Лия Флеминг - Последняя жемчужина

– Твоя мать не будет возражать, если ты станешь работать у иудея? Вы же католики.

– Не совсем так, – сказала она, вспыхнув. – Мой отец урожденный ирландец, но мать заставляет нас посещать миссионерское собрание. Они помогали нам, когда он умер. Я должна приглядывать за братом и сестрой, поэтому мне нужно спросить у нее разрешения.

– Ты правильно делаешь, что почтительно относишься к желаниям своей матери. Если б и Бенни был таким же… Нет на свете ничего хуже неразумных детей. Я напишу твоей матери письмо, Маргарита, и сообщу в нем свои условия.

Сидя с чашкой чая, мистер Абрамс кивал и улыбался, а Грета тем временем занялась уборкой. Она радовалась и удивлялась тому, что в этот дождливый день началось ее странное ученичество, и все благодаря паре потерявшихся носков. Ну и почему же Нора Уолш не прочла этого по ее ладони?

В последующие недели Грета регулярно бывала в мастерской старика Абрамса. Наведя порядок на его рабочем столе, она наблюдала за тем, как он чистит и смазывает маслом каждую деталь часового механизма, стояла у него за спиной, когда он запаивал сломанные звенья и ремонтировал ослабшие замочки цепочек и браслетов. Она успевала убрать в его комнатах, проветрить и почистить пыльную мебель, а также следила за тем, чтобы в буфете был запас продуктов.

Однажды утром он усадил ее перед подносом и шкатулкой с бусинами и показал, как нужно их сортировать по форме и размеру и как с помощью крошечной иголки нанизывать на вощеную нить.

– В середине всегда должны быть самые лучшие, самые красивые из имеющихся.

Он показал ей бусины из черного янтаря.

– Эти камни добыты на морском побережье Йоркшира. С тех пор, как наша королева носила траур, все хотят себе брошь или кольцо с черными каменьями.

Затем он продемонстрировал ей, как неплотно набранные бусины ослабляют нить и замок на ювелирных изделиях. Он был так занят ремонтом часов, их чисткой и смазыванием, что у нее было достаточно времени, чтобы потренироваться во всем том, чему он ее учил. Иногда она рассыпала бусины по полу, если недостаточно сосредоточивала свое внимание на работе. Она оказалась не такой простой, как можно было подумать.

Как-то в полдень к мистеру Абрамсу заглянул ювелир, снабжавший часовщика заказами, и был удивлен, увидев рядом с ним девушку.

– Что это значит, Савл? К тому же она из гоев[5]. В подмастерья нужно брать мальчиков…

– Это Маргарита, мои глаза и руки. Она станет хорошим специалистом по набору жемчуга на нить. Ее мать очень добра ко мне, – сказал он, зная, что она его слышит.

Грета заметила, что на Ландесманна эти слова не произвели впечатления. Взглянув на ее сильно поношенное платье и грязный передник, он фыркнул.

– Смотри, как бы она тебя не обчистила, – проворчал он на идиш.

Ей и без перевода было понятно, о чем он говорит. Пятясь, она выскользнула из комнаты.

– Не обращай внимания на этого старого скрягу, – сказал ей Абрамс, когда его приятель ушел. – Если бы я не нуждался в его заказах… Некоторые люди во всем видят только дурное, а хорошего в людях не замечают.

Он огорчился, увидев, что смущенная Грета готова была разрыдаться.

– Да, кстати, я хотел тебе кое-что предложить, надеюсь, тебя это не обидит: там, в сундуке, есть кое-какие вещи Ады, платья и прочее. Они совсем истлеют, если я в ближайшее время их кому-нибудь не отдам. Как ты думаешь, может, твоя мать захочет с ними что-нибудь сделать? Ткани добротные, Ада знала толк в хороших вещах. – Он вздохнул. – Пожалуйста, выбирай что хочешь. Ада была бы рада узнать, что ее вещи еще кому-то послужат. Иди наверх, посмотри.

По крутой лестнице Грета поднялась в спальню над мастерской. Тут стояло несколько больших шкафов и сундук, открыв который она чихнула от ударившего ей в нос острого запаха нафталина. Он был полон одежды: шерстяные платья, накидка, черные юбки, тонкие хлопчатобумажные сорочки, шелковый костюм были сшиты вручную и старомодны, но все это можно было переделать. Ее сердце возликовало от такого богатого выбора. Можно будет сшить одежду на все времена года для Китти, для всех них. Она спустилась вниз.

– Вы правда готовы это отдать? На рынке есть палатка, где продаются…

Старик в ужасе всплеснул руками:

– Нет! Чтобы торговцы дрались за вещи Ады? Я только подумал… Но если они не годятся…

– Что вы, сэр, это бесценный дар! Вы не представляете себе, как они нас выручат! Вы чрезвычайно добры.

Слезы покатились по ее щекам. Грета не хотела, чтобы он счел ее неблагодарной.

– Тогда хватит об этом. Я очень рад. Мне бы не хотелось, чтобы наш дом потрошили стервятники, когда меня не станет. Мне приятней отдать эти вещи сейчас вам, чтобы они вас согревали холодными зимами. Теперь ступай. Завтра ты узнаешь кое-что о жемчуге.

Когда Грета возвращалась домой, ее руку оттягивала наволочка, набитая оставшимися после Ады вещами. Настроение у нее было как на Рождество в былые времена, когда на железной дороге платили деньги, у них было мясо и маленькие подарки для всех. Изо дня в день работая в одной и той же старой рубахе и обтрепанных юбке, шали и капоре, она мечтала о чем-нибудь понаряднее, о чем-то более подобающем для подмастерья. Ей так хотелось, чтобы у нее было темное платье с красивым воротником и теплый зимний плащ, как у девушек, работающих на фабриках или в магазинах. Как можно иметь дело с жемчугом, если выглядишь как работница свинофермы?

– Китти! Смотри, что у меня есть! – крикнула она с порога, вытряхивая вещи на пол. – Ну, что скажешь?

Китти стремглав вылетела из комнаты посмотреть, что принесла Грета. Увидев кучу одежды, она принялась в ней копошиться, затем отскочила, зажав пальцами нос.

– Тут одно старье и воняет нафталином!

– Не будь такой неблагодарной. Только представь себе, что мама может из этого сделать.

Грета стала поднимать вещи одну за другой, прикидывая, сколько в них ярдов[6] полезного материала.

– Нам перебирать не приходится, а благодаря этой одежде мы не будем мерзнуть зимой. Тут и твид, и сукно, и хороший батист, и креп.

– Чур, эта накидка тогда моя!

Китти схватила накидку из шотландской клетчатой ткани длиной по пояс.

– Нет, она нужна мне, и для тебя она слишком большая.

– Ну конечно, ты всегда забираешь себе самое лучшее!

Она возмущенно швырнула накидку в сестру.

– Потому что я работаю, – сказала Грета. – Когда придет твое время…

– Мне достанутся после тебя жалкие обноски.

Сопя, Китти стала рыться в платьях.

– Тогда я возьму себе вот это. Когда-нибудь я буду одеваться в лучшие шелка и атлас. Вот увидишь.

– Посмотрим, что скажет мама, она у нас искусная швея.

Грета не намерена была позволять Китти и дальше так небрежно обращаться со своим бесценным подарком. Сестра становилась упрямой дурочкой, когда не получала того, чего хотела.

Вернулась уставшая от бесконечной стирки Сэйди, но ее глаза загорелись при виде нежданной добычи Греты.

– Откуда все это?

Грета рассказала о набитом одеждой сундуке Ады.

– Ему было трудно расстаться с этими вещами, но он все равно отдал их тебе? Что-то мне это не нравится. Что люди скажут?

– Откуда они узнают, если ты их перешьешь? Мы тебе с этим поможем. Мне нужно что-нибудь приличное для работы.

– Ну, не знаю… – протянула мать неуверенно. – Я как раз собиралась тебе сказать, что миссис Беллерби из «Козла и перьев» хотела, чтобы ты весь день присматривала за ее малышами. Ты хорошо управляешься с малыми детьми.

Грета подняла на нее полный ужаса взгляд.

– Неужели ты заставишь меня ходить в эту отвратительную пивную? Беллерби такая грубая, и там постоянно дерутся. Мне нравится у мистера Абрамса. Он обещал научить меня набирать бусы на нить, а это умение ценится.

– Не пристало тебе постоянно там находиться. Я не хочу, чтобы ты носила дорогие платья покойницы и о тебе говорили дурное.

– Но, мама, он старый и больной, а это подарок. Он не хотел продавать ее одежду. Мы же не станем отказываться от нее, правда? И разве я могу ее взять, а потом развернуться и уйти от него? – упрашивала мать Грета, стараясь убедить ее в своей правоте.

Грета с матерью трудились допоздна, распарывая и разглаживая ткань, а затем раскраивая ее и сметывая детали на живую нитку, и вот наконец опрятная зеленая юбка была готова. Вытертые и вылинявшие места мать предусмотрительно пустила под боковой карман, где они будут не так заметны. Кроме того, изнаночную сторону, где ткань была ярче, она сделала лицевой. Китти дулась весь вечер.

– Мне бы эта юбка пошла больше, чем нашей Грете. Зеленый цвет хорошо сочетается с моими рыжими волосами. Она в ней выглядит слишком просто.

– Закрой рот и иди спать, если тебе больше нечего сказать, – резко ответила ей Грета, понимая, что из них двоих Китти действительно миловиднее. – Твоя очередь придет.

– Мне никогда не достается ничего нового. Это несправедливо!

– В жизни нет справедливости, сударыня, иначе мы не прозябали бы в грязи на задворках.

Слова матери заставили Китти замолчать, а Грета не могла дождаться утра, чтобы показаться в новой юбке своему работодателю. За две-три недели они смогут сшить ей полный комплект одежды для работы, но пока хватит и юбки. Пожалуй, когда-нибудь в изящном наряде она сможет работать где угодно, даже в магазинах жемчуга в Стоунгейте. Подумать только, она будет иметь дело с жемчугом! Ей не терпелось прикоснуться к жемчужинам, круглым, как маленькая луна, и кремовым, как молочные зубы.

– Ну-ка, барышня, покажи мне свои руки, – велел ей Абрамс на следующий день. – Какие они грубые от постоянной стирки! Но это ничего. Нежные руки для моей работы не годятся.

Он достал горсть жемчуга из бархатного мешочка.

– Каждая жемчужина – это дар природы, божья слеза. Настоящий жемчуг холодный на ощупь, возьми, попробуй сама.