Анна Пенинская - Прости меня

Когда все рассаживаются по машинам, она подходит к свежей могиле и кладет цветы. Снова просит у него прощения и гладит фотографию, на которой он такой, каким она его помнит.

– На твоем месте должна была быть я. Все случилось неправильно, и виновата в этом только я.

Она знает, что он бы ее простил. Но она себя не простила и не простит никогда. Эта идея изначально показалась ей ужасной, нечеловечной. Но она изначально не верила в ее успех. Она не могла и подумать, что кто-то может захотеть отдать свою жизнь ради нее, она никогда не верила в такие сказки, даже когда читала о них в любовных романах. Ни она, ни Алекс до конца не верили, что их план может оказаться успешным. Это было отчаяние, и она ненавидит себя за то, что отчаяние к чему-то привело. Ей все еще кажется, что это дурной сон. Идет дождь, и она сидит на мокрой земле. У нее даже нет капюшона. Она просто дрожит от холода, но не может покинуть Константина. Ему ведь так холодно одному.

– У меня не осталось ничего от тебя. У них у всех есть твои вещи, твои фото. А у меня нет ничего, кроме воспоминаний. Я забываю твой смех. Прости, я забываю твой смех. Скоро мы увидимся. Я не могу жить так, не помня твоего смеха. Я так скучаю, Константин. Я так по тебе скучаю…

Она не отвечает на звонки Алекса. Наверное, какое-то время им не стоит общаться, хотя он ее очень поддерживал. Но, глядя на него, она понимает, что это она погубила Константина. Она здесь. Она жива. А его больше нет. Алексу тоже сложно. Валерия, как истинная женщина, винит его, потому что это была его идея, хоть и молчит. Он винит Валерию, потому что считает, что старался ее спасти, а из-за ее сомнений и истерик он потерял ту единственную женщину, которая ему нравилась.

Алекс предпринял несколько попыток связаться с Верой, думая, что она сможет его простить. Если Валерия была уверена, что Константин бы ее простил в любом случае, то Алекс понимал, что Вера была другим человеком. И даже если в глубине души она его простила, это ничего не значило. Она все так же не брала трубку. Он, скорее, по инерции ей набирал. Он не успел привязаться к Вере так, как Валерия была привязана к Константину. И он даже немного завидовал. Ему бы хотелось ощущать такие чувства и эмоции.

Вера все так же работала в лаборатории, она научилась не думать о том, как все здесь цинично. Она ведь теперь знает, что, в принципе, шанс есть. Нужно просто найти безумца, который отдаст свое место. Нужно просто быть безумным или найти безумца. Она все равно продолжала искать взглядом Алекса, хоть это и получалось как-то не контролируемо. Хоть это ей и не нравилось. Как это может нравиться? Это ее слабость. И кажется странным, что какой-то мальчишка стал ее слабостью. Она считала себя очень сильной женщиной, и она действительно таковой являлась. Но, видимо, это правда, что даже очень сильным женщинам порой не хватает любви. Ей было одиноко, как бы там ни было. Она любила свою квартиру и любила проводить время в одиночестве, но ей нравилось ощущение, когда она приходила на работу и знала, что сейчас Алекс появится в дверях ее кабинета с неизменным стаканчиком противного кофе из автомата на их этаже. И ей даже стал нравиться этот кофе, хотя раньше она старалась его пить не так часто. А порой Алекс даже приносил ей батончик мюсли или шоколадку. В этом не было ничего особенного, но она почему-то по этому скучала. Может быть, она просто скучала по нему, но признать, что ей не хватает постоянного кофе и батончиков было проще, чем признать, что у нее есть какие-то эмоции к какому-то мальчишке. Она бы не могла признать свои эмоции даже по отношению к кому-то, кто, как она считала, был ее уровня. Что уж говорить об этом взъерошенном странном парне.

И все же, когда он писал ей свои пылкие письма или оставлял сообщения на ее автоответчик, ее сердце невольно делало кульбиты. Она никогда ему не отвечала, но надеялась, что однажды он сделает мужской поступок и, возможно, встретит ее возле ее дома или возле лаборатории, может быть, пошлет цветы. Глупо и по-детски было на это рассчитывать и вообще думать об этом. Она чувствовала себя школьницей в очередной раз. Но за просмотром очередного фильма про любовь или про подростков, которых убивает маньяк, это неважно, она думала, что он мог бы сделать поступок, а не просто забрасывать ее не такими уж частыми сообщениями. Но это даже в ее голове звучало так жалко, что она бы из принципа не стала отвечать на звонки и сообщения. Она скучала, и, наливая себе вечером очередной бокал вина, когда ела китайскую кухню в одиночестве, пролистывая новости на айпаде, ей хотелось ответить даже на самые дурацкие его сообщения. Она выдерживала. Наутро снова отвлекалась на работу и дала себе установку, что дело просто в скуке. Конечно, он так и не совершил ни одного мужского поступка. Конечно, это было даже хорошо. Потому что если бы он хотя бы просто прислал ей букет цветов, она бы не выдержала, и вся ее строгость покатилась бы к чертям. Она сумела сохранить свое лицо, благодаря его трусости. Так она себе объясняла эту ситуацию.

Конечно, она не страдала бы и не скучала по нему всю жизнь. Это были далеко не те эмоции и чувства, и не та привязанность. Прошло совсем немного времени, прежде чем Вера совсем забыла, кто такой Алекс. Наверное, в этот момент он мог бы даже вернуться в лабораторию, и ей бы, в принципе, было все равно. Жизнь такая штука, и она быстро успокоилась. Она стала пить на работе не кофе из автомата, а чай, и та привязанность к воспоминаниям быстро остыла. А однажды утром она просто налила себе кофе из автомата, не подумала об Алексе и поняла это только под конец рабочего дня.

Когда «Одри» узнала о смерти Константина, то, если честно, она даже выдохнула с облегчением. Так нельзя, и она сама понимала, что это некрасивые и неправильные мысли, о которых она никогда и никому не говорила вслух. Она сама его оставила и повела себя эгоистично, но также считала, что ей было не в чем себя винить. А, когда она от него ушла, то, в общем, поняла, что он никогда не был «ее» человеком. И эта мысль была простая, но для нее спасительная, хотя, если уж честно, нельзя сказать, что ее это как-то сильно беспокоило. Но Константин ее не отпускал. Если бы он только понимал, что, скажи он ей, что встретил Валерию, то и самой «Одри» стало бы лучше. Легче. Проще. Она бы могла его поддерживать, не думая, что разбивает ему сердце. Она быстро к нему остыла, но все же считала его своим родным человеком. Для нее он всегда был слишком беспечным, а шутки его она считала глупыми. Он был очаровательным. Но он не подходил ей. На данный момент непривычно говорить о нем в прошедшем времени.

Она сама не знает, зачем был ее самый последний звонок ему, когда она хотела начать все сначала. Потому что она ведь не хотела. Где-то в глубине души она совсем этого не хотела и просто действовала так, как надо было действовать. Она ведь всегда и все делала идеально и безупречно, как она могла здесь ошибиться и оступиться? Вот и решила, если сейчас он исцелился, она будет с ним какое-то время, а потом они оба примут решение, что ничего у них не выходит. Она всегда жила по плану, и даже тот звонок ему был частью ее плана. И это только выглядит цинично. Ей действительно было стыдно и паршиво на душе, что она связалась с другим мужчиной почти сразу же после того, как оставила болеющего Константина. Можно сказать, что влюбилась в другого. В того, кто был здоров, с кем она отдыхала душой и телом. Конечно, за это она немного себя винила, потому что это было не слишком нормально. Она хотела как-то искупить вину перед самой собой. Поэтому продолжала ему звонить, когда он ей говорил, что скучает, она, прислушиваясь к своему сердцу, понимала, что не может ответить тем же. Она понимала, что не скучает, но сказать об этом было жестоко. Она никогда не отличалась потребностью или желанием юлить и не говорить прямо. Но здесь все усложнял его вирус. И поэтому она была вынуждена отвечать не так, как ответила бы она при другом состоянии дел, в другом положении. И это ее раздражало, потому что ей всегда хотелось быть самой собой.

Она долго думала и позвонила ему тогда, и предложила начать все сначала. Она закончила те отношения, которые ее наполняли.

– Я должна быть с Константином.

– Но ты ведь не любишь его.

– В данный момент я ему нужна.

– А что потом?

– Я ему нужна.

От этого диалога ей самой было неприятно и плохо, и она действительно переживала. Тот мужчина затронул струны ее души. Но она ушла. И ушла ради чего? Чтобы Константин сказал, что он все бросил и послал ее к черту. И это ей не было обидно. Ей было обидно, что она все бросила, а осталась ни с чем. Но она не успела начать переживать. До нее это даже не успело дойти, если уж честно.

Ей позвонили и сообщили, что Константина больше нет. Она все еще была его женой. И поэтому была одной из первых, кто узнал об этом. Она сняла трубку. Смешно говорить об этом, но стоило раздаться звонку, как она почувствовала, что это касается Константина. Но сердце ее не билось. Она кивнула, когда ей сказали, что Константин умер. У нее спросили, слышит ли она. Как будто бы такую новость можно не расслышать. Она нажала на отбой и сначала просто пошла и налила себе чай. Посмотрела в окно, подумала о том, что погода какая-то странная – то холодно, то тепло. Потом по ее щекам потекли слезы. Она плакала, вспоминая об их знакомстве, и каким он показался ей красивым. Плакала о воспоминании, как он предложил ей выйти замуж. Плакала о том, как они много путешествовали и как много мест так и не увидели. Плакала о том, что у нее действительно, наверное, теоретически была возможность ему помочь, даже после того, как он сказал, что это конец. Но она думала о своем благополучии и благополучии родителей. А сейчас она жалела, что так и не попыталась его спасти. Она плакала, но не горько навзрыд, а стоя на балконе с ароматным чаем и закурив свою излюбленную сигарету. Она поплакала и даже посмотрела их общие фото на телефоне, кстати, они уже были совсем далеко. Ей пришлось долго листать ленту. Не стоит ее винить, она, правда, старалась, он был ее родным человеком, но она ведь давно смирилась с его смертью. И понимает, что просто ее ждала. Она не верила даже в его волшебное исцеление.