— В больнице. Остановка сердца. Врачи вытащили из того света. Жить будет.

Мужчина открыл калитку и повернулся, замечая, как шевельнулась шторка. Раиса стояла у окна, провожая его отчаянным взглядом.

«Сама виновата», — подумал он и продолжил разговор:

— Понял. Еще что-то?

— Отряд Воронцова ищет этого ублюдка. Всех подключили. И твоего двоюродного брата нашли.

— Где?

— Недалеко от леса. Был полностью голый и умер от переохлаждения.

— А одежда? — уточнил Картунов, даже не удивляясь такой отвратительной смерти двоюродного брата. Он всегда хотел жить на халяву за чужой счет. Поплатился.

— Рубашку нашли через километр от его трупа, а потом еще через метр брюки. В общем, не сам он решил побегать голышом морозным утром.

— Это понятно. Спортсменом он никогда не был. Значит, тоже этот зек постарался.

— Да, Кротов ходил к жене, та рада, что муж умер, и заявила, что ничего не может рассказать, так как он бросил ее ради малолетней шлюхи. Евгений нашел его молодую любовницу на какой-то съемной хате, на подобии притона и за деньги она поделилась, что три года назад Валерий до ужаса боялся выходить на улицу, опасаясь за свою жизнь, так как не вернул долг Борзому.

— Борзый… — задумчиво повторил Дмитрий, остановившись у черного внедорожника, замечая людей, поглядывающих из-за деревьев. Они с опаской наблюдали, но не приближались.

— Да, а потом обрадовался, сказал, что со всем справился, и теперь можно жить дальше ничего не боясь. Намекнул, что тот получил по заслугам и теперь обитает там, где должен быть.

— И, видно, Борзый нашел его и потребовал должок, — задумчиво высказал свое мнение Картунов.

— Тоже так считаю. Думаю, Валерий поделился, что ему причитается доля в наследстве, обещая выплатить долг. Но ему ничего не перепало, и он посчитал, что нужно провернуть дело с Ксенией. Он знал, что тебе ничего не нужно, поэтому решил надавить на нее, посчитав легкой мишенью.

— Получается так. Все же, он идиот. На чужое так нагло ручонки положил и еще в счет долга отдал. Как был дураком, так и помер им.

— Да, и вот еще что. Соседка Ладкиной Ларисы Васильевны, матери Ксении, поделилась, что ей тоже угрожали. По описаниям — Борзый. Призналась, что все сделала, чтобы вызвать девушку сюда, действуя через тетку.

— Понятно. Знаешь, что настораживает? Такой умный, а везде засветился, — задумчиво проговорил Картунов.

— В том то и дело. Либо считает, что его не поймают…

— Либо крыша у него хорошая.

— Или шантаж…

— Ладно, уже через час вылетаем. Так что ищите.

— А что с деньгами?

— Со мной… для подстраховки, чтобы в любом случае спасти мою семью. Но нужно узнать место до того, как он отвезет их на место встречи. Там будет сложнее.

— Что нужно?

— Попробуй найти все, что знаешь про Борзого, а еще загляни к Вотрянкову, он в курсе про всех матерых волков, какие побывали и есть на зонах, а если не знает, то пусть поспрашивает у своих. И давай Крота подключай. Пусть роет все по этому пахану, и про братца моего не забудет, кому он там долг должен был, и чем тот ему помог. Тогда шанс будет, что найдем.

— Понял, — резко сказал Стас и отключился.

Дмитрий сел в машину и посмотрев на Астахова, сидящего за рулем, приказал:

— Давай до аэропорта.

ГЛАВА 22

Сын снова заплакал, и уже не помогали мои уговоры, сказки. Я с яростью долбилась в дверь, ломая себе бедра, руки, но не было результата. Сломала ногти, пытаясь повредить ручку.

Паника. Бешеная страшная. Казалось, меня всю выворачивало от страха. Я выла, скулила, ревела, кричала — сходила с ума от того, как там плачет мой сын.

Внезапно послышался стук двери, и я начала вновь тарабанить, громко исторично выкрикивая:

— Откройте! Моему ребенку плохо! Откройте!

Дверь распахнулась, с грохотом ударяясь о стену. Застыла словно статуя, когда увидела его, такого злобного, безжалостного с ненавистью в глазах. Он дернулся ко мне и вцепился за волосы, дергая, причиняя адскую боль. Швырнул в сторону, отчего упала на ламинат, отползая назад, наблюдая как мужчина достал нож и рявкнул:

— Тебе язык отрезать, чтобы не кричала?

Понимала, что он может меня сейчас прирезать, но словно отключилось чувство страха. Мне уже ничего не нужно было, только увидеть ребенка, успокоить, прижать к груди.

— Пожалуйста. Малыш… ему плохо. Можно увидеть? — умоляла, готовая на все, чтобы только мне отдали моего сына.

Мужчина недовольно посмотрел на меня, и, отмечая нездоровый блеск, усмехнулся. Он получал удовольствие от того, когда мне плохо, когда беспомощна и готова на все. Подошел к туалету и открыл. Я с надеждой начала ползти вперед, но услышала яростное шипение:

— Сиди на месте!

Послушалась, чувствуя, как меня колотит. До боли вцепилась в свои бедра, ощущая ком в горле. Мужчина наклонился и вытянул сына, такого маленького и запуганного, что было невыносимо смотреть. Разревелась, не в силах держать поток эмоций.

Садист, словно котенка за шиворот, держал в воздухе моего мальчика, а он барахтался, затравленно поглядывая по сторонам. Увидев меня, заплакал, вытягивая ручки ко мне.

— Пожалуйста. Умоляю… — кроме этих слов ничего не могла выдавить, мозг сконцентрировался только на ребенке.

Мужчина сделал шаг ко мне и кинул сына на меня, резко выдавая:

— Успокой его. Если хоть один писк услышу — прирежу, как только получу выкуп.

Послушно кивала, не слушая, судорожно обнимая своего ребенка, понимая, что больше ничего не нужно. Сережа с огромными глазами смотрел на меня. Он был в ужасе. Мальчик вцепился в мою одежду и крепко держал, уткнувшись мне в грудь. Резко прижала к себе, вслушиваясь в каждый вдох сына, как колотится маленькое сердечко. Не могла надышаться этим мгновением, все сжимала и целовала щечки, волосы, вдыхая любимый запах.

Понимая, что этот зверь долго ждать не будет, посмотрела на него и попросила:

— Можно… свет включить? Пожалуйста.

— Нет!

— Ему очень страшно… Боится. Мы будем сидеть тихо… Обещаю. Пожалуйста. И еще… можно в туалет сходить, и ему и мне? Мы ведь живые, — осознавая, что срываюсь, не чувствуя грани, думая только о сыне, очень тихо добавила: — И мы больше не помешаем.

Он отвернулся, задумчиво сканируя стены, оформленные декоративной штукатуркой, а потом недовольно сказал свое слово.

— Хорошо. Чтобы тут вонь не устроили.

Сказав, мужчина открыл дверь в туалете, где находился все это время мой сынок, и включил свет. Поднялась вместе с Сережей, потому как он вцепился в меня мертвой хваткой, переживая, что я уйду, и вновь заплакал. Нежно успокаивала, надеясь, что похититель не будет злиться. Сам ребенка довел до такого состояния.

— Ну все маленький, мама теперь с тобой. Все будет хорошо. Только не плач. Пожалуйста.

За несколько минут мы управились и как только вышла, услышала:

— Заходите в кладовку, и чтобы ни звука!

Вошла в узкое, маленькое помещение и с надеждой посмотрела на жестокого мужчину. Боялась просить, но выхода не было, Сережа начал сильнее дрожать, как только вошли сюда. Сглотнула слюну в пересохшем горле и попросила:

— Пожалуйста, оставьте свет.

Он сверлил меня ненавистным взглядом, шаря по телу, а потом задумался и выдал:

— Хорошо, но если услышу, что он опять орет, его тут оставлю, а тебя поимею за то, что не сдержала слово. Поняла?

Даже перестала дышать и только кивнула, но, зная, что сын заплачет, если воды не будет, осмелилась на просьбу:

— Чтобы не плакал, можно воды?

Мужик только скривился, отчего стал страшнее, и закрыл дверь. Я продолжала стоять, готовая разрыдаться, не зная как быть. Столько времени без воды он не сможет.

Дверь резко распахнулась, и похититель швырнул в угол минеральную воду. Послышался звук ключа в замочной скважине, а потом загорелся свет. Не передать, как была счастлива. Я села на ледяные плиты и, обняв своего мальчика, не прекращая целовать, нежно прошептала:

— Ну все, мой хороший, мы со светом и вместе. Нужно только потерпеть.

— Папа, приедет? — с такой огромной надеждой спросил он, все прижимаясь ко мне, боясь потерять меня, если отодвинется.

— Обязательно. Папа непременно за нами приедет. Он у нас самый лучший и не оставит нас.

Дальше только успокаивала, переживая, что его дрожь не проходит. Смотрела на беззащитного малыша, который столько ужаса увидел за два дня и слезы текли по щекам. Хотелось закрыть глаза и открыть, а ничего не было. Но так не бывает…

Сколько сидели, не знаю, а потом когда уже стала засыпать, услышала грохот и грубые слова:

— Выходите. Сейчас идем в машину. Скоро твой муженек привез лавэ и тогда будет обмен.

Поднялась с ребенком на руках, чувствуя, как затекли ноги. Посмотрела на мужчину и, отмечая хищный ядовитый блеск в его глазах, уточнила:

— Но нам не жить, да?

Он только усмехнулся и буркнул:

— А ты как думаешь?

В его голосе чувствовалась фальшь и я понимала, что мы идем на смерть. Было страшно, что ноги не шли, но я двигалась, крепко придерживая руками маленького сына, вцепившегося в меня. Сделав несколько шагов, попробовала уговорить его, нас отпустить:

— Мы никому ничего не скажем, только дайте нам шанс.

Он жутко засмеялся и проговорил:

— Скажу честно, такие пожелания вынуждают убить вас раньше времени. Так что на выход, а потом к лифту и на улицу

Мы были раздеты без верхней одежды. Я в шерстяной кофте на замке, сынок в водолазке и комбинезоне, что радовало. Переживая, что он замерзнет без куртки, выдохнула:

— А можно что-то накинуть?