— Почти так, — шмыгаю носом.

Проклятье, с маньяком было проще держаться.

— Я… я чокнутая, — шепчу сквозь слезы. — Я говорила ему такие вещи. Да, я старалась тянуть время, я знала, как надо. В теории. Я же смотрела и читала разное. Но все равно. Нормальный человек не станет… не сможет, не выдержит. Боже, я такая же больная, как он. Я… я тоже. Мне нужно лечиться. Откуда… откуда я брала все это?

Градский усаживается на водительское сиденье, заводит мотор.

— Успокойся.

— Что? — спрашиваю пораженно. — Вы вообще слушаете? Я говорила ему ужасные вещи. Я сказала, что хочу его внутри себя. Хочу его нож. Я плела безумную чушь.

— Мы все обсудим позже.

— Позже? На хрен позже! — бросаю гневно. — Вам плевать? Вам совершенно по фиг, да? Вас не волнует…

Градский затыкает мне рот.

Поцелуем.

И я забываю.

Забываю плакать. Забываю дышать. Забываю бояться.

 

Дубль 5. Градский


Если мои ответы пугают тебя,

перестань задавать страшные вопросы.


«Криминальное чтиво»


Я чувствую, как она отвечает на мой поцелуй, и понимаю, что совершаю ошибку. Понимаю, что не смогу остановиться. Не только сейчас. Вообще никогда.

Я погряз в ней. Давно и безнадежно. Сколько ни пытался выбросить из головы, исключить из мыслей. Ничего не вышло.

Чем сильнее пытался ее оттолкнуть, тем крепче привязывался.

Я пытался сбежать от нее. Но это был бег на месте.

Прежде вся моя жизнь состояла из вопросов.

Зачем. Почему. Ради чего.

А потом на моем пути возникла она. Единственный возможный ответ.

Совсем девчонка, ровесница моей племянницы. Сначала меня забавляло ее наивное обожание. Озорные глаза, краска смущения, дрожь в голосе.

Всякий раз она смотрела на меня так…

По-особенному.

Как на героя.

Наверное, воображала, будто я принц из сказки, пришел ее спасти, вызволить из мрачной темницы.

Она видела во мне свет.

Только этого света никогда не было.

Когда все изменилось? Накануне школьного выпускного. Она постоянно приходила к Нике после уроков. Лучшие подруги, вместе готовились к экзаменам.

А я наблюдал за ней. Украдкой. Я чувствовал себя педофилом. Извращенцем. Дело даже не в возрасте, не в ее близости с Вероникой. Дело в невинности. В неискушенности. В том, что она моя абсолютная противоположность.

Все эмоции на поверхности. Ничего скрыть не способна. Хорошая. Умная. Добрая. Просто нереальная.

Святослава.

Я бы назвал ее ангелом.

Но я не верю в ангелов. Я слишком много знаю о том, на что способны люди. О том, на что способен я сам.

Я ждал. Долго. Очень. Ждал, пока она оступится, сорвется. Но я ошибался. Как же я ошибался.

И сегодня не могу иначе.

Не хочу.

Это дико. Странно. Непривычно.

Я впервые чувствую.

Так сильно.

Что же она делает? Что?! В чем ее секрет? Почему действует? Зачем? Она пробуждает во мне то, чего нет. Не было и не будет.

— Вы… вы случайно? — спрашивает она, когда я отстраняюсь.

Да.

Еще не поздно отступить.

Пусть трусливо, поджав хвост. Пусть. Как угодно.

— Я давно собирался, — жму на газ.

— Шутите? — выдыхает пораженно. — А можно… можно подробнее?

Молчу.

Не поворачиваюсь, слежу за дорогой. Успешно сражаюсь с искушением. Нельзя смотреть. Нельзя. Иначе не сдержусь.

— Теперь вы сделаете вид, что ничего не было? — продолжает она. — Серьезно?

— А чего бы ты хотела?

— Вас.

Почти шепотом, надтреснутым голосом.

Простой вопрос и не менее простой ответ.

Кажется, выхода у нас действительно нет.

— Знаете, я же чуть не умерла сегодня, — заявляет дальше. — Если бы не вы… если бы не мысль о вас. Там. Тогда. Я бы точно чокнулась.

Сжимаю руль.

— Я тоже чуть не чокнулся, — признаюсь искренне. — Если бы тот урод…

Вот же черт.

У меня не хватает воли договорить.

— Я бы себя не простил.

— Вы тут ни при чем.

Готов поспорить.

Но воздержусь.

— Я должен лучше за тобой следить.

— Я сама виновата.

— Нет.

Она затихает, однако ненадолго.

— Я люблю вас.

Закрываю глаза. Жму на тормоз, высаживаю ее из машины. Прощаюсь. Вычеркиваю из мыслей.

Ха.

Разве что в мечтах.

— Правда, — прибавляет нервно. — Очень люблю. Безумно. С первого взгляда. С детства. Я никого и никогда так сильно не любила.

Я тоже.

Поверь.

Я все же поворачиваюсь и смотрю на ее губы. Дрожащие, припухшие. Я считаю, что слова излишни.

Я целую ее.

Нежно. Жарко. Глубоко.

Я уже не знаю, где и чье дыхание.

Нам чудом удается избежать аварии.

Я везу ее к себе домой и не думаю о последствиях. Никакая цена не окажется слишком высока. Я платил и больше. Не раз и не два.

Я уже не уверен, что смогу ее отпустить.

Я не смогу.

Беру за руку, стискиваю до хруста. Увлекаю за собой, в темный подъезд. Все выше и выше. Открываю замок. Не сразу. Едва способен справиться с волнением.

Пара шагов по коридору, шорох сброшенной одежды. Рваные отблески ночной иллюминации. Полная прострация.

Мы окунаемся в безумие.

Я хватаю ее за талию. Я увлекаю ее на дно. Точнее, на свою кровать, на вмиг смятые простыни.

Я бы хотел сказать, будто не ведаю, что творю. Но я ведаю. Отчетливо, до мелочей, во всех подробностях.

Я избавляю ее от одежды.

Она вся трепещет.

Вибрирует.

Как натянутая струна.

К счастью, у меня есть опыт обращения с гитарой.

Я умею играть, и я делаю это очень хорошо.

— Он… он порезал меня, — всхлипывает она.

— Ничего, — шепчу ей на ухо. — Теперь ты в безопасности.

Кто-то наверху усмехается. Или внизу?

Я с трудом подавляю ярость.

Гребаный маньяк посягнул на мое. Ничего. Действительно — ничего. Его черед еще придет.

Сейчас есть дело поважнее.

Я притрагиваюсь к ней. Осторожно. Веду кончиками пальцев вдоль шеи, по ключицам, движусь ниже, по груди, по ребрам. Я ловлю каждый удар, каждую пульсацию под чуть взмокшей кожей.

Прохладная, гладкая, нежная. Снаружи. Горячая, бурлящая, кипящая. Внутри.

Она неземная.

Хотя нет, вполне обычная. Если судить объективно, по внешним данным. Если сухо проанализировать.

Тогда почему меня так замыкает на ней?

Только на ней.

Я погрязаю в этом, будто в зыбучих песках. И я наслаждаюсь. Не имитирую, не притворяюсь.

Я надеюсь, в комнате достаточно темно, чтобы я мог сбросить маску.

Я целую ее. Всю. Без остатка. От макушки до пяток. Наматываю ее длинные светлые волосы на кулак, вдыхаю аромат. Свежий, манящий, опьяняющий.

Мои губы скользят по ней. По плечам, по запястьям.

Мое единственное желание — это впитать ее. Целиком и полностью. Не оставить никакого шанса на спасение. Чтоб не выбралась. Чтоб помнила про эту ночь только меня. Не того одержимого психопата. Меня. Всегда.

Я прижимаюсь щекой к ее животу. Медленно, неспешно покрываю поцелуями темные тонкие полосы запекшейся крови.

Всего несколько порезов, совсем незначительных, почти незаметных.

Я его убью.

Зря он полез к тому, что принадлежит мне.

Зря, очень зря.

Но это не главное.

Главное, что мы здесь. Я и она. Моя маленькая, хрупкая девочка. Моя, моя. Как приятно повторить, закрепить в памяти.

Я хочу растянуть момент.

Я до сих пор не верю, что это реально.

Что это я.

Или?

Никаких «или».

Я настоящий. Иногда мне кажется, она все видит, все понимает. А иногда… не стоит пускаться в дебри.

Я ловлю мгновения. И гулкий шепот ее пульса. Губами.

Я раздвигаю ее ноги, игнорирую слабый протест и целую везде. Для меня нет никаких табу и запретных территорий. Порой это плюс.

А про минусы ей знать необязательно.

Я понимаю, что не буду у нее первым. Я уже давно за ней наблюдаю, держу под присмотром. На всякий случай.

Но я точно стану последним.

У меня к ней особое пристрастие. Любовь. Зависимость. Эмоциональная привязанность. Затрудняюсь дать определение. Однако когда она рядом, хотя бы просто поблизости, я чувствую, что живу не напрасно. Не просто так разыгрывается моя партия.

А может, это проклятье? Красный свет. Знак остановиться и покаяться. Час расплаты.

Нет, бред.

Абсолютно лишено логики.

Черт.

Ее стоны. Отрывистые, надсадные. Ее стоны сводят с ума. Отбиваются внутри, отнимают контроль.

Она вся такая.

Тихая, незаметная. Но пробирается вглубь, проходит сквозь стены. Не рушит, не атакует. Не пытается взломать. Просачивается.

Она не оставляет выбора.

Проникающая. Сквозная. Будто рана.

Я и так слишком долго держался. Я же не святой.

Я проникаю в нее и…

Я больше не способен мыслить.