Стася Андриевская - Расплата

- Я уйду. – Твёрдо, тоном, не терпящим возражений. - А ты останешься здесь. А утром, когда тебя отпустит – поговорим. Ясно?

- Да пошёл ты... – брыкнулась, дёрнулась в сторону двери. – К чёрту пошёл!

Не пустил.

- Ну куда ты собралась? Там ночь! Ты слышишь меня?! Ночь!

- Да куда угодно, лишь бы от тебя подальше! Ты... Ты... – снова заревела и, обмякнув, сползла по стеночке. Уткнулась лбом в колени. – Домой поеду. К маме.

Присел напротив меня, погладил по голове.

- Останься здесь, Милаш. Останься...

Мотнула головой, сбрасывая руку:

- Нет.

- Люд... Малышка, девочка моя, глупыш, ну... Ну останься! Я уйду. Ты успокоишься, потом поговорим. Я  всё объясню...

- Нет.

Сдавленно выдохнул.

- Ну куда ты пойдёшь, в общагу? В трущобы эти? Давай хоть в гостиницу отвезу, если здесь не хочешь. Есть люкс в Интуристе, там...

- Блядей своих по гостиницам вози! - крикнула прямо в лицо и в новом приступе истерики замолотила, не глядя – по его лицу, по плечам и рукам. – Боярскую свою, вози! Пусти меня, слышишь? Я всё равно уйду! Не удержишь!

Он поднялся.

- Ладно. Пусть к матери, если хочешь. Но тогда я сам тебя отвезу!

- Нет!

- Значит, я просто закрою тебя здесь! – уже в бешенстве рыкнул он, и сорвал с крючка ключи. И я поняла, что ведь так и сделает.

- Стой! – поднялась, машинально подхватила с полочки сумочку. – Хрен с тобой, поехали!

* * *

Ночь, дороги пустые, куда ни плюнь – мигающие жёлтые... А он еле плетётся. Глянула на спидометр – сорок. То-то мы уже полчаса как едем, а ещё даже не полпути. И это при том, что днём он редко когда ниже сотни топит. По городу.

Сначала молчал. Одну за другой смолил свой «Парламент» и искоса поглядывал на меня. Магнитола тихо, на границе слышимости, играла что-то незнакомое, вынимающее душу, хотя вроде и не медляк... Потом попытался положить ладонь на моё колено – я дёрнулась, вжимаясь в свою дверь – и тут же убрал. Побарабанил по рулю. Совсем выключил музыку.

- Это Климыч. – Голос ровный, но насквозь пропитанный смертельной усталостью. - Он завод отжимает. И весьма успешно, потому что хорошо подготовился. Потому что я скорее на самого себя подумал бы, чем на него. Потому что друг... Был. С правом подписи и полным пониманием теневых схем. Всё ж через него делалось, и во многом с его подачи. Мы же с самого первого дня вместе. – Вздохнул. - И если бы только завод... – Снова закурил. - Олежка не поленился, подстраховался - по всем фронтам такой хуйни наворотил, и так красиво приурочил к отжиму, что я не знаю, за что и хвататься-то теперь. То ли сливать деревообработку, чтобы хоть как-то с остальным совладать, то ли сделать ставку исключительно на завод – там ведь реально золотое дно, и если продолжать рыть его дальше – через экспорт, через госзаказ и расширение производства, то и нахер ничего остального не надо... Но блядь, как выбрать, это же... Я часть жизни на это променял, восемь грёбанных лет говна и крови. Как выбрать?

Я по-прежнему смотрела в окно. Не хочу. Не мои проблемы. Сам говорил – не лезь.

- Мне без Боярской сейчас никак, Люд.

Я фыркнула. Дебил. Если уж ты Климыча проебал, то за этой сукой и подавно не уследишь.

- Она ведь мне Климычем за последний год весь мозг вынесла. А я не верил. – Усмехнулся. – Я, блядь, у него за каждый её наезд напрямую спрашивал, по-пацански, а он ржал и все стрелки обратно на неё переводил. И вот ему-то я верил, потому что как раз незадолго до этого отворот ей дал. Ну... в личном. Думал, мстит. А когда с землёй под храм херня началась – вообще чуть не выгнал её сгоряча. По всем признакам крысу чуял, с друганом Олежкой, блядь, советовался. – Снова усмехнулся. – А по итогу, под московскую крышу меня именно Боярская и вывела. И если бы не это – кто знает, может в СИЗО бы сейчас куковал. С долгосрочными перспективами.

- Но не выгнал же! - не выдержала я. – Несмотря на советы близкого друга!

- Правильно. Я ж подловить её хотел. Да и от каналов сначала отрезать надо было, рабочие схемы обновить. Незаметно. Понимал, что как только рыпнусь – она зубами драть будет, но без боя не сдастся... А вышло так, что воевал не с тем... Понимаешь?

Я понимала, не дура. И поэтому была отчаянием в чистом виде. И пустотой. Он действительно без неё не вывезет. Не то, чтобы это его оправдывало, но открывало мне глаза. Хватит уже хорохориться. Счёт ноль - сто. Сиськи безнадёжно проигрывают мозгам. А любовь вообще нервно курит в сторонке.

Снова полились слёзы. Тихо, но нескончаемым потоком. Я отворачивалась к окну так, что шею щемило, и хотела только одного – в норку. В безопасную, знакомую, понятную. И пусть она убогая, гнилая и смрадит безнадёгой. Она – дно, да. Но именно это мне сейчас и нужно. Опора.

* * *

Едва тормознул у общаги, я сразу попыталась выскочить – но дверь оказалась заблокирована.

- Обещай, что не будет глупостей, вроде блядства из мести, - попросил Денис. Мне ужас как захотелось фыркнуть, но я сдержалась. - И нам обязательно нужно будет поговорить. В принципе, я готов сейчас, и если ты...

- Нет!

Он ведь всё правильно сделал. Отпустил домой, настоял на сопровождении, растянул дорогу почти на два часа... И моя, мгновенно взметнувшаяся-было до самого пика обида, замерла сейчас на острие, зыбко покачиваясь, ища хоть какой-то баланс. Но в любой момент должен был начаться откат. Я могла бы начать жалеть себя, его. Вступать в диалог, поддаваться на уговоры. Прогибаться и впадать в иллюзии. И дело даже могло закончиться тем, что мы прямо сейчас поехали бы обратно... Но по всем законам маятника, потом снова случился бы всплеск обиды и боли. А за ним – новый откат. И так – бесконечно долго, пока не успокоилось бы. Если успокоилось бы. Страшно даже представить эту боль и пустоту выгоревшей души. Лучше уж сразу.

- Денис, я не хочу больше. – Каждое слово – надрыв. - Открой!

- Я люблю тебя, Люд, – глядя в пустоту перед собой, обронил он. – И ничего не могу с этим сделать. Ничего.

- А я тебя - нет! – терзая дверную ручку, крикнула я. - И вообще, если ты ещё не понял, я с тобой только из-за денег была!

- Я не верю.

- Я тебе тоже!

А он кивнул, опустив голову... и разблокировал двери.

06.06.1995г. Вторник.

Я ещё даже не дошла до подъезда - всего каких-то пять метров от обочины. Хотела успеть, чтобы не видеть, как Денис... Но взвыл движок, с сухим коротким скрежетом черканули выщербленный асфальт колёса - и я добилась-таки своего. Осталась в гордом одиночестве. И внезапно это оказалось страшно.

Навалилась слабость – до тошноты, до головокружения. Пустота, господи, какая пустота без него. И завтра не хочется. И послезавтра. И вообще ничего. Только позавчера, месяц, два, три назад - начиная с того момента, как я проснулась в берлоге Медведя от тихого шёпота: «Мила-а-аш...»

Но зато я доказала ему что-то. Наверное.

* * *

Общага спала. Невозмутимая, видавшая такое, что никакими соплями дурочки с разбитым сердцем не проймёшь. Учёная чернухой дна, мудрая до безразличия – потому и вечно живая. Есть о чём задуматься, да, Милусь?

Судорожно вцепившись в свою сумочку, я замерла у распутья – напротив кухни с постоянно включённой дежурной лампой. Стояла, как когда-то Боярская, принюхивалась к душному смраду, соображала, что я тут делаю... Убегали в темноту коридоры: налево пойдёшь – к Барбашиным попадёшь. Направо пойдёшь... Ну, в общем, тоже никому не нужна.

Я больше не отсюда. Я словно инородное тело, попавшее в организм – и даже если общага снова поглотит меня, я уже не стану своей. Так и буду наростом на её шкуре.

Потом стояла у двери некогда своей комнаты, вертела в пальцах ключ. Забавно. Я не вспоминала о нём почти полгода – а он случайно оказался со мной. Зато ключ, которым пользовалась всё это время каждый день – случайно остался там, на крючочке в белокаменке. Кесарю - кесарево, всё верно.

Вопрос только в том, что если я и не отсюда, и не оттуда – то откуда?

Второй час ночи. Что я скажу матери? Толику? Как сдержаться от слёз, когда начнутся расспросы? Хотя, зачем мне расспросы, мне и без них нормально... Уткнулась лбом в дверной косяк и отпустила себя. Ревела, давя всхлипы, боясь, что услышит вездесущая тётя Зина, и всё не могла остановиться.

Господи, какая же я дура! Зачем мне было нужно всё это? Ведь можно было сделать вид, что не понимаю. Что ничего не происходит. Мало ли что эта сучка Боярская там несёт? Она же потому и подкараулила меня, что и сама изнывает от безнадёги. Ведь один раз ещё ничего не значит. Всё равно не с ней он. Он со мной! ...Был.

Собственно, вот он - откат во всей красе. И если бы рядом был Денис...

Наревевшись, опустилась на корточки и... рассмеялась. Не то, чтобы мне было весело, но тупизм ситуации зашкаливал. Интересно, если бы Денис не обронил вот это: «Обещай, что не будет блядства из мести» - сидела бы я до сих пор здесь, или давно бы пошла к Лёшке? Да, да, Савченко тоже хорош, кто спорит-то, но он бы точно меня принял... Хотя не важно. Сейчас я сидела под дверью в свою позапрошлую жизнь и понимала, что это только из-за того, что Денис словно видел меня насквозь – предугадал ход мыслей. А уехав, словно выдал кредит доверия... Который я не могла не оправдать.

Ну и как это называется? Ду-ра. Вот как. Какой нахрен кредит доверия, после того, что ты ему сказала, Кобыркова? Он просто уехал - как ты и хотела. Может, даже, к Боярской рванул... А ты сиди, сиди. Оправдывай.

Ноги затекли, я встала и, не задумываясь, побрела в конец коридора, к сортиру. Заперто. Да ладно? Кому там приспичило, да ещё и при выключенном свете? Хотя, может, и сломался. Бывало и такое – тогда его закрыли почти на полтора месяца. Уже повернула обратно, когда шпингалет щёлкнул, и из туалета, в клубах сигаретного дыма, показалась голова. Присмотрелась – Артём, пацан со второго этажа. Из ушей провода, в руке плеер. Не ожидал меня увидеть, заметно вздрогнул. Я тут же пихнула его обратно в сортир и прикрыла за собой дверь. Жестом велела выдернуть наушники.