Мария Литошко - Сердце Анны

– Да, пожалуй, это весьма вероятно, – спокойно произнёс он, уложив в свою сумку последнюю необходимую вещь.

Равнодушный тон Маркуса вызвал в ней удивление и даже злость.

– Быть может, ты думаешь, что я шучу?

– Нет, я уверен, что ты говоришь серьёзно. Но, дорогая, для того, чтобы убить меня, твоему отцу придётся сперва отыскать меня, а мистер Хэшми уже не в том возрасте, чтобы совершать кругосветные путешествия, – рассмеялся он.

Маркус раздвинул задёрнутые шторы и посмотрел в окно. Дождь прекратился. Небо стало более светлым, лишь слегка оттеняясь серыми бликами не до конца рассеявшихся туч, а капли, оставленные сильным ливнем, устало скатывались по черепичным крышам и беспомощно падали на землю. Погода стала совсем безобидной и больше никого не обязывала скрываться и страшиться её невольного гнева, запершись в стенах своих домов.

Планы Маркуса – отправиться в Бат рано утром – отменились. Он решил покинуть Лондон и мисс Хэшми немедленно. Портрет был упакован в защитный чехол. Маркус надёжно закрепил его на боку лошади с помощью верёвки и, взяв с собой большой кусок сдобного мясного пирога, покинул дом семьи Хэшми с лицом победителя, наконец, удовлетворившего все прихоти своей тщеславной мечты.

Обучение Томаса подошло к концу. Он чувствовал себя несказанно счастливым, возвращаясь в Англию теперь уже навсегда. Сердце Тома устремилось к его возлюбленной. И хоть он находился ещё далеко, его душа и мысли всегда были рядом с ней.

Часы пробили десять утра. Анна сидела в столовой и, помешивая ложечкой горячий ароматный чай, читала письмо от Томаса. Её лицо источало улыбку, полную любви и радости. Он возвращается! Что может быть лучше? Анна была готова бежать к нему навстречу: так сильно ей хотелось его обнять! Но тут вошла Энн, нарушив чарующий момент её счастливых грёз.

– Леди Хёрст, прошу прощения, у дверей ожидает некий мистер Лоэр. Он весьма нетерпелив и желает Вас видеть.

Анна убрала с колен салфетку и неторопливо вышла в прихожую.

Маркус снял шляпу и устремил на Анну взгляд, в коем читалось искреннее облегчение. Он выглядел уставшим и изнурённым жизнью, которая не принесла ему желанной радости. И вот он стоял и смотрел на неё, как на спасительницу, способную избавить его от страданий и подарить вечное счастье.

– Анна, любовь моя, я выполнил твоё условие! Я нашёл портрет! – с глубоким выдохом произнёс Маркус.

Услышанное заставило Анну улыбнуться. Её глаза наполнились ярым желанием поскорее увидеть дорогую ей вещь, и в то же время Анна не верила, что это случится прямо сейчас.

– Где же он? – голосом, полным надежды, спросила она.

– Одну секунду!

На мгновение Маркус вышел за дверь и тотчас же вернулся обратно, обхватив портрет обеими руками.

Анна нетерпеливо наблюдала, как Маркус услужливо снимает с картины чехол. До сего дня она оставалась уверенной, что портрет потерян навсегда, а потому сейчас этот миг был для неё подобен чуду. Её дыхание приостановилось, а руки слегка подрагивали. Медленно и как-будто нерешительно Анна подошла к полотну, и её взгляд слился с лицами родителей. Мама и папа, такие же красивые, как тогда, когда она видела их в последний раз, словно живые, словно они вовсе не умирали… Анна долго смотрела в их светлые лица, и на мгновение ей показалось, что они тоже видят свою дочь. Глаза её наполнились слезами. Анна с трепетной болью провела рукой по портрету, представляя, будто крепко обнимает родителей, а они – её.

– Теперь мы снова все вместе, как и должно быть, – уже навсегда, – прошептала она, ощущая их незримое присутствие.

Маркус приблизился к Анне и обнял её за плечи. Растворившись в воспоминаниях и глубине момента, она забыла, что он здесь. Анна опомнилась, отстранилась от его объятий и повернулась к Маркусу лицом.

– Я своё слово сдержал. Позволь же мне поцеловать тебя! Скажи, что прощаешь! – отчаянно попросил он, а взгляд его застыл в беспомощной надежде.

– Верно, ты слово сдержал: вернул мне то, что когда-то гнусно и подло похитил, – Анна смотрела на него глазами, в которых не было ничего, кроме холодной пустоты. – Ты желал получить моё прощение, и сейчас ты заслужил его. Я тебя сполна прощаю и освобождаю твою лицемерную, двуличную совесть от притворной вины, а теперь – убирайся прочь!

Маркус онемел. Его тело и сознание окинула волна ошеломлённости. Он не был способен произнести даже слово. Ответ Анны оказался абсолютной противоположностью всех его ожиданий. Надежда оказалась миражом, точь-в-точь таким же, какой когда-то он создал для неё. И сейчас Маркус ощутил, что потерял своё привычное положение, словно он уже не являлся собой, а Анна ловко заняла его место, превратив Маркуса из кукловода в марионетку.

– Неприятно, да? Обидно и очень больно понимать, что мечты и надежды разбиты навсегда, что они были совсем ненастоящими! Поверь, Маркус, я понимаю тебя, как никто другой.

– Ты мне солгала?

– Именно так! И хотя говорят, что не стоит лгать лжецу, пожалуй, случаются исключения и можно обмануть даже того, кто считал себя гением притворства.

Маркус впал в ещё больший шок.

– Когда-то давно отец сказал мне, что стоит только поверить в собственную ложь, как тебе поверят и все остальные, каждый, кому она будет преподнесена. И он был прав. Эта теория действительно работает, – Анна довольно приподняла уголки губ. – Полагаю, ты использовал именно её, когда клялся мне в том, чего на самом деле не испытывал.

– Но ты любила меня! Что стало с твоим сердцем? Ты была совсем другой! – растерянно и в совершенной безысходности воскликнул Маркус.

– Моё сердце… Ты удивлён, что теперь там есть жестокость? Знаешь, я и сама от этого в ужасе, однако, как это ни прискорбно, без неё в этом безжалостном мире не выжить. И, к тому же, у меня был хороший учитель, – Анна сделала паузу, так как последняя фраза касалась его в величайшей особенности. – Ты не желал разделить со мной любовь, что жила в моём сердце раньше. Ты её уничтожил, и я была уверена, что умру от той боли! Но, к счастью, я встретила человека, который дал мне вторую жизнь, и теперь моё сердце принадлежит только ему. Завтра утром он вернётся ко мне сюда, и я, наконец, обрету долгожданное счастье! А тебе я могу предложить лишь ненависть – это всё, что осталось для тебя!

Маркус больше не смог подобрать слова. Он был повержен, сокрушён, почти убит. Анна прогнала его прочь и, покинув пределы поместья, Маркус почувствовал, будто земля ушла из-под его ног, а небо обрушилось на голову. Никакой желанной жизни впереди нет, а все дороги, что были позади, сожжены им же самим, остался лишь пепел. Мнивший себя королём данной игры, оказался всего-навсего пешкой. Ничто не могло ударить Маркуса больнее, чем это! Вернуться в дом своих родителей, начать всё заново, попытаться жить достойно и честно – такое решение стало бы самым правильным, однако Маркус не принял его, как существующее, как то единственное и благоразумное, что он мог бы сейчас предпринять. Вместе с чувством боли поражения к нему пришло желание отомстить и взять силой то, что желанно.

«Всё кончено!» – с облегчением произнесла Анна, едва Маркус покинул пределы поместья. Оставалось только одно: дождаться Томаса и уехать из этого дома навсегда. Эти стены так и не стали для Анны родными, и даже будучи полноправной хозяйкой, здесь она по-прежнему чувствовала себя посторонней.

Почти всех слуг Анна распустила. В поместье остались только служанка Энн, конюх Жозеф. Анна рассчитывала уехать обратно домой уже на этой неделе. Миссис Норрис охотно приняла предложение своей, уже совсем взрослой воспитанницы, вернуться в поместье Рочфорд в качестве экономки. Женщине было поручено нанять слуг, которые приведут дом в прежний порядок и подготовят его к приезду настоящих хозяев, коих он так долго ждал.

Как только Маркус вышел за дверь этого дома, Анна сразу же о нём позабыла. Каждая крупица её мыслей была отдана Томасу. Её сердце подрагивало от предвкушения грядущего счастья вдалеке от этих мест, в родной её душе обители. Анна уснула не так поздно, чтобы проснуться пораньше и встретить Томаса у самых ворот.

* * *

Экипаж мчался вперёд, словно метко пущенная в цель стрела. Позади оставалось всё то, что было Томасу чуждо. Миля за милей – и вот ему показалось, что сквозь лёгкий утренний туман он смог увидеть смутные очертания поместья Хёрст. Да, Анна была уже совсем близко. Том чувствовал её тепло на расстоянии, а особенно теперь, когда их больше не разделяли сотни горизонтов.

Туман усиливался. Дорога становилась всё менее и менее отчётливой, но извозчик не замедлялся. Приказ Томаса был ему предельно ясен: ехать, как можно, быстрее, и он чётко этому следовал, однако напрасно. Мужчина совсем не заметил посреди дороги большую и достаточно глубокую лужу, оставленную здесь вчерашним ливнем. На всей своей скорости экипаж въехал прямо в мутную воду, и его колёса безнадёжно увязли в землянисто-глиняной, напоминающей болото, жиже.

– Застряли, сэр! – прокричал извозчик. – Сейчас попробую подтолкнуть!

Томас, не раздумывая, покинул экипаж. Его красивые начищенные итальянские туфли тут же утратили свою безупречность, коснувшись коричневой грязи. Но Томаса это ничуть не напугало и не остановило.

– Будем толкать вместе! Раз, два, три!

Вдвоём со всей силы они толкали экипаж, но все попытки сдвинуть его с места оказались ничтожны.

– Жаль, что нас только двое! Будь здесь кто-нибудь ещё, мы бы его вытащили, – сказал Том.

– Да, сэр, крепко застряли! Можем подождать. Здесь наверняка кто-то будет проезжать. Попросим помощи.

– Это глупо: мы посреди глуши. Нет гарантий, что здесь появится хоть одна душа, пусть даже через час. Бросим экипаж здесь, – Томас решительно взял с сиденья свой багаж. – Джим, освободите лошадей, поедем верхом. Всё же это будет куда лучше, чем бездейственно ждать.