Сьюзен Виггз - Роковое кольцо

Но самого Ястреба не задела наглость противника. Его оруженосец быстро подбежал к нему, помог подняться и подал булаву. Холодно и расчетливо Ястреб взмахнул ею и сразил почетного рыцаря. Гремя латами, де Ваннэ тяжело упал в грязь. Он неуклюже поднялся с помощью своего оруженосца.

– Поединок на мечах! – провозгласил лорд Джон.

Это была самая почитаемая битва – на мечах. Спешившиеся участники турнира оставались на поле один на один – только два претендента на победу.

Лорд Алейн приказал оруженосцу снять защитный наконечник с острия своего меча.

– Что он делает! – воскликнула Роза. – Этого нельзя допустить!

– Чепуха! – фыркнула леди Гарриэт. – В правилах ничего об этом не сказано.

Роза не удостоила ее ответом. Она уже была поглощена разворачивающимся поединком. Ястреб обнажил меч. Рыцари начали сходиться. Мечи скрестились. Металл звенел, как погребальные колокола.

Лорд Алейн был сильным и ловким воином, за ним прочно укоренилась слава непобедимого рыцаря, но с самого начала стало ясно, кто выиграет на этот раз. Ястреб был спокоен и уверен в движениях, в то время как его противник суетлив, от гнева он не всегда успешно рассчитывал удары. Несмотря на тяжелые латы, Ястреб, как танцор, двигался легко и плавно.

Почетный рыцарь был повергнут. Ястреб приблизился к нему, распластанному на земле. Острие его меча оказалось у шеи Алейна.

Во внезапно наступившей тишине прозвучали слова де Ваннэ:

– Сукин сын! Никак не можешь простить мне Селестину?

– Все распри кончились, когда она поднесла к губам чашу с ядом, и та твоя вина искуплена, Алейн! А сейчас ты признаешь мою победу или мы продолжим поединок?

Де Ваннэ продолжал сыпать ругательства одно за другим, но с трибун нельзя было разобрать слов. Он сдался.

– Кто это? – спросила Роза.

– Лорд Гарет Хок,[1] – голос леди Гарриэт был холоден и брезглив, будто это имя произносить ей было неприятно.

Гарет Хок. Губы Розы округлились: она про себя несколько раз повторила имя. Оно ему подходит необычайно – имя мужчины, имя повелителя! Ей понравилось, что она – с самого начала верно угадала, как его зовут.

– Он выиграл турнир! Почему же его никто не поздравляет?

– Хок стал победителем, потому что просто не может позволить себе им не стать, – сухо пояснила леди Гарриэт. – Дорогая моя, его поместье в ужасном состоянии, и он вынужден зарабатывать деньги, участвуя в турнирах. Так вы ничего не слышали о нем?

– Нет, мы не слышали ничего, – вступила в разговор Акасия, она всегда рада была узнать какую-нибудь новенькую сплетню. – Расскажите нам!

– Лорд Гарет еще молод, ему нет и тридцати лет, но пережил он немало. Прежде его поместье и город Мастерсон процветали. Это к северу от Браервуда. Некогда славный город Мастерсон был известен своим богатством на все графство. Сейчас его слава померкла. Епископ Морлейской епархии проклял город. Гарет обвиняет епископа в похищении и убийстве его сестры, а епископ Гарета в том, что лорд хотел захватить часть церковных земель. Хок со своими рыцарями не раз нападал на земли епархии, грабил деревни, а потом требовал выкуп за похищенных священников. Разумеется, епископ, которому Хок нанес смертельную обиду, поторопился объявить Мастерсон вне закона, наложив на город церковное проклятье. Теперь в церквях Мастерсона не проводится никаких служб. И сейчас, это я совершенно точно знаю, Мастерсон – дикое место, где не ведают никаких законов. Лорду Гарету запрещено проводить турниры и вести торговлю. Говорят, он утверждает, что ему ничего не стоит убить человека за приличную плату.

Роза отвернулась, в чертах ее лица легко угадывалось смятение. «Это неправда, – говорила она себе, – Ястреб – благородный человек, это совершенно очевидно. Во время турнира он вел себя достойно, строго следовал правилам. А если он и творит бесчинства в землях епархии, значит, его обида на епископа Морлейского крайне велика».

Гарет Хок покидал арену турнира с высоко поднятой головой, не замечая косых взглядов. Розу не оставляла мысль: он победитель турнира, а его не чествуют! В то время как ее мачеха и другие дамы продолжали шепотом передавать волнующие подробности жизни лорда Гарета, она спустилась с галереи и сняла одну из цветочных гирлянд, которыми были украшены колонны.

Акасия потребовала, чтобы падчерица вернулась, но Роза сделала вид, будто не услышала повеления, она вышла на арену и направилась к лорду Хоку.

Девушка громко позвала его по имени, он обернулся. Роза остановилась в нескольких шагах от рыцаря, присела в глубоком реверансе и положила гирлянду к, его ногам.

– Милорд, – пробормотала она и залилась краской.

Хок улыбнулся. Пот струился по его усталому лицу и капельками блестел на лбу и над верхней губой.

– Цветы для победителя? – спросил он.

– Конечно, милорд! Чтобы люди не говорили, будто в Браервуде не знают, как чествовать победителя турнира!

– Ясно. В таком случае, вы должны… исключительно ради того, чтобы люди не говорили, что в Браервуде не знают, как чествовать победителя турнира… наградить меня и поцелуем.

Роза почувствовала, что краснеет еще сильнее.

– Но я никогда прежде не слышала о… подобном чествовании, милорд.

Хок громко рассмеялся:

– Я тоже. Но возможно, мы положим начало новой традиции.

Он вызывающе посмотрел на нее и опустил руки, предоставив ей сделать первое движение.

Девушка задрожала от волнения. Одно дело, когда мужчина обнимает и целует, застигнув врасплох, другое – целовать самой…

Она стояла в растерянности, от бури переживаемых чувств дыхание ее участилось, она не сводила глаз с мужественного лица. Серые глаза рыцаря отливали темным металлическим блеском.

– Ну? – подбодрил он.

Роза услышала, как Акасия зовет ее вновь. Мачеха не могла допустить, чтобы она разговаривала с недостойным человеком. В глазах Розы вспыхнул гнев. Она подошла к Гарету вплотную, поднялась на цыпочки, и… их губы соприкоснулись.

Акасия, послав уничтожающий взгляд лорду Гарету, подошла и дернула Розу за рукав.

– О чем, черт побери, ты думаешь? – выкрикнула женщина, уводя с арены падчерицу за руку, как непослушное дитя. – У тебя есть хоть какое-то чувство собственного достоинства?

Роза ничего не ответила. Она оглядывалась. Лорд Гарет широко улыбался им вслед.

Лорд и леди Пэдвик к праздничной трапезе заготовили всего в невероятных количествах. Слуги сновали с полными бочонками эля, вино лилось рекой, мясо жарили и парили разным образом и с различными приправами в течение нескольких дней, тушеную с луком и капустой говядину принесли в зал в огромном котле на железном крюке.

Довольные гости с аппетитом поглощали приготовленное угощение, нахваливая хозяев. Роза безучастно сидела за столом, она едва отведала поданное ей мясо с горошком.

Все участники турнира собрались в парадном зале замка. Они шумели и веселились. Не было только лорда Хока. Ему бы сидеть на почетном месте, рядом с лордом Джоном, за длинным и широким столом! Но это место занял самодовольный лорд, Алейн де Ваннэ.

Роза обратила внимание на музыкантов и шутов. Под аккомпанемент арфы жонглеры ходили колесом, подбрасывали и ловили разные предметы. Песенка исполнялась при этом веселая, забавная история о добром короле Эдуарде рассказывалась на французском языке.

Один из бродячих музыкантов, менестрель по имени Пирс Амор, выступив вперед, почтительно поклонился лорду Джону. На умном и выразительном лице играла задорная улыбка.

– Позвольте, милорд, воздать хвалу хозяйке замка, – прекрасный сильный голос привлек всеобщее внимание.

Акасия улыбнулась и слегка кивнула менестрелю, но Пирс Амор не обратил внимания на ее знак, его веселые живые глаза были устремлены на Розу.

Менестрель стал тихонько перебирать струны арфы. Кто-то из гостей зашикал, призывая собравшихся к тишине. По-прежнему не сводя глаз с Розы, Пирс Амор начал петь. Его чистый выразительный голос слегка трепетал от волнения.

Роза благодарно улыбнулась музыканту и, отдавая дань высокому мастерству исполнения, бросила ему одну из своих лент. Она повернулась к отцу, чтобы поделиться с ним впечатлениями, но заметила, что он внимательно слушает Акасию, слегка к ней наклонившись.

– Это же оскорбление! – с возмущением говорила мачеха, глаза от гнева сузились, она тяжело дышала. – Я требую, чтобы менестреля немедленно выгнали! Пока еще хозяйка Браервуда я?

– Дорогая, это ведь только…

Но Акасия продолжила свою злобную тираду, нисколько не заботясь, что говорит она громко и все могут ее слышать:

– Я не позволю, чтобы в моем доме меня оскорбляли!

Лорд Джон тяжело вздохнул и, с сожалением взглянув на менестреля, жестом приказал Пирсу удалиться. Не музыкант лишь улыбнулся и снова подошел к лорду с поклоном.

– Я покину замок по вашему повелению, милорд, раз моя музыка пришлась не по душе вашей супруге, но позвольте напоследок спеть еще одну песню.

С криками и топаньем пирующие стали просить за менестреля. Уставившись в пустоту невидящими глазами, Акасия надменно сидела с каменным лицом. Лорд Пэдвик согласно кивнул, и Пирс Амор запел, глядя на Розу.

После первых аккордов всем показалось, что это любовная баллада, но дерзкие слова задали песне зажигательный ритм.

Роза вскочила из-за стола.

– Довольно! – выкрикнула она, и ее голос покрыл взрыв хохота гостей. – Сэр, – обратилась Роза к музыканту, – вы только что оскорбили песней мою мачеху. Я требую, чтобы вы немедленно попросили у нее прощения.

Пирс Амор не чувствовал за собой никакой вины, однако же склонился в глубоком поклоне перед Акасией, бормоча что-то невразумительное. Он медленно прошел к выходу через притихший зал. Спустя некоторое время веселье вновь воцарилось за столом, пир пошел своим чередом.