— И как получилось, что ты один живешь? Тебе же и готовить приходиться.

— Я разогреваю все в микроволновки. Чайник электрический. Ты не думай. За собой следить умею. Одно время не получалось. А теперь неплохо справляюсь. Я тогда от матери ушел и сказал, что один буду жить. Брат поддержал. Она отпускать не хотела. Все боялась, что со мной случиться что-то. Но что со мной случиться? Кому я нужен? От придурков отбиться получилось. Сам им врезал хорошенько, — он замолчал.

— Это кто на тебя напал? — спросила Даша.

— Ребята. Делать им нечего было. А дело было вечером. Решили то ли у меня деньги забрать, то ли просто поиздеваться над слабым. Я тогда говорил плохо. Мысли все время разбегались. Пока их соберу. Так они меня лупить начали. Голова не работает, а рефлексы остались. Ну я и отбился. Вспомнил, как раньше занимался. Они в больницу попали. И на меня заявление написали. Мол, это я на них накинулся. Меня в полицию забрали. Хотели в больницу положить. Я и все рассказал, как было дело. Свидетелей нашел. Эти ребята многим житья не давали. И получилось, что им пригрозили встречное дело открыть. Они заявление забрали. Теперь меня стороной обходят. Мама перестала переживать, что я не справлюсь. Ну забыл я пару раз шапку дома. Когда уши замерзли, вспомнил о ней. Пришлось новую купить. На десятой шапке я придумал запасную в подсобке оставлять. И волосы коротко теперь стригу. Когда выходишь на улицу, то голова быстро мерзнуть начинает. Тогда я еще от дома недалеко отошел. И сразу могу вернуться, — он провел ладонью по волосам. — Одному только скучно. Поговорить не с кем. Я тогда брату звоню. Мы с ним много разговариваем. С мамой неинтересно. Она своей заботой и сочувствием просто душит. А чего меня жалеть? Я неплохо живу. Тебя встретил. Так бы не встретил.

— Как-то все грустно звучит.

— Все нормально. Хотя, женщины любят жалеть. Тебе можно это делать, а я буду этим пользоваться, — довольно сказал он.

Даша только головой покачала. Она заглянула к детям. Они еще спали. Крепко и спокойно. Может все позади? Было бы хорошо. На кухне она взяла яблоко. Посмотрела на Илью, который застегнул свитер под самое горло и грел руки чашкой горячего чая.

— Давай договоримся, чтоб вчерашняя выходка больше не повторилась, — спокойно сказала она.

— Это какая? Что я тебя спать уложил?

— Она самая. Ты не укладываешь меня спать, не спишь рядом со мной. Я сделаю скидку, что ты просто не понимаешь, что делаешь. Но так не поступают.

— Почему? — хитро смотря на нее, спросил Илья.

— Потому. Ты хочешь дружить. А друзья в одной кровати не спят в обнимку. Так ты разрушишь мою семью. Мне это не надо.

— Друзья по-разному себя ведут. Могут и одну кровать делить, — возразил Илья. — Но не занимаются любовью. Мы с тобой этим не занимались. Значит, друзья. А семья… Ты уверена, что она у тебя есть.

— Прекрати.

— Что прекратить? Правду говорить? Я только со стороны могу судить.

— Вот-вот. Именно со стороны. Ты не знаешь всей ситуации.

— А что тут знать? Несколько вариантов. Вы все ими прикрываетесь, когда боитесь правде в глаза смотреть, — он прямо посмотрел на нее. Даше стало не по себе. Словно он видел ее насквозь. Она поежилась. Хорошо, что проснулся Рома и можно было сбежать.

* * *

— Он у нас здесь жить будет? — недовольно спросила Мила.

— Что я могу поделать, если у Ильи третий день температура. Не выгонять же его.

— Пусть идет домой и там лечиться, — хмыкнула Мила. Она воинственно посмотрела на Дашу.

— Он плохо соображает. Может забыть принять таблетки. А здесь сидит на диване и никому не мешает. Хоть под каким-то присмотром.

— И почему мы за ним присматривать? Он чужой человек.

— А хорошо относиться надо лишь к родственникам? — спросила Даша.

— Нет, но… — Мила задумалась. — Я не верю.

— И чему ты не веришь? — Даша закончила переодевать Рому и посмотрела на дочь.

— В такую дружбу. Неделю назад ты переселила Рому ко мне в комнату. Хотя раньше говорила, что он будет жить в вашей с отцом комнате до трех лет. После этого у нас в квартире поселился Илья. Тебе не кажется это странным?

— Совпадения, — пожала плечами Даша, сдерживая улыбку. Она специально поселила Рому к Миле, чтоб дочь вела себя потише. Несколько раз проснулась от его криков и сразу прекратила шуметь и полночи в компьютере в стрелялки играть. Тоже нашла себе занятие, Учиться надо, а она бегает в игрушечных людей стреляет. Но говорить ей об этом Даша не собиралась.

— Странные совпадения.

— Если хочешь его выгнать, пожалуйста. У меня не получается. Я пыталась. Илья упрямый. На каждое мое слово у него два.

— Мне кажется ты не очень и старалась.

— Может быть, — усмехнулась Даша. Собирая вещи и относя их в стирку.

* * *

Прошло три дня, как Илья продолжал болеть. Один раз он ходил к себе душ принять и переодеться, а потом вновь вернулся. На все ее возражения он отвечал, что ему у нее нравилось. Она приводила ему доводы, он же ссылался на простуду. Даша решила изменить тактику. Она перестала его замечать. Он же не особо переживал по этому поводу. Такое ощущение, что его все устраивало.

Илья обводил квадратики в клетчатой тетрадки. Монотонное занятие, которое завораживало. Из-за температуры все время кидало в жар, а порой становилось холодно. Постоянно хотелось пить и чего-то кислого. Он уже съел три лимона. Гонял дольки во рту, пока не уходил весь сок. Даже не морщился. Даша только успевала ему чай подливать.

Даша. Рядом с ней он забывал о температуре. Забывал обо всем. Хотелось только говорить. Рассказать ей все. Все те мысли, что залетали в его дурную голову и терялись. Это он вначале так думал, что они терялись. На самом деле мысли оставались, только прятались от него. Но когда она была рядом, то мысли снимали свои плащи-невидимки и становилось все ясно. Понятно. Связанно. Это больше не было бредом. Не нужно было ставить якорь, чтоб их упорядочить. Они сами ловко складывались в слова, а слова в предложения. Это его удивляло. Он уже привык, что потерял над ними власть. Хотя этому было простое объяснение. Рядом была Даша. Не мог же он рядом с ней мямлить. Она должна быть о нем хорошего мнения. Иначе прогонит. А чего тогда ему останется делать?

— Что делаешь? — к нему подсела Мила. Ее дочка. Учится в пятом классе. С характером и уже довольно взрослыми взглядами на жизнь. Бегает за восьмиклассником Егором, который был головной болью участкового. Конечно, Даша об этом не знает. Никто не знает, что знает он. Это привычно. Кажется, он задумался. А надо ответить.

— Лимон ем, — ответил Илья.

— Он же кислый.

— Кислый. А конфеты сладкие. От них во рту сладко. А от лимона кисло, — согласился Илья.

— Ты еще долго здесь будешь сидеть? — спросила она. Взгляд похож на Дашин. Сразу видно, что ее дочка.

— Когда поправлюсь, то пойду на работу, — ответил Илья. — Как ты ходишь в школу, так я буду работать. Так правильно.

— Может будешь болеть дома?

— Может и буду. Только там скучно. Здесь болеть интереснее, — он взял очередную дольку лимона.

— Чем это интереснее? Ты весь день сидишь на кухне.

— Я стараюсь не мешать.

— А что будет, если узнаешь, что мешаешь? — спросила она.

— Постараюсь это исправить.

— Ты мешаешь.

— Кому?

— Мне, — она с вызовом посмотрела на него. Илья неторопливо отложил тетрадку с ручкой. Подпер щеку рукой.

— Чем? — спокойно спросил он.

— Своим присутствием.

— Это вполне понятно. Ты сейчас в таком возрасте, когда тебя взрослые раздражают по умолчанию, потому что не понимают тебя. Ты чувствуешь себя умнее их. Все запреты кажутся глупыми, а жизнь простой и легкой. За этой простотой и легкостью скрываются страх и непонимание происходящего. Несмотря на то что считаешь себя взрослый и думаешь, что вправе мне указывать, где мне находиться, ты остаешься ребенком. А ребенок не может понять, почему этот странный мужик поселился на кухне и жует лимоны. Сразу возникают вопросы, а как же папа? Как же привычный уклад? И появляется страх, что будут перемены и ссоры. Разрушится твой привычный мир. Дальше неизвестность. Тебе это не нужно. Поэтому ты решила, что надо избавиться от проблемы. В данном случае от меня. Я прав? Или слишком сложно сказал?

— Думаешь я дура?

— Не знаю. Иногда ты мне кажешься глупой, иногда запутавшейся. Но я делаю ставку на твой возраст. Ты все-таки еще ребенок, хотя очень стремишься повзрослеть, — ответил Илья.

— Это ты к чему?

— Ни к чему. Просто к слову пришлось, — он улыбнулся.

— Ты собираешься уходить?

— Когда поправлюсь, то я пойду на работу, — повторил Илья все с той же улыбкой.

— Скоро вернется папа. Ему не понравится, что ты здесь болтаешься. Маме не нужны такие друзья, как ты.

— А какие ей нужны? Или ты хочешь сказать, что она все время должна быть одна. К ней запрещено приближаться, как к чумной?

— Что значит чумной?

— Болезнь такая страшная. В Европе в Средние века бушевала. Много умерли от нее. И когда человек болел, то к нему не подходили. Сейчас чумой больше не болеют. Но выражение осталось. Из прошлых веков много различных выражений пришло к нам в современность, а еще язык дополняется новыми словами, так называемыми неологизмами.

— Больно ты умный для дурака.

— Так я не всегда с пластиной в голове ходил. У меня то проблески идут, то я не могу трех слов связать.

— А что за пластина?

— Доктор сказал, что пришлось поставить. А то череп был поврежден. Но я ее не видел. На снимках видно.

— Как терминатор.

— Нет. Я же не весь из железа, — возразил Илья.

— А ты звенишь, когда через металлодетектор проходишь?