Когда он снова смог дышать, он протиснул свои колени у нее между ног, а губами прикоснулся к ключице. Потом обхватил губами сосок и стал осторожно посасывать его. Синтия стонала и корчилась, и прикосновения его губ становились все более властными и требовательными, а ловкие пальцы ласкали второй сосок.

Слишком грубо, но Синтия задыхалась от удовольствия. Как, впрочем, и Ник.

Женщины, которых он привязывал раньше, ничего не значили для него. Они словно безымянные сосуды служили для удовлетворения его тайных желаний. У него не возникало желания ни задерживаться с ними рядом, ни анализировать что-то.

Но Синтия подходила ему. С ней все было по-новому. Ничего безобразного или нездорового. Это был шанс узнать ее тело, делать с ним то, что он никогда не осмеливался проделывать с другой женщиной.

Ланкастер склонился над ней и провел языком по ребрам. Она втянула живот, и он улыбнулся, обнаружив, что она боится щекотки. Когда он потерся щекой о ее живот, она снова дернулась.

— Прости, — пробормотал он, — мне надо побриться.

Синтия засмеялась.

Господи, он никогда не представлял этого, но когда кончик его языка проник в крохотное углубление ее пупка, она взвизгнула, и Ланкастер понял, что занятие любовью может быть… смешным.

Он засмеялся и вдохнул ее теплый запах. Кожа Синтии покрылась пупырышками.

— Ты замерзла?

— Нет, — выдохнула Синтия. — Совсем нет.

Спасибо, Господи. Иначе его сердце было бы разбито, если бы хоть какую-то часть ее тела пришлось прикрыть. Ланкастер склонился к ее бедру и коснулся языком. Синтия была другой. Нежной, сладкой, с соблазнительными изгибами тела. Совершенной.

Он опустился еще ниже, его плечи оказались на уровне ее бедер.

У него задрожали руки, когда он увидел мягкие завитки волос, сквозь которые была видна розовая плоть. Он попробует ее на вкус, хотя прежде никогда ничего подобного не делал. Стоять перед кем-то на коленях и ждать, когда тебе уцепятся в волосы, всегда ассоциировалось с… беззащитностью.

Ланкастер вздрогнул, но мотнул головой, отказываясь думать об этом. Руки Синтии связаны, и он может делать все, что ему нравится.

Его рука легла на шелковистый холмик, прикрывавший ее естество, и он погладил его.

— Что ты делаешь?

— Ласкаю тебя.

Синтия хихикнула, живот напрягся от смеха: Продолжая ласкать ее, он скользнул пальцами во влажное тепло заветных глубин. Ее смех замер на губах, и она тихо застонала.

— Хочу видеть тебя, — восхищенно выдохнул он.

Ее нога скользнула в сторону, и Ланкастер как загипнотизированный смотрел на изящные лепестки трепещущей плоти.

Новый стон сорвался с губ Синтии, когда его голова скрылась у нее между ног. Когда его язык коснулся возбужденного и напряженного бутона, Синтия выгнулась ему навстречу.

— Ник! — простонала она, когда он обхватил ее за бедра, удерживая на месте.

Да, он может делать то, что хочет, а он хочет именно этого.

Все произошло слишком быстро. Синтия вскрикнула и выгнулась дугой. Он почувствовал губами, как сжались мышцы ее плоти, и по телу пробежала сладостная дрожь.

И хотя его плоть продолжала оставаться болезненно напряженной, в этот момент он чувствовал в себе удивительную сдержанность. Он действовал медленно и терпеливо, целуя округлые бедра. Он мог бы оставаться здесь вечно, доставляя ей удовольствие. Смакуя ее и чувствуя, как дрожит ее тело, откликаясь на ласки.

Но все-таки это слишком — держать ее привязанной к кровати еще несколько часов. Ему не хотелось, чтобы у нее онемели руки или стали ныть запястья.

Синтия выдохнула его имя, когда он приподнялся над ней. У нее был совершенно довольный вид, и то, что она привязана к кровати, похоже, нисколько не волновало ее.

Ник улыбнулся, хотя сердце при виде черной повязки у нее на руках стало биться сильнее. Он сместился немного ниже, и его восставшая плоть легко проникла в глубь ее тела.

— Я люблю тебя, — пробормотал он. — Я люблю тебя.

Синтия выгнулась, одной рукой обхватив платок, который удерживал ее привязанной к кровати. Увидев это, Ник напрягся.

Это была его фантазия, и он никогда не смел подумать, что сможет превратить ее в реальность с Синтией. Это были его самые темные желания, и она осуществила их.

Его толчки стали глубокими и ритмичными. Синтия уперлась ногами в матрас, чтобы встречать удары его плоти. Она закусила губу, всхлипывая и выгибаясь под тяжестью его тела.

— Да, — прошептал Ник, видя, как натянулись завязки у нее на руках.

Она сжала кулаки, а когда он ускорил ритм, то увидел, как они разжались от потрясения.

— Возьми меня, — прорычал Ник.

При каждом толчке его плоти у нее из горла вырывался крик.

Прекрасный момент, и все же что-то продолжало беспокоить его.

— Син. — Ник замедлил движение, потом остановился вовсе. — Посмотри на меня.

Она открыла глаза, и Ланкастер накрыл ее своим телом, отдыхая. Он нежно целовал ее снова и снова.

— Если…

Он замолчал, обдумывая, сможет ли сделать это. Но она же позволила себя связать. Значит, и он сможет.

— Если я развяжу тебя… ты прикоснешься ко мне?

— В этом нет необходимости, Ник.

— Есть. Это нужно мне. Только медленно, пожалуйста.

— Хорошо.

Он лег рядом и развязал ей руки.

— И не… не прикасайся к волосам, хорошо?

Синтия долго молчала, потом кивнула. Теперь ее руки были свободны.

Ник лег на спину, направив ее на себя, и Синтия осторожно опустилась на него, удерживая руки на своих бедрах.

— Так?

— Да, так. Ты не представляешь, как ты прекрасна.

Для него это был новый опыт, и хотя он ощущал внутреннюю дрожь, страха не было. Даже когда рука Синтии осторожно запорхала по его груди.

Она положила сначала одну ладонь на его грудь, потом вторую. Ник закрыл глаза и прикрыл руками ее руки, прижимая их к себе. Она касалась его, но он все равно мог ее держать и знать, что ему нечего бояться.

— Да, — выдохнул он, когда Синтия начала двигаться.

Он позволил ей установить собственный ритм, найти свой темп. Она вонзила ногти ему в грудь, и он изумился, насколько приятна была ему эта боль. И когда, наконец, наступил долгожданный момент и поток его жизненной энергии с силой хлынул в нее, щеки Ника стали мокрыми от слез.

Стук вторгся в ее сон, а ударившаяся о стену дверь окончательно разбудила ее.

— Они исчезли, — прозвучал из темноты женский голос.

— Что? — Синтия прижала одеяло к груди. — Кто?

— Наши мужчины. Поторопись. Одевайся, я принесла твою одежду.

— Дуэль! — вспомнила Синтия.

— Да, да. Скорее.

Синтия несколько мгновений пребывала в нерешительности, понимая, что она совершенно голая находится в постели мужчины. Но Эмма наверняка все поняла. Она же принесла ее вещи.

Решение было принято. Она выпрыгнула из кровати и натянула сорочку, которую ей подала Эмма. Через пять минут, полностью одетая, она шла за Эммой, которая вела ее через лабиринты коридоров и лестниц.

Они, наконец, добрались до входной двери и вышли в туманный серый рассвет. Их ждал двухколесный экипаж, и Эмма села на место кучера.

— Вы знаете, где это происходит? — спросила Синтия под шорох гравия.

— Я подслушала, когда Брэм вернулся обговорить детали. Но не уверена, что мы успеем добраться.

Синтия крепко держалась, когда они вылетели прямо на лужайку и помчались к небольшому холму.

Она собиралась не спать совсем, но после такого утомительного дня это было просто невозможно. Спал ли Ник? Не слишком ли он утомлен для дуэли и для решающего выстрела?

Экипаж достиг вершины холма, и Синтия приготовилась увидеть сцену дуэли, но холм был пуст, и Эмма направила экипаж в долину.

Синтия заметила лошадь, привязанную рядом с густой рощицей. Но только одну. Что это могло означать? Вторую лошадь она увидела, когда с деревьев взметнулась большая стая птиц. Синтия подпрыгнула, как будто услышала выстрел.

— О Господи!

— Мы почти приехали, Син. Не волнуйся. С ним все будет в порядке. Я уверена в этом.

— Да, — взмолилась Синтия, — пусть так и будет.

Она не могла представить себе мир без Ника, даже если их разделит океан. Она только что вернула его. И теперь ничего не может с ним случиться.

Они спустились в долину, и Эмма пустила лошадей галопом. Казалось, что прошла целая вечность, пока они добрались до рощицы, потом еще одна вечность, пока они завернули за нее и увидели мужчин. Даже на расстоянии, даже в сумеречном и туманном рассвете она сразу узнала Ника.

Другой человек поднял пистолет. Ник не двигался.

— О нет! — воскликнула Синтия.

— Что бы ни случилось, не отвлекай его! — Эмма хлопнула ее по коленке.

«Целься! — мысленно крикнула Синтия. — Стреляй!»

Но Ник уставился на Ричмонда, словно ему был неведом страх и пуль он не боялся.

Экипаж стал замедлять ход. Тишину безмятежного утра нарушил звук выстрела, и сердце Синтии раскололось пополам. У Ричмонда дымился пистолет, а Ник по-прежнему стоял не двигаясь.

Наконец Ланкастер поднял руку и еще некоторое время не торопясь рассматривал свою жертву. Ричмонд сделал шаг назад, но все было бесполезно. Ник нажал на спусковой крючок, в воздухе прозвучал выстрел, и Ричмонд стал падать.

Эмма еще не успела остановить экипаж, а Синтия уже спрыгнула на землю. Она хотела сжать в объятиях Ника, потом наклониться к телу Ричмонда и плюнуть на него.

Но Ник все еще держал пистолет наготове и целился прямо в Брэма.

Синтия затормозила на влажной от росы траве, поняв, что ничего еще не закончилось.

— Задержите Синтию, — обратился Ланкастер к Сомерхарту, прежде чем направиться к Брэму. Ричмонд лежал на траве у его ног, и кровь медленно сочилась из дырки в шее.