– Девушка, да я развернулся уже, чего вы плачете-то? – глянул на нее в зеркальце водитель. – У вас же тушь потечет.

– Да-а… – махнула рукой Ирина. – Черт с ней, пусть делает что хочет…

Ирина вышла возле дороги – не стала подъезжать к подъезду. Она еще хотела пройтись и решить – а так ли надо тащиться к этой Лёльке, когда на улице уже тьма кромешная? А может, лучше просто посидеть возле телевизора? Хотя этот телевизор уже так осточертел, если честно… а там все-таки журналисты… дядька с турфирмой…


Отскочить она не успела! Конечно, сама виновата – спит на ходу! Но и тот водила тоже – ну нельзя же так лихачить во дворах! А он! Он возник неизвестно откуда, метнулся прямо перед носом Ирины и со всего разгона въехал в единственную не замерзшую, грязную лужу! И вся эта лужа мгновенно переместилась на молочно-белое, новенькое, такое красивое и романтичное пальто!

Она стояла возле своего подъезда, растопырив руки, смотрела на свое пальто и видела, как черные, мерзкие капли пробираются в светлую ткань. Ничего не соображая от горя, она плюхнулась на скамейку и уже совершенно не сдерживаясь заревела почти навзрыд.

Ей так было жалко это пальто, она на него угрохала все деньги, которые копила на новый холодильник. Ей так жалко было этот вечер! Так хотелось немножко потанцевать, повеселиться, ну она же ничего плохого не хотела! Ей так жалко было сегодняшнего радостного настроения, у нее и так в последнее время радостей никаких! И вообще, было жалко себя – никому не нужную, даже Лёлька, зараза, не могла ей раньше с этим рестораном позвонить, забыла, конечно! И куда она теперь поедет? Она же не моделька с фигурой шведской стенки! У нее возраст уже… и внешность – сегодня красилась полдня, и все на фиг никому не сдалось!

– Ир, да не расстраивайся ты так. Ну дурак он, а пальто мы потом почистим, – раздалось над самым ухом.

Ирина обмерла. Она, конечно, понимала, что это уже галлюцинации от переживаний, но… даже от них всю ее сначала обожгло, будто пламенем полыхнуло, а потом все куда-то ухнуло, словно она нырнула в ледяную прорубь. И ни одной мысли в голове! И будто летишь! С девятого… с двадцатого этажа!! Без крыльев! Чтоб насмерть!!

– Ир, ну что мне сделать, чтоб ты улыбнулась? – продолжали глюки. – Хочешь, я спляшу? Или спою. Или еще стишок могу рассказать, про зайку бросила хозяйка, а? Любой каприз за… ваше сердце!

Сердце заколотилось где-то в горле, и чтобы не спугнуть это наваждение, Ирина даже не шелохнулась, только тихонько спросила:

– Ты как? Ты мне опять снишься? Я еще до кровати не добралась…

– Да какое там… – шумно вздохнуло наваждение и поерзало на скамейке. – Я сначала решил – построю дом. Один построю. А потом тебя все равно увезу. Если сама не захочешь – сворую. Вот посажу на светлый балкон, буду тебя из рук кормить, поить… Решил, уехал, а потом… остался. Возле твоего дома как тень ходил, смотрел, как ты работаешь, как в магазины ходишь, смотрел, когда окно твое горит, и так мне… ну не смог я, короче… Да и зачем мне этот дом, если ты не захочешь? Ты же ведь не рождественская гусыня, чтобы я тебя откармливал… Вот и приехал… спросить…

Ирину будто подкинуло. Она обернулась резко, стремительно и так же стремительно кинулась на шею этому отвратительному, невозможному, самому невозможному Стожарову.

– Юрочка!!! Ну почему ты дурак такой?! Я ж… я ж чуть не умерла без тебя!! Хочешь – я с тобой поеду в село! В деревню! Строить сады, сажать дома, чтоб сирень и все такое! Я хочу на твой балкон, и есть из твоих рук, и пить из твоих ног… тьфу ты! Я буду гусыней! Любой каприз!

– Боже мой, девочка, кто же тебя так обидел? – серьезно посмотрел на нее Стожаров, а потом… целовал, целовал в мокрое от слез лицо. И гладил волосы, и крепко прижимал к своей куртке это измазанное грязью, такое красивое белое пальто, а самая кокетливая шляпка в мире валялась на грязном снегу, и на ней удобно топтался ее же сапожок.


Свадьба Ирины и Юрия была на редкость шумной и веселой. Гости до того разошлись, что вовсе и не заметили, когда исчезли молодые. А может, и заметили, да только чего за ними смотреть? Убежали из ресторана, так все молодые и поступают, чего им с гостями? Они еще друг другом не надышались.

– Ир, ну давай уже, открывай скорее эти двери… – тормошил невесту в белом роскошном платье нетерпеливый жених.

– Ой, ну Юрка! Ну не торопи… мне колечко мешает! – ежилась под его поцелуями Ирина.

– Колечко не мешает! Потому что не может мешать никогда! – наседал тот. – Еще скажи, что тебе и штамп в паспорте не нужен, и фамилия моя не подходит! Ты только вслушайся, кем ты была – Ми-и-и-ишкина! Чуть ли не Мышкина. А теперь ты – Сто-жарова, ух!

– Почти как Сто-ро́жева! – подшучивала Ирина.

– Ир, ну чего с ключом-то? Дай я…

Но и у Юры ничего с ключом не вышло. Зато дверь распахнулась сама, и на пороге радостно заулыбалось знакомое лицо.

– Юрка!!! Ирина!! А вы со свадьбы, да? Проходите! А я уж вас заждался!!! – счастливо скалился Терентий.

– Что-то подобное я уже видела, – тихонько себе под нос проговорила Ирина. – А потом жених Юра будет знакомить нас с братиком… с Терентием…

– …а потом братик возьмет да и уведет у жениха невесту, – продолжил Юрий. И неожиданно с силой захлопнул двери. – Нет, Ирина! Мы ошиблись номером! Я тебе дарю сегодня самую роскошную гостиницу, ясно?! Побежали, пока машина не отъехала!

– Но… Юра!! Мы же… – едва успевала за ним Ирина, сбегая по ступенькам.

– Запомни, – остановился Юрий и притянул к себе растерянную жену. – Сам не знаю, что со мной творится. Но вот этого – «моя жена, твоя жена…» не могу понять! И не пойму! Свою жену никому доверить не смогу, моя и только моя!

– Да и правильно, – серьезно поддержала мужа Ирина. – Нечего семейное добро разбазаривать. И потом, если б ты знал, как сейчас подскочили в цене рождественские гусыни!