– И наша попытка поймать Дюбуа может привести к тому, чего нам необходимо избежать любой ценой. – Роберт взглянул на Эйлин. – Мы не можем позволить преступникам узнать, что мы готовим, до самого последнего момента перед тем, как захватить шахту…

– Потому что, если они об этом узнают, это будет стоить жизни всем похищенным. – Эйлин покачала головой. – Мы никак не можем на это пойти, верно? Необходимо послать по меньшей мере еще одного… – Она подняла глаза на Роберта и Деклана. – Как вы себя называете, когда выполняете задание?

Роберт едва заметно улыбнулся.

– Агенты. Да, ты права, для этого требуется еще один агент. Нужно еще раз съездить в поселение, чтобы узнать, кто такой Дюбуа и верно ли, что, захватив его, мы захватим саму шахту. И если это так, то какие силы потребуются, чтобы полностью завершить операцию в один прием. – Он встретился взглядом с Декланом: – Потому что это единственный способ спасти людей, которых они похитили.


Позже тем же вечером, закрыв дверь комнаты, которую еще раньше любезно показала ей экономка, Эйлин с трудом могла поверить в то, как хорошо и комфортно она себя чувствует, обласканная всеми так, словно она уже член семьи.

Она подошла к окну и посмотрела на улицу. Сад, расположенный за домом, окутала ночная темнота. Прислонившись плечом к оконному проему, Эйлин задумчиво вдыхала прохладную свежесть весенней английской ночи и старалась проникнуться ощущением реальности того, что она больше не в чужой стране, на земле, полной экзотических красот и невероятных опасностей.

Свыкнувшись с этой мыслью, она стала думать о том, что казалось ей самым важным. Перед обедом они получили ответ от герцога Волверстоуна. Несмотря на все свое желание немедленно услышать от них новости, его светлость вместе с лордом Мелвиллом находился на каком-то крайне важном совещании в комитете палаты лордов и не имел возможности встретиться с ними до следующего дня.

После обеда, во время которого Деклан и Эдвина по просьбе Роберта рассказали им последние светские новости, Эйлин вместе с остальными переместилась в гостиную и, устроившись в уютном кресле у камина, проговорила с ними до позднего вечера. Очевидно, что Деклан и Эдвина по-прежнему принимали близко к сердцу все, что касалось миссии, и поддерживали решимость Эйлин оставаться в курсе событий. Конечно, так же как Деклан и Эдвина, они с Робертом сыграли свою роль, однако миссия не была завершена, и, чтобы искоренить зло, предстояло проникнуть в самую сердцевину преступной схемы.

Между собой они могли говорить открыто. И, делясь своими впечатлениями о поселении, о его возможностях с точки зрения бизнеса, о его социальной структуре, все четверо сходились в том, как прискорбно, что так мало внимания уделяется людям, обитающим в трущобах, в особенности детям.

Последнее тяжким грузом лежало на сердце Эйлин, не давая покоя. Она не могла забыть лицо старшей девочки в тот миг, когда, оказавшись в лагере работорговцев, девочка поняла, что ее и ее друзей обманули. И каждый раз, когда ей вспоминался этот миг – потеря наивной детской веры, гибель надежды, – Эйлин охватывало ощущение той же беспомощности, какое она видела на лице этого ребенка.

Эйлин ненавидела это ощущение. В таких обстоятельствах злость была гораздо полезней. Когда они с Эдвиной объявили, что желают пойти отдыхать, Роберт сказал, что останется внизу с Декланом. Мужчины удалились в кабинет Деклана, поговорить о кораблях и о бизнесе. Эйлин понятия не имела, сколько времени она простояла, глядя в темноту, но потом до нее донеслось какое-то движение в соседней комнате. В комнате, которую дали Роберту.

Не задумываясь, она подошла к двери, открыла ее, вышла в темный коридор, закрыла дверь и пошла к нему. Роберт стоял посреди комнаты, рассеянно глядя в никуда. В голове мелькали возможные ответы на вопросы, которые они с братом задавали друг другу в кабинете Деклана.

Когда открылась дверь, он поднял глаза, моргнул и улыбнулся сам себе и, конечно, ей. Эйлин проскользнула внутрь. Она закрыла дверь и, прислонившись к ней, несколько секунд смотрела на него, потом смело пошла навстречу. На высоком комоде стояла зажженная лампа, и от ее лучей на темно-рыжих волосах Эйлин плясали бронзовые отблески.

Она остановилась прямо перед ним. Открыла рот…

Роберт приложил палец к ее губам.

– Прежде чем ты начнешь, я должен сказать тебе кое-что более важное, чем все остальное.

Эйлин поцеловала его палец, наклонила голову, и ее глаза цвета бренди вопросительно блеснули.

Он смотрел в ее лицо, в ее глаза.

– Я люблю тебя. Ты знаешь это не хуже меня. И ты тоже меня любишь. Поэтому… – Он взял ее за руки. Не отводя взгляда, он поочередно поднес ее руки к губам и поцеловал костяшки пальцев, потом крепко сжал их в ладонях. – Согласна ли ты, Эйлин Хопкинс, выйти за меня замуж и соединить свою жизнь с моей?

Одна рыжеватая бровь поползла вверх.

– А ты позволишь мне ходить с тобой в море, как всю жизнь делала в замужестве твоя мать?

Роберт этого ждал, и все же ему пришлось сдержать стон.

– Да. До тех пор, пока ты будешь признавать, что на корабле есть только один капитан.

Эйлин засмеялась тихим низким смехом, и ее лицо озарила улыбка.

– Конечно, любовь моя. – Она подняла руки и обхватила его за шею. – Ты можешь быть капитаном. – Она потянулась вверх и прижалась к его губам. – Ровно до тех пор, пока я буду женой капитана.

Она поцеловала его, и по всему его существу разлилось чувство облегчения. Роберт даже не подозревал, что так ждал этого. Он медленно, почти благоговейно, наслаждался вкусом ее губ, медовой сладостью ее поцелуя. Обхватив Эйлин руками, он потянул ее к себе, и она, шагнув ближе, всем телом прижалась к нему.

Это было как обещание. Оно сквозило в каждом прикосновении, в каждой ласке. Они уже дали его друг другу, и ни один из них не собирался его нарушать. Они не могли допустить, чтобы любовь выскользнула у них между пальцев.

Когда все вокруг окутала ночь и темнота поглотила их вздохи и тихие стоны, финальный крик Эйлин, которому вторил низкий стон Роберта, подтвердил их верность друг другу лучше всяких слов.

Всем своим существом: телом, сознанием, душой – они тянулись друг к другу и, сплетаясь в одно целое, заново создавали, выковывали ту жизнь, которой хотели жить.

Вместе. Навсегда.

Они уже чувствовали ее, видели ее и, схватившись за нее обеими руками, молча клялись ни за что не упустить.


Позже, гораздо позже, когда буря страсти улеглась и они, насытившись, лежали в его постели без сил, их мысли неизбежно вернулись к планам на будущее.

Прежде всего, конечно, к свадьбе, к их семьям и к тому, как сообщить им эту новость. А потом и к тому, где и как они будут жить… потом.

После…

У них осталось еще слишком много того, от чего они не могли отмахнуться запросто.

Наконец Эйлин со вздохом произнесла очевидное:

– Мы не сможем успокоиться и с легким сердцем смотреть в будущее, пока не покончим с этим проклятым делом. – Она старалась разглядеть в полумраке лицо Роберта. Провела пальцем по покрытому щетиной подбородку.

Он поймал ее руку, слегка прикусил за палец и вздохнул, так же тяжело, как она.

– Ты права. Осталось слишком много того, что надо закончить. Мы смогли вернуться домой с теми сведениями, за которыми меня послали, ты узнала, что случилось с твоим братом, что, скорее всего, он еще жив. Но по ходу дела мы увидели слишком много, чтобы просто передать информацию, отойти в сторону и с чистой совестью жить дальше.

Эйлин кивнула. Он понял это по тому, как шевельнулись ее волосы, лежавшие у него на груди.

– Деклан и Эдвина чувствуют то же самое.

– Да. – Роберт погладил ее голое плечо. – После того как вы с Эдвиной ушли наверх, я говорил с Декланом, и мы отбросили мысль о том, что можем просто сидеть и ждать, что будет дальше. – Он поймал ее взгляд. – На месяц или около того мы можем вывести наши корабли из дела. «Корморант» Деклана стоит на якоре в порту Саутгемптона. Я думаю, что тоже могу оставить там «Трайдент». И как только мы узнаем больше, мы сможем решить, как быть дальше. И при желании мы за один день будем готовы снова отплыть во Фритаун.

Она вглядывалась в его лицо, насколько позволяла темнота.

– Ты думаешь, это будет… серьезная битва, верно?

Он кивнул.

– Я думаю, это серьезней всего того, с чем мы сталкивались до сих пор. И чем больше мы узнаём, чем ближе подбираемся к разгадке, тем лучше понимаем, насколько это серьезно. И какие бы действия ни потребовались, чтобы положить этому конец, понадобятся люди и корабли, которые придется послать туда, чтобы с этим покончить.

Эйлин долго смотрела на него, думая о том, что он сказал, и о том, что чувствовала она сама.

– Я поеду с тобой.

Роберт глубоко вздохнул, его грудь поднялась и снова опустилась.

– Так я и знал, – смиренно произнес он. – Но давай оставим споры на потом.

Она улыбнулась:

– Ладно.

Пристроив голову туда, где, по ее мнению, ей было самое место, а именно в ямку чуть ниже его плеча, Эйлин вытянулась и всем телом прильнула к нему.

Теперь они были вместе. Их было двое. Бесконечно больше, чем когда каждый из них пустился в путешествие в прошлый раз. И пока не наступит утро и трубный глас долга не призовет их снова, они могли почить на лаврах в объятиях друг друга и наслаждаться моментом.

Прекрасным и благословенным моментом любви.

Глава 19

Прошел еще один день, прежде чем они получили долгожданное приглашение в Волверстоун-Хаус на встречу с Волверстоуном и Мелвиллом.

И наконец поздним утром Роберта и Эйлин в сопровождении Деклана и Эдвины приняли в доме на Гросвенор-сквер. К тому времени им уже не терпелось как можно скорее сделать свой доклад. У всех четверых усиливалось ощущение, что в какой-то момент время может стать критическим пунктом при выполнении миссии. Однако другая сторона, похоже, не разделяла их тревоги по поводу задержки в возможных действиях, возникавшей, пока они добирались назад в Лондон.