— Алекс… я была бы рада, если бы вы с Ники сейчас поговорили, но она уехала…


156

Длинные волны разбиваются о пляж Бланка рядом с Пуэрто дель Росарио. Сильный, порывистый ветер дует весь день, с силой закручивая в вихри песок. Чайки разворачивают свои крылья, позволяя ветру унести себя далеко-далеко. Они пугливо играют, внезапно сбегают от своей стаи и возвращаются обратно, проскользив по волнам. Мятежные, голодные, хищные, в поисках еды они вылавливают из моря маленьких рыбок, которых тут же проглатывают прямо в полёте.

Ники одна гуляет по пляжу. Волосы из-за ветра лезут ей в лицо, закрывают глаза, и она как маленькая машет руками, пытаясь убрать их назад. Она делает это кистью руки, практически непрерывно трёт лицо, убирая волосы с силой и яростью, но это лишь вопрос нескольких мгновений. Потому что эти действия ни к чему не приводят. Ветер снова спутывает её волосы и заставляет её повторять все эти жесты со всё большим раздражением.

Ники останавливается у большого камня. Она садится, наблюдает за морем, опирясь локтями о колени. Она что-то ищет вдали, за линией горизонта, что-то или кого-то, пиратский корабль, парусную лодку или что-то ещё, что могло бы прийти ей на помощь. Но это просто невозможно. И нет ничего ужасней, чем это чувство, чувство понимания и нетерпения поднимается откуда-то изнутри, оно похищает тебя, овладевает тобой, с силой бьёт тебя о песок, хватает тебя за запястья, жжёт где-то внутри живота, чтобы пригвоздить тебя к земле. Так ощущает себя Ники, парализованная этим чувством. Всё вдруг стало казаться ей таким ясным, таким резким, как закат, как палящее солнце, которое целый день светит над этим пляжем. Да, теперь Ники знает. Она несчастна. И ещё больше осознает другое. Она ошиблась. Нет ничего ужаснее, чем понимать, что ты принял неправильное решение, которое теперь не можешь изменить, то есть, ты не можешь вернуть всё назад, потому что это решение было окончательным. Да, нет ничего хуже. Нет, думает Ники. Ещё хуже, когда это решение, этот неосторожный выбор касается любви. Внезапно она начинает чувствовать себя маленькой и одинокой, чувствует боль в сердце, глаза её наполняются слезами, и ей хочется кричать, рыдать… Вот только слёз у неё уже не осталось. Никто этого не заметил, но с начала этих каникул она только и делает, что плачет, спрятавшись от всех: в квартире, в ванной, во время своих одиноких прогулок, в постели. Она смеялась лишь однажды. Когда вспомнила, как Эрика впервые порвала с Джо, своим первым парнем, и начала встречаться с другим. Они были в институте, Эрика весь урок математики проплакала, а Ники издевалась над ней. Она всё помнит, как будто это было вчера. «Видите? Вы все хотите встречаться с другим, а потом вам хочется вернуться к бывшему… Все вы одинаковые, знаешь, сколько таких историй я слышала?»

Ники засмеялась, вспомнив этот день. Потом подумала о своей ситуации и сама себе показалась смешной. Теперь она стала одной из тех, кому впоследствии становится стыдно. Ей становится стыдно даже от одной мысли о том, чтобы поговорить об этом с подругами, не говоря уже об Алексе. Ужасно быть такой нерешительной, менять свои решения в вопросах любви… Хотеть вернуться к нему, к Алексу… И что бы я ему сказала? Как бы стала оправдываться? Никогда не чувствовала себя такой грязной, несмотря на то, что я ему совсем даже не изменила. Эта ситуация кажется ей абсурдной. Что значит это «совсем»? То, что есть вещи, которые могут мешать или не мешать любви? То, что что-то могло тебя подтолкнуть к измене? Она прекрасно знает, что любые отношения, более близкие, чем обычно, любая связь, которая становится больше, чем дружбой, любая лишняя мысль о другом человеке — всё это означает, что ты отдаляешься от любимого человека и вашей истории. Бесполезно отрицать это. Ники хочется умереть. Она кажется себе взрослой женщиной, совсем другой и такой далёкой. Сам факт того, что она подумала о другом, представила себе новые отношения с ним, новые возможности, новое будущее — это уже больше, чем просто измена. Она молча смотрит на море и слушает крики чаек и слова ветра. Она чувствует внезапное давление. «Любовь длится всю жизнь, только если не поглощает собой всё вокруг». Кто-то сказал мне это однажды, или я видела это в фильме?.. В общем, это тоже причиняет боль. Где сейчас Алекс? Я не хочу, чтобы наша любовь длилась вечно, если я не могу быть с ним рядом. Сейчас, здесь. Я постоянно думаю о нём, и моя одержимость вместо того, чтобы угомониться, только увеличивается. Мне тебя так не хватает, Алекс…

— Эй, что ты здесь делаешь, Ники? — Олли сзади подходит к ней. — Мы везде тебя искали…

Ники налету смехивает слезу, которая не успела упасть.

— Эй… — Олли заметила этот жест. — Всё хорошо?

— Да, — Ники улыбается, — всё хорошо…

Олли прекрасно знает, что это не так.

— Слушай, если захочешь поговорить… Я рядом, ты знаешь.

Ники колеблется несколько мгнвоений. Она знает, что её в любом случае ждёт поддержка. Но она снова думает о том, что представляла раньше, о том, что она сама говорила Эрике… и теперь ей не хочется оказаться на месте подруги, рассказывать Олли о своих сомнениях и нерешительности, ведь она будет осуждать Ники за то, что та передумала. Что бы сказала Олли, если бы я ей рассказала о том, что думаю? Наверное, дала бы совет, может, и стала бы осуждать, даже пошутила бы. Может быть. Только может быть. Но зачем мне это? Разве мне стало бы легче? Нет. Мне стало бы легче, только если бы я поговорила с определённым человеком. С ним, с Алексом. Но именно его-то здесь и нет.

Ники улыбается.

— Нет, спасибо тебе… Это просто глупые воспоминания. Всё со мной хорошо.

Олли улыбается.

— Отлично! — говорит она, хотя не верит ни слову. — Тогда идём! — она берёт её за руку. — Только что начался сет Lovat. Он только что приехал и уже ставит первые диски. Это круто, просто фантастика!

Они бегут по песку, взявшись за руки, спотыкаясь, пока не пересекают последнюю дюну.

На большом пляже бухты уже танцуют больше двух тысяч человек.

T. I. и Рианна — Live Your Life. Все двигаются в ритме музыки в своих цветных парео, белых, голубых и синих рубашках, рваных джинсах, с повязками на головах, с сигаретами в зубах, кто-то с очками на лбу, кто-то — с зеркальными на глазах, они качают руками и двигают телами под оранжевым и синим светом закатного солнца, ещё висящего над морем. Молодые люди танцуют с закрытыми глазами, мечтая, подпевая, представляя себя совсем другими людьми, позволяя себе раствориться в этих волшебных нотах. Кто-то обнял свою девушку, один толстый парень с вьющимися волосами посадил свою девушку к себе на плечи, а она сняла свою блузку и кричит сверху. Она сидит там с голой грудью, улыбается, все ею восхищаются, хотят её, а ей просто весело и она чувствует себя частью этой музыки, такая загорелая с распущенными светло-каштановыми волосами, которые струятся по её шее как медовая лавина, а её рваные джинсы совсем не скрывают красоты её длинных ног.

Олли и Ники пробивают себе дорогу в толпе, понемногу пробираясь то вправо, то влево, они оказываются в середине огромной массы людей, которая движется синхронно, словно всё это — один гигантский танцор. Они подходят к сцене.

— Вот они! — Олли указывает на группу ребят в нескольких шагах от них.

Эрика, Дилетта, Филиппо, Симоне, Барбара, Лука, Сара, Марко и Гуидо.

Затем Олли поворачивается к Ники.

— Пойдём к ним? Если хочешь, мы можем остаться здесь вдвоём, слышишь?

— Ой, не будь дурочкой… Идём!

Олли и Ники снова начинают свой путь, когда диджей меняет диск. Он делает это постепенно, идеально синхронизируя обе песни. И все снова начинают танцевать под фантастическую новую песню The Killers Human. Все весело и радостно танцуют.

Симоне оборачивается.

— Вот они… Наконец-то пришли.

Гуидо тоже оборачивается.

— Эй, слава богу, вы пропустили несколько классных треков…

Ники улыбается и оказывается в центре группы. Гуидо приближается к ней.

— Знаешь, я волновался. И я сожалею о той нашей ссоре!

Она пожимает плечами.

— Не волнуйся, к тому же, это не было ссорой. Просто у нас разные точки зрения.

— Ага, — Гуидо тоже пожимает плечами, поворачивается голову и качает ей, словно говоря: «Ничего, ничего не поделаешь, совсем ничего». Так что он просто продолжает танцевать с друзьями.

Ну конечно, думает Ники, конечно, он переживал из-за ссоры, ему было жаль… А что он сделал? Даже не стал искать меня, не попытался найти, что-то исправить. Нет, за мной пришла Олли. Он говорит, что ему жаль, но что он сделал, чтобы искупить свою вину? Пошёл танцевать… М-да. Странный способ сохранить отношения. Может быть, он просто избалованный ребёнок, только не показывает этого, но если он не получает того, что хочет, то ему просто становится неинтересно… Не знаю, правда ли он такой карпризный, но всё-таки слово «ребёнок» — самое подходящее. Может быть, в этом и кроется настоящая причина. Я хотела продолжать оставаться ребёнком, потому и сблизилась с ним, потому отказалась от такого важного шага, от свадьбы и всего остального… А музыка всё-таки заводит, и понемногу свет становится словно магическим, весь пляж погружается в этот лёгкий оранжевый окрас, а солнце вдалеке, в открытом море, слушает последнюю песню, прежде чем пойти спать.

DJ Lovat танцует вместе со своей публикой, он с улыбкой двигается на сцене, поднимает руки и качает ими в ритме музыки, затем смотрит на свою установку, находящуюся у лестницы, и улыбается, кивая головой. Он берёт микрофон и делает музыку потише. Огромная толпа танцоров на безмолвном пляже медленно останавливается.

Lovat берёт микрофон.

— Простите, через несколько мгновений мы продолжим вечеринку, — все молча смотрят на него. — Но сейчас у меня есть для вас один сюрприз. Я услышал одну историю, которая меня очень впечатлила. Не знаю, убедит ли она и вас тоже. Только попрошу вас об одном: дайте ему шанс, — он прерывается и снова смотрит на лестницу. Улыбается и показывает жестом, чтобы человек поднялся: — Идём.