— Ты называешь это царапиной? Может Вы… — я резко поворачиваюсь к нему лицом и останавливаюсь на полуслове, ожидая, что он осмотрит мою машину.

Вместо этого, он склонился над своим автомобилем.

— Вы правы. Это царапина. — Горячий парень указывает на тоненькую линию, которая, я клянусь, могла точно так же быть грязным пятном, и проводит по ней пальцем, на его лице отражается беспокойство. — Исправить это будет дорого.

Я усмехаюсь, чувствуя злость.

— Вы говорите о царапине? Вы видели мою машину?

Он взглянул на неё прежде, чем его взгляд вернулся ко мне.

— Эту рухлядь? Я вообще удивлён, что её можно водить.

Моя челюсть отвисла, я лишилась дара речи.

Мой любимый «форд» возможно раньше и принадлежал кому-то, дважды — по крайней мере, я надеюсь, что автодилер сказал правду — но он был со мной во время множества взлётов и падений, больше, чем кто-либо в моей жизни.

Я чувствую странную ностальгию по отношению к своему любимому Форду, и слёзы начинают жечь уголки моих глаз.

Да, это всего лишь машина и она потрёпана, но я не могу позволить, чтобы этому парню сошло с рук причинение вреда единственной вещи, ради которой я вкалывала и копила — самой ценной, что у меня есть, хотя, вероятно, она стоит меньше, чем пара его туфель.

— Почему мы говорим о вашем автомобиле? — спрашиваю я. — Вы вряд ли увидите ущерб.

— Ты хоть понимаешь, сколько стоит мой «ламборджини»? — говорит Мистер Дорогая Рубашка, поднимая идеальную бровь и словно читая мои мысли.

Я не могу поверить.

— Придурок! — воплю я. — Высокомерный хрен! Я не знаю, сколько стоит твой автомобиль, и меня это не волнует, потому что это твоя вина.

Я выплюнула последние два слова, не волнуясь о том, что, скорее всего, выгляжу как сумасшедшая, тычущая ему пальцем в грудь. Не похоже, что он даже заметил это, так как его пристальный взгляд спускается вниз по передней части моего облегающего топа и узких джинсов, которые я натянула в спешке.

— Ты только что назвала меня «придурком» и «высокомерным хреном»?

О, этот голос. Глубокий, хрипловатый и пронзительный, несущий лёгкий намёк на веселье. Это мгновенно посылает дрожь по всему моему телу. Я даже могу почувствовать вибрацию между ног. Мою кожу покалывает от взгляда, которым он окидывает моё тело.

Я внезапно осознаю тот факт, что выгляжу, наверное, по настоящему растрёпанной: мои каштановые волосы спутались, и на мне едва ли есть макияж. Я не могла выделиться среди большинства посетителей «Клуба 69» с их длинными, намазанными ногтями и короткими юбками. Если бы я знала, что столкнусь с Мистером Ходячий Секс, то даже приложила бы усилия, колдуя над своим внешним видом.

— Да, назвала, — выплюнула я. — Потому что это твоя вина.

— Моя вина? — он поворачивает голову в мою сторону, и его великолепное лицо вытягивается в удивлении. — Ты подала мне сигнал ехать вперёд.

— Что я сделала? — нахмурившись, я саркастично засмеялась. — Нет, это ты дал мне сигнал ехать вперёд.

Он качает головой.

— Я, безусловно, этого не делал.

Он страдает от какого-то нейродегенеративного заболевания?

Я уставилась на него с отвисшей челюстью, затем имитировала его движение:

— Это — знак двигаться вперёд.

— Нет, это значит, что ты водишь как восьмидесятилетняя, и я не должен наблюдать весь день, как ты прогуливаешься вокруг.

Его глаза встречаются с моими, а пристальный взгляд бросает вызов.

Черты его лица расслаблены; его рот слегка приоткрывается, когда он смотрит смущающим меня взглядом, полным веселья. Я не знаю почему, но мне кажется, что он наслаждается ситуацией.

Ну, я не удивлена.

— Я не прогуливалась. Я ждала, чтобы встать в очередь, а ты пытался меня обогнать, — говорю я очевидное.

— Ты остановилась, — Горячий Парень указывает мне, — это означает, что ты дала мне отбой.

Мой рот открывается и закрывается, как у рыбы, выброшенной из воды. Наконец я в недоумении качаю головой.

— Ты серьёзно? Я остановилась проверить нет ли приближающихся машин!

— Это ты так считаешь, — его губы дергаются. — Давай разберёмся. Ты была отвлечена телефоном, приклеенным к твоему уху, болтая, как если бы я имел всё время в мире, — он делает шаг вперёд. — Никто не говорил, что разговор по телефону может стоить тебе жизни?

Я хочу отметить, что я не была за рулём, когда говорила по телефону, но я воздержусь, потому что он прав.

— Это трудно назвать шоссе.

— Это всё ещё называется опасным вождением, — говорит парень.

В течении нескольких секунд единственное, что я могу делать — это уставиться на него. Мой пульс учащается, и дыхание звучит немного громче, чем должно быть. Узлы начинают формироваться в животе, когда я смотрю на его идеальные зубы и превосходные губы.

Проклятье.

Он кричит о сексе, он просто ходячий секс!

Он тот тип парня, который вы приводите домой, чтобы он вытрахал вам всё до мозга, и затем выбрасываете его на следующий день, потому что нет никакого пути в ад такому парню, как он, согласившемуся на что-нибудь меньшее, чем гарем.

А ещё, весь его вид говорит о том, что он неизлечимый, высокомерный ублюдок.

Всё, что он делал до сих пор, указывает мне на то, что он большая задница, придурок.

Чёртово безумие.

Он въехал в мою машину… я помню. Я не могу позволить себе этот ремонт. В довершение ко всему, я не должна думать о сексе, тем более не с Мистером Высокомерие, который больше волнуется о своей глупой машине, чем о вреде, который он нанёс моей.

— Это всего лишь царапина, — указываю я. — Ничего страшного, хорошая покраска все решит.

— Смотри.

Он вздыхает. Его горячее, сексуальное дыхание ударяет мне в лицо, когда он поворачивается ко мне.

— Я понимаю. У тебя нет денег, чтоб заплатить за ущерб. Возможно, у тебя даже нет страховки, и я не могу ждать чек в любом случае, но блин, я только что пригнал его из Италии. У тебя что, нет глаз, женщина?

Я изумляюсь его наглости.

Он единственный, кто ведёт себя как дебил, и всё ещё пытается обвинить меня в своих недостатках?

И что это за акцент?

Слегка протяжное произношение, скорее подчинённое, как будто он пытается его скрыть.

Никто никогда не заводил меня одним лишь разговором, и ведь это даже не грязные разговорчики.

Я не могу не закрыть глаза на мгновение, наслаждаясь началом сексуального напряжения. Когда я с трудом открываю их секунду спустя, то замечаю, что он разглядывает меня, облизывая нижнюю губу.

И этот маленький намёк на улыбку, когда я смотрю на его губы?

Этого не может быть, поскольку это означало бы, что он…

Смеётся надо мной.

Меня передёрнуло.

— Придурок, — бормочу я.

— Серьёзно? Ты хоть знаешь, кто я? — спрашивает он, абсолютно не обращая внимания на моё растущее раздражение.

Мои брови поднимаются.

— А должна? Я так не думаю, только если ты не сделал что-то стоящее, например, спасение мира или…

Я жестикулирую рукой, стараясь думать о чём-то, подтверждающем мою точку зрения. Правда, я несомненно не забыла бы его, если бы знала, кто он, потому что он — кто угодно, но не тот, о ком забывают.

Его усмешка превращается в смех. Я смотрю на него в замешательстве.

Я только что оскорбила его дорогущую задницу.

Блядь, почему он смеётся?

— Поверь мне, если бы я сделал что-то, ты бы не спрашивала. Ты бы определённо чувствовала это в течении многих дней. — Его зелёный взгляд мерцает, бросая мне вызов. — Я может быть и придурок, но я тот придурок, который всегда позволяет женщине прийти первой. И не раз.

Мои зрачки расширяются.

— Что?

Ощущая моё замешательство, он продолжает:

— Так или иначе, урегулирование данного инцидента осуществляется в частном порядке.

— И как ты предлагаешь мне это сделать?

— Я знаю несколько способов. — Его губы приоткрываются в улыбке.

Моя челюсть отпадает. Он запал на меня? Не может быть, потому что…

— Что? — я каркаю, мой голос внезапно хрипнет и тело пылает. Мои соски твердеют под тонкой тканью моего топа, и это, конечно же, не из-за холодного воздуха в Нью-Йорке.

Ах, предатели!

Мистер Ходячий Секс облизывает губы медленно и умышленно, его пристальный взгляд, видимо, приклеен к моей вздымающейся груди. Он даже не пытается скрыть то, что трахает глазами мои сиськи. Чёрт, в его грязных мыслях, я, возможно, распласталась орлом на его кровати с ним сверху.

— Мне жаль. Я не понимаю, — я качаю головой, пытаясь осмыслить его слова, — О чём ты говоришь?

— Ты можешь возместить ущерб, сходив со мной сегодня на свидание, — говорит он. — После которого мы поедем ко мне.

Я мигаю один раз, другой. Мой рот слегка открывается. От тяжелого дыхания губы просто пересыхают.

Блядь, это горячо!

И я хочу этого.

У меня никого не было больше года. Это было так давно, что я не буду удивлена, если обнаружу кое-где паутину.

Если бы я была девушкой на одну ночь, то он был бы идеален. Горячий, высокомерный, тип, который даже не спросил бы вашего номера, не говоря уже о том, как называть вас, после того, как вы сделали грязное дело.

Но нет никакого пути в аду, на котором я бы замутила с кем-то, кто настолько очевиден и противен. Где-то на заднем фоне зазвонил мой телефон, напоминая, что время сейчас имеет существенное значение.