Она резко оборвала свои мысли. Она больше не собирается думать о нем. Она еще немножко посидит, а затем ляжет спать. А утром, как дурной сон, все забудется само собой.

Катя потушила свет, устроилась в кресле и стала смотреть в окно. Но вожделенного спокойствия не наступало. Неясные желания, словно корабли океан, по-прежнему бороздили ее душу, и она не знала, как прогнать их, как остановить это тревожащее ее сознание плавание. Она вновь посмотрела на часы и ее вдруг посетила простая мысль: она должна пойти прогуляться. Прохладный ветер лучше всех других средств поможет выветрить из нее все лишнее и ненужное. Обрадованная, она вскочила с места, сдернула с вешалки жакет и выбежала из номера.

Ежевечерняя текущая по набережной река отдыхающих была уже не такой полноводной, поздний час образовал множество протоков, которые и приводили ее к обмелению. Катя несколько раз прошлась взад и вперед, но легкому морскому бризу так и не удалось выдуть из нее нарушающие ее покой чувства. И так как это лекарство не помогало, она решила применить более сильное средство и стала медленно спускаться к воде.

Днем было прохладно, но к вечеру теплые воздушные потоки стали изгонять с побережья своих более холодных собратьев. Уставший от непрерывной работы ветер сник и лишь изредка напоминал о себе редкими нервными конвульсиями. Катя подошла к самой кромке воды и погрузила в нее свои ступни. Море ласково обвилось вокруг них; оно было теплым и ласковым, как котенок. И Катя вдруг почувствовала, что ей снова стало хорошо. Она наслаждалась тишиной и спокойствием и поймала себя на мысли, что может простоять так не один час.

Внезапно до ее слуха долетели чьи-то громкие аккорды иступленных стонов. Она вгляделась в темноту и только сейчас заметила, что всего в метрах десяти от нее занимается любовью пара. У женщины, судя по всему, наступил самый ответственный момент — восхождение на пик оргазма, и ее громкие возгласы по своему гармонично вливались в симфонию вечерних звуков, наполняя это исполняемое природой тихое и нежное музыкальное произведение привнесенными в него человеком мотивами любви и страсти.

Катя бросилась бежать со всех ног, как человек, увидевший нечто ужасное. Но внезапно наткнулась на какое-то препятствие. И то ли от неожиданности, то ли от страха, непроизвольно вскрикнула.

— Не волнуйтесь, я так рад, что вы пришли, — успокаивающе прозвучал чей-то голос, и она узнала в его обладателе Артура. И сразу же почувствовала облегчение, это не страшно, хотя и опасно.

— Там, — показала она в сторону занимающейся любовью пары. — Надо поскорее уйти отсюда.

— А это, ребята занимаются любовью, — спокойно сказал Артур. — Хотите, подойдем поближе, посмотрим на их технику.

— Вы что, я не хочу смотреть, — поспешно возразила Катя. — Да и они…

— А что они, я думаю, они совсем не против, — засмеялся Артур. — Если бы они были бы против, то нашли бы для этих занятий другое, более укромное местечко. Вы никогда не смотрели, как люди занимаются любовью? Это довольно интересно и поучительно, это как урок в школе, всегда узнаешь кое-что новенькое. Этот арсенал тоже надо пополнять. А чужой опыт самая полезная для таких целей вещь.

— Я не хочу даже вас слушать. — Катя быстро пошла к выходу с пляжа, слыша, как шуршит за ее спиной песок под ногами ее спутника.

Они вышли на набережную; вместо реки теперь по ней струился лишь тонкий людской ручеек. Зато из многочисленных заведений вылетали стаи веселых мелодий, к ним присоединялись аккорды смеха и стокаты возбужденных возгласов.

— Может быть, где-нибудь посидим? — предложил Артур.

— Нигде я не собираюсь сидеть, — сердито ответила Катя. — Я вышла прогуляться перед сном. Теперь прогулялась и сейчас пойду спать.

— Зачем идти спать, если вы не хотите спать? — засмеялся Артур. — Не надо так себя мучить, особенно на отдыхе. Достаточно того, что вы делаете это постоянно у себя дома и на работе.

— Почему вы думаете, что я мучаю себя дома и на работе?

— Потому что все, что вы делаете, происходит вопреки вашему желанию. Главное ваше занятие в жизни — это постоянное насилие над собой. И здесь вы продолжаете по привычке делать то же самое. Собираетесь идти спать, а сна — ни в одном глазу.

— Что же я хочу, по-вашему, сейчас делать?

— Погулять со мной, посидеть в ресторанчике. А потом потрахаться.

— Вы!.. — От возмущения у нее даже из головы мгновенно вылетели все слова. — Сколько раз вам говорить одно и то же, что я не хочу с вами иметь дело? Последний раз прошу: оставьте меня.

— Да ладно вам, — как-то пренебрежительно проговорил Артур, — заладили, как молитву, одно и то же. Ей Богу, становится даже неинтересно. Неужели вы хотя бы один раз в жизни не можете быть искренней с самой собой? Чего вы боитесь? Мужа рядом нет, вам удалось сбежать от него, вы одна, так пользуйтесь моментом: освободите себя от пресса постоянного вранья. Скажите себе: «Мне чертовски нравится этот парень, и я хочу с ним потрахаться». Все ваши желания написаны на вашем лице.

— Ничего на нем не написано, — сухим и ломким от злости голосом возразила Катя. Но на кого она больше злилась — на себя или на него — разобраться ей сейчас было не легче, чем первокласснику решить задачу за десятый класс. — И от мужа я не сбегала, он сам мне подарил эту путевку на день рождения.

— Какая разница, как вы получили эту путевку? Да хоть Бог прислал вам ее по почте в конверте! Важны лишь ваши желания и помыслы. Вспомните их — и все станет ясно. Вы же для того сюда и приехали.

— И для чего же, по-вашему?

— Для того чтобы стать свободной. Для этого многие сюда приезжают.

— А у себя дома они свободными быть не могут? — саркастически спросила Катя.

Артур пожал плечами.

— Значит, не могут, если едут сюда.

— Но тогда и вы?..

— Я — совсем другое, — засмеялся Артур. — Я и есть свобода.

— А вам не кажется, что у вас самомнение выше головы?

— Не кажется, когда-то я был таким же, как вы. Но потом понял, что если не сброшу с себя, как тяжелый груз с плеч, все эти дурацкие мещанские представления, то, в конце концов, превращусь в такого же идиота, как, например, ваш муж.

От возмущения Катя даже остановилась, а ее пальцы сжались в кулаки от яростного желания закатить ему оплеуху.

— Да как вы смеете так говорить о нем?! Вы его даже мизинца не стоите!

— В вас, Катя, слишком много пафоса, — даже немного огорченно вздохнул Артур. — Мой вам добрый совет — избавляйтесь от этой дряни, как от старых вещей или прыщей на… лице. Вы выглядите очень забавно.

Неожиданно для нее самой слова Артура немного охладили ее гнев, подобно стакану холодного сока в жаркий день, какая-то часть ее сознания вдруг осознала правоту его слов. И поэтому следующая ее реплика прозвучала уже спокойней.

— Я не понимаю, как можно говорить о человеке, которого вы никогда не видели. Не кажется ли вам это чрезмерной самонадеянностью?

— Я вижу вас и вижу, что он сделал с вами. Вы не созданы для жизни с этим человеком, вы вообще не созданы для той жизни, которую ведете, — добавил он задумчиво.

— А для какой же жизни я, по-вашему, создана? — Вопреки своему желанию она с волнением ждала его ответа.

— Для той, которая у вас будет в эти дни. Вы сами все поймете.

— Вы — невозможный человек, — пожаловалась неизвестно кому разочарованная ответом Катя. — Думаете, я не понимаю, что вы специально возбуждаете мое любопытство, чтобы я проявляла к вам интерес. Но у вас ничего не получится.

— Мне очень хочется вас поцеловать, — вдруг сообщил ей о своем желании Артур.

Катя на всякий случай тут же отскочила на несколько шагов от него. В ответ на ее демарш Артур послал ей вдогонку свой горестный вздох.

— Я всю ночь буду думать о ваших грудях. Наверное, мне придется заняться онанизмом. Иначе не заснуть.

— Уйдите, я не желаю вас больше слышать. — Артур сделал к ней шаг, но она предупреждающе завопила: — Не подходите, иначе я закричу и позову на помощь. — Катя оглянулась, пытаясь провести оценку местности. Спасительная калитка находилась от нее метрах в сорока. Она метнулась к ней и, словно спринтер, не сбавляла темп бега до того момента, пока не оказалась в своем номере.

Ее тело, обратившись в маленький клубок, покоилось под легким одеялом. Кате страстно хотелось заснуть, но сон, словно заблудившийся путник, не шел, и она молила Бога, чтобы он как можно скорее усыпил бы ее и тем самым помог бы забыть этот кошмарный вечер. Но сознание работало четко и ясно, как швейцарские часы, и снова и снова возвращало ее на теплую набережную. Она уже не могла больше прятать в темных закоулках сознания мысль, что сбежала вовсе не от Артура, а от самой себя. Еще немного и она бы во всем стала с ним соглашаться, как подчиненная с начальником или раб со своим господином. Итак, кроме малоосмысленных восклицаний, она больше ничем не могла ему возразить. Откуда он все это знает о ней? Как ему удается читать в ее душе те страницы, которые она сама никогда не открывает, на которые она давно наложила гриф «совершенно секретно»?

Еще никогда жизнь не сталкивала ее с таким человеком. А может, Артур принадлежит к нечистой силе, не зря же он постоянно ее искушает? Он же не знает, какая она стойкая, вот ему и кажется, что еще одно усилие — и победа будет одержана. Но этому не бывать, он может часами говорить все, что угодно, но она не крепость и не капитулирует перед противником, даже если он применит самые мощные осадные орудия. И все его приступы она отразит с максимальным уроном для наступающего. И на этой успокоительной ноте сон, наконец, сжалился над ней и смежил ее веки с длинными, чуть-чуть загнутыми вверх, как крыши китайских пагод, ресницами.

Утром в столовой ее ждал сюрприз; кроме расползшейся по тарелке густой лужицы манной каши, тонких и белых червячков макарон и лопатки жаренного рыбьего хвоста ее поджидала встреча с мужчиной. Первый день своего пребывания на курорте она трапезничала одна, и вот теперь у нее появился компаньон. Катя поздоровалась с ним и принялась за еду. Она почти не обращала на своего сотрапезника внимания, так как то и дело поглядывала на то место, где обычно сидел Артур. Но три дамы-хохотушки, только на этот раз сосредоточенные и даже печальные, занимали своими толстыми задами отведенные им администрацией дома отдыха стулья, а вот другой стул в ожидании своего седока, пустовал. Катя терялась в догадках, куда подевался Артур, и не связано ли как-то его отсутствие с их бурными вчерашними объяснениями. Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд и только сейчас поняла, что все это время она была объектом пристального изучения своего соседа.