Гордость за свое детище помогла ей немного отогнать усталость, накопившуюся в ней за день.

— Мой дом там, просто высадите меня где-нибудь.

Он остановил машину и Кэт, отстегнув ремень безопасности, потянулась к сумочке:

— Спасибо за...

— Господи. Ты действительно думаешь, что я оставлю тебя здесь и уеду?

Он открыл дверцу и вышел из машины.

Кэт прикрыла рот, так и оставшийся открытым от удивления. Хотя голова и болела благодаря тому подонку, что вытащил её из машины за волосы, но хуже всего было покалеченной ноге, которая чертовски разнылась. Она слегка развернулась и с трудом сдвинула правую ногу.

Слоан присел у открытой дверцы.

— Ты прихрамываешь на эту ногу. Насколько сильно ты ушиблась?

— Просто царапины. Все будет хорошо. Слоан, я ценю все, что вы для нас сделали. — Она придала голосу уверенности, несмотря на то, что чертовски устала. — Но мне нужно двигаться вперед, не оглядываясь назад.

Секунда прошла. Потом еще одна. Слоан просто смотрит на нее, пробираясь через её защитные стены.

— Я пугаю тебе. Что-то во мне точно пугает тебя.

Да, но она держалась. Не это ли означает, что она становится сильнее? За исключением сегодняшнего вечера, когда Келлан нуждался в ней.

Слоан встал и выпустил её из машины. Кэт поднялась, хотя у неё получилось далеко не так изящно, как у него. И почему она не замечала этого?

Он приобнял её и закрыл дверцу машины.

— Дай мне телефон. Я запишу свой номер.

Смущенная, она нахмурилась.

— Зачем?

— Потому что я буду здесь, пока ты не попадешь в свою квартиру. Ты проверишь все вокруг, убедишься, что все безопасно, а затем напишешь мне, что ты в порядке.

— Всё и так в порядке. У меня есть сигнализация.

— Если ты не напишешь, я подумаю, что ты в беде, и приду. Дай телефон, Кэт.

— Но вы даже не знаете меня.

Почему его это так волнует? И почему это заставляет её меньше бояться и больше... интересоваться им?

Он оперся на машину.

— Теперь я знаю тебя. И я не уеду, пока не узнаю, что ты в безопасности. Ты хочешь, чтобы я ушел? Давай телефон.

И Кэт сдалась.


***

Кэт вытянула из миски тесто и бросила его на посыпанную мукой поверхность. В динамиках играла музыка. Это было одно из её любимых времен суток — раннее утро, когда пекарня еще закрыта. Это её безопасная зона. Ей повезло, что Келлан был её физиотерапевтом и его родители держали пекарню. В конце концов, он уговорил их всех встретиться, и те предложили ей работу на неполный день. Здесь начался её процесс исцеления и поиск самой себя.

Ко времени, когда родители Келлана решили продать пекарню и уйти на отдых, Кэт знала, что хочет заниматься этим и дальше и чуть больше года назад «Сахарная танцовщица» стала её.

Кэт втянула запах дрожжевого хлеба, который замешивала в тонких перчатках. Заживающие порезы сделали перчатки необходимостью.

Непроизвольно, она вспомнила о больших руках Слоана с массивными суставами. Руки бойца.

Дрожь пробежала по спине. В тишине кухни, она могла себе позволить признать, что Слоан волновал её. Восхищал. И покорял. Уверенная мощность, исходящая от него, задела её либидо.

Стук в дверь вырвал её из раздумий и вызвал панику.

Кто это? Почему так громко и настойчиво? Она никого не ждала. Никто не должен был появиться здесь в течение, по крайней мере, еще одного часа. Сдернув перчатку, она схватила свой телефон, думая, что делать.

— Кэти. Это Дэвид. Открой дверь.

Дэвид. Ее экс-жених. Воспоминания и страхи парализовали её. Почему он пришел? Может что-то случилось с её родителями? Её братом? Она взглянула на экран телефона, но на нём не было ни одного пропущенного звонка.

— Кэти, я знаю, что ты там. Открой. Это важно.

Наверное, так и есть. Многие месяцы после разрыва с ним, Кэт отказывалась видеть его, избегая попыток родителей снова свести их. Только что-то жизненно важное могло привести его к её порогу. Любопытство притупило беспокойство и, открыв дверь, она посмотрела на человека, стоящего перед ней.

— Что случилось? Почему ты здесь?

— Я слышал об угоне автомобиля.

Она замешкалась, не зная, что сказать, и Дэвиду хватило этих секунд, чтобы протиснуться мимо неё. Кэт оставалось лишь закрыть двери.

— Слышал?

Когда-то она любила и доверяла доктору Дэвиду Берку. Конечно, он был самоуверенным и властным, но это заставило её чувствовать себя желанной. Но грабеж изменил все. Изменил её. Она больше не была доверчивой девочкой.

— Как ты узнал, Дэвид? Я никому не говорила, так что ты не мог услышать это.

— У меня есть друзья в полиции.

Друзья или шпионы?

— Конечно, ты же общаешься с копами. А, может, ты присоединился и к лиге игроков в боулинг?

— Сарказм — низшая форма юмора.

Дэвид осмотрел кухню пекарни.

— Интересное применение твоей степени по химии. Скажи, это стоило того, чтобы отказаться от претензий к SiriX и заняться пекарней?

Она сжала кулаки, разозлённая его ехидными репликами.

— Да. Моя пекарня ЭТОГО стоит.

Однако её дело было недостаточно хорошо для Дэвида и её семьи. Когда несколько лет назад Кэт ушла из семейной компании, это вызвало больший скандал между ней и родителями.

Дэвид провел рукой по волосам:

— Прости, глупость сказал. Я пришел сюда не ругаться.

— Тогда зачем?

Он никогда ничего не делал просто так. Она узнала это, когда встречалась с ним и работала в SiriX. Но Давид защищал её, так что, не исключено, что он просил полицейского дать ему знать, если что-то произойдёт с ней. С другой стороны, она перестала верить Дэвиду несколько лет назад.

— Хочу убедиться, что ты в порядке, — он сделал паузу. — Я беспокоюсь о тебе.

Он? Не важно, это больше не имеет значения.

— Я в порядке.

— Копы сказали, прохожий помешал им.

— Да.

Её шея и челюсти стали напряженно сжались. Неужели он хотел сыграть в героя и вернуть её? Она вспомнила, что он сказал, когда она порвала с ним. А когда она перестала отвечать на его звонки, что он записал на её голосовой почте.

— Дэвид, знаю, ты думаешь, что я приползу к тебе обратно и буду умолять вернуться. Но этого не произойдет. Теперь у меня есть работа.

— Я был расстроен. Я не это имел в виду, — вздохнув, он добавил. — Когда дело касается тебя... Я теряю контроль.

Его зеленые глаза, такие холодные и честные, поражали её.

— Я знал, что так сильно любил тебя, пока не потерял тебя.

В памяти возникло воспоминание.

Дэвид работал допоздна, и Кэт принесла ему ужин. Она прервала встречу с мужчиной, которого не знала. Дэвид схватил её за руку, вытолкал из кабинета и сказал, чтобы она никогда больше так не делала. Он был зол, его левый глаз дергался от напряжения и руки вспотели. Кэт редко видела Дэвида таким, и ей стало неловко. Позже Дэвид извинился, рассказав, что это был его друг, просящий взаймы. Сказал, что не хотел видеть этого парня рядом с Кэт, потому что не доверял ему.

— Эй, Кэти, ты здесь? Ты в порядке?

Он протянул к ней руку.

Вид руки, приближающейся к ней, вызвал неуправляемый страх. Может, это было иррациональным, но страх был реальным. Она отступила, пытаясь успокоиться.

— Я сейчас уйду, Кэт.

Она схватила перчатки.

— Дверь автоматическая, вперёд.

— Для меня ты всегда будешь Кэти.

Его мягкий тон вызвал ностальгию. Тоску по тому, кем она когда-то была. Особенной. Некоторое время Кэт чувствовала себя женщиной, и её родители были не против, чтобы заполучила гениального доктора Берка.

Но нет. Она лгала себе, Дэвиду и своей семье. Она старалась быть такой, какой её хотел видеть Дэвид. На самом деле никогда не была такой. Хотя и пыталась.

— Я больше не та девушка, Дэвид. Уходи и забудь меня.

Она не знала, как объяснить, что она изменилась.

— Я пробовал. Но я не перестану заботиться. Я думаю о тебе, интересуюсь как ты. — Он стал напротив нее. — Тебя всё ещё мучат кошмары? Воспоминания? Или приступы паники?

В его словах звучала забота, но глаза за стеклами очков смотрели на неё так же, как на пробирки. Он всё просчитал.

Спокойно. Всё хорошо.

— Я не понимаю тебя. Ты появляешься спустя несколько лет, и интересуешься моими воспоминаниями? — Это бессмысленно. — Ты беспокоишься обо мне? Или о том, что я могу вспомнить?

Почему она не верит ему?

— Чёрт, Кэти. Я рассказал тебе, полиции, твоей семье, что произошло в ту ночь. И ты единственная мне не веришь.

В памяти всплыли отрывочные воспоминания. Случайные слова пронзили ее мозг:

«Последствия.

Доктор Берк.

Боже, хватит!»

Её пальцы дрожали. Кэт пыталась не паниковать. Вдох-выдох.

— Не имеет значения, во что я верю.

— Знаешь какого это, когда твои слова подвергают сомнению? Я не смог защитить тебя, и мы оба пострадали. Или ты хочешь сделать мне еще больнее?

Оба пострадали?

«Не ходи туда».

Она повторяла мантру, пока не гнев в её груди не утих. Теперь ничто не важно. Никто не верил ей, что в ту ночь произошло больше, чем ограбление. И Дэвид скрывал это.

Но кто бы ей поверил? Кэт помнила все отрывками. Но и этого ей хватило, чтобы перестать доверять Дэвиду. Совсем.

Она хотела, чтобы он ушел. Её кухня была её безопасной зоной и Дэвиду тут не место.

— Уходи.

— Сообщи своим о произошедшем. И ещё, я хочу, чтобы ты знала, что я рядом. Я позабочусь о тебе, Кэти. Я любил тебя. И никогда не хотел, чтобы ты пострадала.

Она закрыла глаза, его слова кажутся такими правдивыми. И именно его слова сделали их разрыв тяжелым. Он не социопат, которому всё равно. Но он поступил так, как поступил. Давид не был брезгливым, но когда видел её в больнице, её опухшее от побоев лицо, руку в гипсе и ногу до операции, то позеленел. Позже он так и не мог смотреть на её искалеченную ногу.