Кевин Милн - Шесть камешков на счастье

Но сегодня были вещи и похуже. Двое ребят во время перерыва на ланч тайком сбегали на заправку напротив школы и купили две большие порции сока со льдом. А третий стоял с телефоном на стреме, чтобы заснять, как его приятели обольют Эшли.

К счастью, я оказалась рядом, когда все это должно было произойти. Сначала я заметила, что парень с телефоном тычет в сторону Эшли, которая шла одна немного поодаль. А потом увидела еще двоих, приближающихся к ней с другой стороны с мерзкими улыбочками. Каждый уже прицелился.

Какой-то внутренний голос говорил мне, что Эшли получит по заслугам.

Но потом я подумала о Мэдди. И о папе. И о том, что есть вещи, которые не должен испытать никто.

Поверьте мне, уж я-то знаю.

Итак, что же мне было делать? Ну, я сделала единственное, что смогла: закричала.

Закричала так громко, что парни со стаканами сока в руках остолбенели. А я подошла к Эшли и взяла ее за руку.

– Ну же, вперед! – кричала я этим парням. – Если так вы хотите показать, что крутые, давайте, облейте нас! И пусть все ржут!

Парней моя речь явно не тронула, и они сделали точно так, как я и сказала.

И тут Эшли крепко меня обняла и извинилась за все. Мы пошли прямиком в кабинет директора и все ему рассказали. Можете называть меня стукачкой, но эти ребята поступили гнусно и получили по заслугам – к счастью, третий все заснял, и у директора было достаточно улик, чтобы всех троих отстранили от занятий.

Когда мы с Эшли обсохли, я, как только выдалась удобная минутка, вынула из левого кармана один из маленьких розовых камешков и переложила в правый.

Не могу знать наверняка, но думаю, папа бы мной гордился.

Дженелль Кристенсен

11 ноября

Эту историю можно назвать «лучшим добрым делом, которое кто-нибудь когда-нибудь сделал для меня». Я была беременна своей дочерью Самантой и вела школьный кружок танцев. В общем, была жутко занята, настолько, что у меня даже не было времени прибраться в доме. На носу был очень важный танцевальный конкурс, и тут мой гинеколог сообщил мне, что ребенок развивается не так, как должен. Врачи обеспокоились и назначили на следующий день после конкурса УЗИ, чтобы в случае необходимости сделать мне кесарево сечение. Известие об этом привело меня в ужас – я боялась не только потерять ребенка, но и принести его из роддома в тот кавардак, который был у меня дома. В довершение всего мне прописали постельный режим, и я не могла сделать уборку. А мой муж Тодд в те дни проводил почти все время на работе, в суде. Нэйтан и Хэлли Стин прознали про мои проблемы и напросились к нам домой, пока мне делали УЗИ (что заняло большую часть дня). Стины пришли всей семьей, и к тому времени, когда мы с мужем вернулись, в доме царила идеальная чистота. Нэйтан и Хэлли даже принесли кое-какие вещи для детской, о которой я совсем забыла. Когда я вошла, то от радости тут же расплакалась. И слов не найти, чтобы выразить, как они мне тогда сильно помогли и как я им за это благодарна!

Прошло полгода с тех пор, как я написала Нэйтану письмо по электронной почте, в котором спрашивала его, не согласится ли он вместе со мной съездить на свадьбу дочери. Я знала, шансы невелики, но посчитала своим долгом по крайней мере спросить. К тому же я обещала Зоуи, что спрошу его.

Вы скажете, мне должно быть очень стыдно, что я поощряла этот обман. Мне и правда стыдно. Нечестно было с моей стороны просить Нэйтана и дальше поддерживать тот миф, который и без того стоил ему так дорого. Но его внезапная смерть и моя дальнейшая ложь, которая едва не разрушила семью Нэйтана и светлую память о его поступках, заставили меня изменить свое мнение. И теперь, зная, какую боль могу причинить многим людям, если стану утаивать факты, я решила рассказать Зоуи о ее настоящем отце.

Единственная проблема – как?

Я пробовала писать ей – написала штук двадцать писем, в которых описывала события и так и эдак, но все меня не устраивали и оказались поочередно в мусорной корзине. Я и по телефону ей несколько раз звонила, но, как только Зоуи снимала трубку, мой энтузиазм рассказать ей правду начисто улетучивался, мы разговаривали на любые другие темы, но к «своей» я так и не смогла приступить.

Так что сейчас, когда Рэнди везет меня в аэропорт, я решаюсь раз и навсегда.

– Я скажу ей при встрече, – говорю я, – сама.

– Да брось, – отмахивается он. – Тоже мне свадебный подарок получится… Подумай-ка!

– Но я больше не стыжусь этого, Рэнди, и хочу, чтобы она все знала. Зоуи замечательная девушка, и ее ждет прекрасное будущее, но пока оно еще не наступило, думаю, будет справедливо, если она узнает все о своем прошлом.

Рэнди пару секунд молчит, глядя вперед на дорогу.

– А если бы ты оказалась на ее месте, ты – захотела бы знать?

Я сама задавала себе этот вопрос уже тысячу раз, но еще не нашла ответ, так что молчу.

Через несколько минут мы подъезжаем к зданию аэропорта. Рэнди обходит автомобиль спереди, открывает передо мной дверь и достает из багажника мой чемодан. Поставив его на тротуар, он обнимает меня и тихо шепчет, наклоняясь ко мне:

– Не надо, Мэдди. Пусть прошлое остается в прошлом. Время двигаться дальше. Те из нас, кто должен был знать правду, знают. Нет ничего постыдного в том, что с тобой было, и нет ничего постыдного в том, как родилась Зоуи, но оставь ты эту правду в покое, дело тебе говорю!..

– Не уверена, что правду можно оставить в покое… И не тогда, когда человек верит в ложь…

– Хотела бы ты сама на ее месте знать правду? – повторяет Рэнди вопрос.

Чтобы избежать ответа, я встаю на цыпочки и целую его на прощание.

Ах… как волшебно! Я не знаю, как это произошло, но каким-то необыкновенным образом, когда между нами не осталось тайн, мы с Рэнди снова стали встречаться. Официально мы вместе уже четыре месяца, но, клянусь, каждый раз, когда я к нему прикасаюсь, мы словно снова оказываемся там, на танцполе, сливаясь в поцелуе.

– Я пойду, – выдыхаю я. – Через полчаса объявят посадку.

– Что ж, хорошего полета и прекрасной свадьбы! – говорит Рэнди, еще раз чмокнув меня в губы. – И подумай обо всем этом.

– Спасибо. И да, я подумаю.

– Подумаешь о том, что надо бы об этом подумать? – улыбается Рэнди.

– Ага.

Тоже улыбнувшись ему, я подхватываю чемодан за ручку и иду к терминалу.

На следующий день, за два дня до свадьбы, я жду Зоуи и ее жениха Грэга в вестибюле гостиницы. Мы собираемся вместе пообедать, чтобы успеть какое-то время провести наедине до того, как начнется вся эта свадебная кутерьма. Я смотрю на входящих, и у меня дрожат колени. Я много думала о том, что сказал Рэнди, и теперь разрываюсь на части. С одной стороны, хотя я только родная мать Зоуи и воспитанием ее не занималась, мне не хочется ей лгать. Потому что сама видела, к каким последствиям приводит ложь, и это повергло меня в ужас. А если много лет спустя она обнаружит правду и возненавидит меня за то, что я ей соврала?

С другой стороны, а не испортит ли эта правда наши с Зоуи отношения? Как она воспримет то, что я ей скажу? Ей ведь наверняка будет больно осознавать, почему я отдала ее в приемную семью…

Я тереблю бусины на своем ожерелье, прокручивая в голове все эти мысли, как слышу вдруг голос Зоуи.

– Мэделин?

Я не возражаю, что она называет меня по имени. В конце концов, это ее мать по праву заслужила называться «мамой», а не я.

Я поднимаю голову и вижу высокую стройную девушку, которая идет в мою сторону. Рядом с ней молодой человек еще выше ростом, он держит ее за руку. Они такие красивые и так здорово смотрятся вместе, что у меня сердце ёкает.

– Зоуи! – вскакиваю я с места и обнимаю ее. Мои объятия по-техасски широки и размашисты. – Я так рада! – Отступив на шаг, еще раз оглядываю ее и приветствую молодого человека: – А вы, конечно же, Грэг! – Я обнимаю его, приговаривая: – Я так много о вас слышала!

– Все, что она вам обо мне наговорила, неправда, – отшучивается он.

– Какая неприятность, – весело улыбаюсь я.

Едва я собираюсь добавить пару слов о том, каким прекрасным человеком описала его Зоуи по телефону, кто-то снова произносит мое имя. Только теперь это не Зоуи или Грэг.

Мое сердце подпрыгивает, как только я понимаю, чей это голос. Оборачиваюсь – и вижу мужчину. Высокий, крупный, лысый…

– Рэнди! А ты что тут делаешь? – вырывается у меня.

Рэнди нужно всего полшага, чтобы оказаться рядом и поцеловать меня:

– Скучала?

– Да, но… ты же должен быть в Далласе. – Я кратко представляю Рэнди моей дочери и ее будущему супругу: – Мой дорогой друг из Техаса.

Рэнди улыбается мне, но эту его улыбку я не узнаю.

– Ну что, ты им рассказала? – спрашивает он чуть тише.

Я делаю вид, будто не понимаю, о чем он.

– Что?

Я надеюсь, он поймет, что я не хочу говорить об этом прямо сейчас, но не тут-то было.

– Ты знаешь, о чем мы говорили по дороге в аэропорт, – упорствует Рэнди.

Я на секунду оглядываюсь на Зоуи и Грэга. Они все еще улыбаются, но им явно любопытно, что происходит.

Черт его побери!

Лучше бы он держал язык за зубами. По крайней мере, не стоило говорить об этом сейчас. Всему свое время, особенно в таких вопросах, и время Рэнди выбрал наихудшее.

– Нет, – цежу я, надеясь, что мои стиснутые зубы подскажут ему, что не стоит затрагивать эту тему. – Пока нет.

– О, хорошо, – говорит он, все еще улыбаясь. – Поэтому я и приехал. Подумал, мне нужно быть рядом, когда ты скажешь Зоуи правду.

– Правду? – Зоуи совсем заинтригована. – О чем?

Я смотрю на Рэнди угрюмым взглядом.

Ух, дождется он у меня! Рэнди не имеет никакого права совать свой нос в мои дела! Если бы я и собиралась все рассказать Зоуи, то тогда, когда сама решу, в правильный, точно подобранный момент. И уж никак не во время непринужденной беседы на отвлеченные темы. А теперь Рэнди прямо-таки загнал меня в угол.