Поднялась и пошла к балкону, отмечая одни гаражи, больше ничего. Не самая приятная картина. Квартира была на втором этаже. К тому же ужасно холодная. Чувствовала лютый холод, идущий с окна. Посмотрела по сторонам и поняла, что все мне здесь не нравится. В старой квартире было уютней, и вид из окна выходил на детскую площадку. А здесь — все не так.

Только хотела поговорить, как услышала:

— Ты это… помолчи, соколик. Потом расскажешь… Я устала.

Сережа надул губки, но встал со стульчика и подошел ко мне. Обнял меня за ноги и еле слышно сказал:

— Мама, я хочу домой к папе.

— И я… Но он уехал, ты же знаешь.

— Знаю, — со вздохом сказал он, а потом попросил: — И еще я кушать хочу. Можно?

— Сейчас приготовлю, — пообещала ему, поцеловав в волосы, и быстро стала добавлять нужные позиции товаров в корзину, вызывая доставку.

— Мама, а папа звонил? — с грустью поинтересовался мой малыш, посматривая на бабушку, громко засопевшую в эту секунду.

— Еще нет. У него сегодня важные дела, — призналась, надеясь, что все будет хорошо.

— Я скучаю по нему…

— И я… — призналась своему мальчику.

Так и стояли, пока не почувствовала, что сын вздрогнул от холода. Подняла его на руки и пошла в кухню, проверяя, что мать уснула. Прикрыла дверь, чтобы не разбудить, и немного задержав взгляд на спящей женщине, улыбнулась.

ГЛАВА 20

После того как привезли продукты из супермаркета, занялась обедом, отмыла квартиру и перестирала все вещи. Современной стиральной машины у мамы не было, поэтому стирала в старой древней машинке, споласкивая и выжимая вручную, притом так, что огромные мозоли лопались на пальцах. Искренне посочувствовала тем женщинам, которые не знали автоматов, стирая руками, как я сейчас.

Развешала вещи и решила, что немного отдохну. Но стоило только услышать звонок мобильного телефона, моментально бросилась в кухню, надеясь, что это муж. Муж — какое важное для меня теперь слово! Раньше относилась как к какой-то непосильной ноше, а сейчас с волнением в груди. Подошла и взяла, тут же спрашивая:

— Дима, что там?

— Привет. Странно, девушка только плачет, всех раздражает, кричит, что есть доказательства, но покажет их на суде. Чертовщина. Не понимаю, как я мог считать ее нормальным специалистом и давать премии. Истеричка.

— А что говорит адвокат? — не унималась я, волнуясь за него.

— Они наблюдают, считая, что она чего-то выжидает. Как ты и Сережа? — уже с нежностью спросил он, отчего стало тепло на душе.

— Решили остаться на несколько дней в Омске у матери, — проговорила, не зная, будет ли против или ему плевать.

Появилось молчание, а потом мужчина резко проговорил:

— Хорошо. Я вас сам заберу, как только закончится этот гнилой фарс. Надеюсь, что не задержусь.

Стояла и смотрела на холодильник, а именно на рисунок, держащийся на магните. На нем была изображена семья. Сережа очень старался рисовать свои три палочки: папу, маму и сыночка. Потом он снял свою картинку и дополнил ее, и теперь красовался еще кружок. Малыш сказал, что это бабушка, считая, что теперь там полная семья.

Провела пальцами по рисунку, прорисовывая папу, желая, чтобы Дмитрий скорее к нам вернулся.

— Уверен, что хочешь этого? — спросила и замерла, ожидая ответа. Понимала, что не нужно задавать такие вопросы, но что-то во мне требовало узнать его мнение.

— Да, — категорично заявил он и добавил: — Так что надеюсь, жена с сыном ждут меня.

Улыбнулась, закусив губу, и выдыхая:

— Ждут. И с мамой моей познакомишься.

— Буду рад, но я не очень нравлюсь женщинам, — нагло признался он.

— Верю, — весело проговорила, вспоминая мое первое знакомство с мужчиной и нашу встречу в доме Картуновых. Ненавидела его, мечтая, чтобы он поскорее убрался в свою Москву.

— Думаю, она вытерпит. Как там сын?

Посмотрела в сторону коридора, где Сережа рассказывал бабушке о своих друзьях, и поделилась с мужем, как он взбадривает бабушку, радуясь этому. Мы разговаривали десять минут, а потом его позвали. После того как положила трубку, чувствовала себя опустошенной. Хотелось, чтобы он был с нами. Рядом. Странно, но вот так…

Решила не думать, и направилась к плите, где уже в миске подходило тесто на пирожки. Начинку приготовила раньше, теперь вот и тесто подошло. Можно начинать. Заодно и охранников накормлю, а то они только заглядывают, а вот в квартиру на чай категорически отказываются заходить. Александр приехал три часа назад. Он совсем не похож на Стаса, веселый, шустрый, но физически развит нисколько не меньше.

Нет, не буду приглашать. Они не согласятся. Вынесу пакет с пирожками, как придут на проверку, что они делают каждый час. Если не заходят, то пишут сообщения, а сами под дверью. Точно, лучше так.

Поздно вечером, уложив сына спать, прочитав несколько сказок, услышала голос матери:

— Хороший он у тебя…

Ничего не сказала. Задумалась, почему ко мне она всю жизнь относилась как к обузе, проклинала, считала недостойной, настаивала на аборте, а тут, оказывается, малыш хороший. Легла удобнее на диван и нежно вдохнула запах волос сыночка. Такой вкусный, что съела бы. Провела по волосикам и только хотела закрыть глаза, как мать вновь заговорила:

— Ксюша, ты прости меня, дочка. Я… тетка мной не занималась, мать рано умерла. Не знала я теплоты… А тут смерть мужа, проблемы, не справилась я. Не смогла, да и не знала, как быть матерью.

Горько улыбнулась, первый раз слыша от нее такое признание, чувствуя в словах горечь. Хотела ответить, как услышала:

— И ты уезжай завтра… Уезжай, дочка. Он вернется. Я знаю.

— Кто вернется, мама?

— Плохой человек. Поэтому я и написала ту бумагу. А ты… береги сына. Хороший у тебя он. Мой внук.

— Мама, не поняла, какой человек? — спросила, поднимаясь, желая знать, о чем она говорит.

— Неважно, уже неважно. Ты завтра только езжай домой. С утра. Я увидела тебя и… Сережу, и теперь могу умереть спокойно.

— Мама…

— Спать! Теперь давай спать. Я очень устала, — грубо сказала Лариса Викторовна и отвернулась в противоположную сторону, отчего послышался скрип пружин на кровати.

Хотелось задать много вопросов, но знала, что она не ответ. Втянула тяжелый запах и прошептала:

— Спокойной ночи, мама. Рада, что тебе понравится сын. И… я прощаю тебя.

Не услышала ответа, но знала, что она слышит. Думала, никогда сюда не приеду, и вот… я здесь. Была уверена, что не прощу, но простила. На душе стало странно и тепло, наступило облегчение. Поцеловала каждую щечку сына, посильнее прижала маленькое тело, и уснула с улыбкой на губах.

* * *

Вечером следующего дня доставала пирог из духовки из рыбы и картофеля. Сделала куриный супчик и котлеты на пару. Мать большую часть спала или слушала Сережу, который помимо своих бурных историй, начал ей рассказывать сказки. Она просто смотрела в потолок и думала о своем, либо любовалась им, наслаждаясь голосом, как говорила ему. Было страшно видеть ее такой подавленной и усталой. За два дня мама даже ни разу не включила телевизор, просто лежала и слушала.

Выложила пирог на глубокую тарелку, как вдруг зазвонил телефон. Посмотрела — незнакомый номер. Не отвечала с Нового года на неизвестные — не хотела слушать угроз. Один раз сказала и все — пусть обращаются к мужу. Вновь и вновь слушала звонок, пока не разозлилась и не взяла себя в руки.

— Да, — резко отчеканила, желая узнать, что им нужно.

— И что, думаешь, обманула? — с яростью прорычал мужчина, но не племянник, как я поняла. Тот мужчина, что звонил с угрозами в кондитерскую, перед тем как спалить ее.

— Вы о чем?

— О том, что нет никакого брачного договора! Я проверил это.

— Как выходить замуж, решают двое — женщина и мужчина. Вас это не касается.

— Там должны быть условия…

— Что после развода я передаю все вам? Дмитрий так и сказал мне. Поклялся. Так что ждите. Все, или еще вопросы будут? — резко уточнила, желая прекратить разговор, понимая, что ничего хорошего не выйдет

— И когда же это произойдет? — ядовито уточнил он.

— Когда поймем, что надоели друг другу. Любовь она такая… — просветила мужчину, желая оборвать связь, но не стала, понимая, что с такими лучше не артачиться, чтобы не было проблем.

— Какая любовь? Это должен быть недолгий фиктивный брак! Тебе это не объяснили?

— Мне объяснили так: выйти замуж, и когда разведусь, чтобы я все переписала вам, — отчеканила, не понимая его ярость. Они там что, отдельно действуют друг от друга?

— Ты что мне беса гонишь?

«Что за выражения?! Нормально не учили выражаться?»

— Ждите когда…

— Это уже не фиктивный брак и не на срок. Уже ничего не выйдет! Ты не понимаешь этого?! Что за отмаз левый?

— Не понимаю вас, — проговорила, чувствуя гнев мужчины, опасаясь, что этот псих вновь может что-то сделать. И зачем взяла трубку?

— У вас теперь общее нажитое имущество и никакой суммы не будет тебе переходить в обязательном порядке, а нам нужно было, чтобы…

— Если нужно было, тогда обратились бы к Дмитрию и попросили…

— Ты ему рассказала все, тварь! Да?

— А не должна была?

— Нет!

— Вы знаете, я считаю, что до умных махинаций вам далеко. Одно говорите, второе думаете, третье делаете, четвертое считаете. Глупо и непродуманно. Единственно, что замечу, у вас хорошо получается угрожать и сжигать частную собственность.

— Чтобы не случилось, ты сама во всем виновата, — выплюнул он мне.

— И в чем же?

— Нам нужно встретиться, — нагло выдал он мне, игнорируя мой вопрос. — Завтра…