждала, прежде чем проскользнуть в зал. Она заняла единственное свободное место в последнем ряду. Джо просил ее поговорить с его репортером, но ей было не до того, и Нива согласилась заменить ее.

Сейчас Кик очень хотела остаться одна. Размышляя обо всем и чувствуя ностальгию, она смотрела, как вещи одну за другой выставляли на продажу. Прекрасные старинные напольные чиппендейловские часы вызвали ажиотаж. К ее изумлению, Джеффри начал торг с тридцати тысяч. Он лишь поводил головой из стороны в сторону, наблюдая, как соперничают двое дельцов: цена возросла до ста тысяч долларов.

Висевшая в фойе старая выцветшая картина была отреставрирована и вставлена в новую раму. Как ни странно, она ушла за семнадцать тысяч. Несомненно, в зале собрались люди, куда лучше, чем Кик, разбиравшиеся в ценах на предметы искусства.