Лорд с интересом оглядывался по сторонам, но рассмотреть все в подробности у него не было возможности. Через несколько минут он уже стоял перед домом имама, который охранялся мюридами с обнаженными саблями.

Лорд Этелстан спешился и увидел поклонившегося ему красивого, сухощавого человека с черными глазами и черной бородой.

— Я Хаджи, ваше превосходительство, домоправитель имама. От его имени приветствую вас в Ведено!

Лорд Этелстан ответил на приветствие, и его пригласили в дом. Первое, что бросилось ему в глаза, это скудость и аскетизм обстановки. Но далее все его внимание было приковано к Шамилю.

Тот сидел в простом деревянном кресле, как на троне, по обеим сторонам его стояли мюриды с обнаженными саблями и переводчик. Вид Шамиля производил сильное впечатление.

Более шести футов и трех дюймов ростом, с тонкими, точеными чертами лица, говорящими о благородном происхождении, с рыжей, словно выкрашенной хной бородой и странными пронзительными глазами под тяжелыми бровями, он выглядел настоящим героем, волнующим воображение своих сподвижников и вызывающим их восхищение. Местные жители считали Шамиля сыном грузинского князя.

Он носил традиционную для Кавказа одежду в черных тонах. Его длинную черкеску украшали двойные ряды серебряных газырей.

Обычно кавказцы носили тяжелые овчинные папахи, папаха же Шамиля представляла собой огромный тюрбан с красными кисточками, отороченный черной овчиной. На его сильных, стройных ногах красовались мягкие черные кожаные сапоги до колен, а ладони были выкрашены хной.

Какое-то мгновение мужчины молча смотрели друг на друга. Высокий, широкоплечий, с горделивой осанкой и холодным взором англичанин и фанатично одержимый идеей Священной войны ее вождь, повинный в крови тысяч людей, обладающий магической силой предводителя.

Наконец Шамиль улыбнулся.

— Добро пожаловать в Дарго-Ведено, ваше превосходительство! Я восхищен вашей храбростью и мужеством, не обладай которыми, вы бы сейчас здесь не стояли.

Он говорил на татарском языке, и лорд Этелстан, считавший своим долгом изучать язык страны, в которой он пребывал, ответил ему на том же языке:

— Рад, что мне представилась такая возможность.

— Не многие отважились бы на такое путешествие, — сказал Шамиль. — Надеюсь, что вы извлечете из него пользу для себя.

— Чем бы ни закончились наши переговоры, — ответил Этелстан, — для меня большая честь встретиться с имамом.

Шамиль пригласил лорда сесть, угостил его чаем с традиционными лепешками и поинтересовался новостями из Англии, особо подчеркнув свой интерес к намерению королевы Виктории оказать ему помощь.

Этелстану было трудно объяснить, что при всей заинтересованности англичан в продолжении кавказской войны, они не были способны к практическим действиям, например, доставке Шамилю оружия в дополнение к тому, что он уже получил.

Однако лорд привез имаму в подарок прекрасные золотые часы с цепочкой, которые, казалось, тому понравились. Мюриды особенно любили часы и ценили их превыше всяких драгоценностей.

Шамиль не мог принять подарок прямо из рук христианина, поэтому лорд Этелстан положил часы на стол, а слуга взял их.

— Мой подарок, ваше превосходительство, вы получите завтра, — объяснил Шамиль. — Это два прекрасно объезженных кабардинских жеребца, которые, я убежден, вам очень пригодятся на обратном пути.

Выразив благодарность, лорд Этелстан после небольшой паузы продолжил:

— Меня просили также поинтересоваться судьбой ваших пленных.

На какое-то мгновение лицо Шамиля омрачилось, но в следующий момент он спросил:

— Что вам рассказали о том, что произошло?

— Будучи в Индии, — ответил лорд, — я узнал, что во время набега на Цинандали вы захватили в плен княгиню Анну Чавчавадзе, ее сестру княгиню Варвару, ее племянницу княжну Нину и их многочисленных детей.

— Это так, — ответил Шамиль, — и они останутся заложниками до тех пор, пока мне не вернут сына.

Лорд Этелстан знал, что в 1839 году сын Шамиля Джемал-Эддин был взят заложником в битве, которую Шамиль, окруженный превосходящими силами русских, проиграл. Восьмилетнего Джемал-Эддина отвезли в Петербург, что не только задело гордость полководца, но и ранило его как отца.

В течение тринадцати лет Шамиль вынашивал всевозможные планы возвращения сына. И вот, наконец у него появилась слабая надежда!

Он уже семь месяцев держал в Ведено грузинских княгинь с детьми и вел переговоры об обмене их на Джемал-Эддина с солидным выкупом. Лорд Этелстан знал, что фантастическая сумма в миллион рублей была запрошена не самим Шамилем, а его мюридами, становившимися с годами все более алчными. Им нужны были деньги, чтобы заново отстроить разрушенные войной аулы и закупить оружие для продолжения борьбы.

Захват в плен грузинских княгинь произвел сенсацию во всем мире. У мужчин всех европейских стран пробудились рыцарские чувства при вести о том, что христианки находятся в плену у мусульман. Однако, зная Шамиля, лорд Этелстан был убежден: кроме тяжелых условий жизни в горном селе, женщинам не грозят никакие серьезные неприятности. Шамиль не мог предположить, что за долгие годы жизни в России его сын стал совершенно европейским человеком. Царь, с холодной отчужденностью относившийся к своему народу, никогда не понимавший его, презиравший петербургских аристократов, в то же время нежно любил детей. Он взял маленького Джемал-Эддина под свое могущественное крыло и заботился о его воспитании. Назначив себя опекуном мальчика, царь сам оплачивал его образование, несколько раз в неделю Джемал-Эддина привозили к нему в Зимний дворец. Царь хотел, чтобы Джемал-Эддин поступил в кадетский корпус, где учились дети русских дворян, чтобы потом определить его в один из гвардейских полков.

Кавказские князья, присягнувшие России, а не Шамилю, пользовались при русском дворе большой популярностью. Их называли «неистовыми орлами»: где бы они ни появлялись — на улицах, в бальных залах или гостиных Петербурга, — их отличали орлиный взгляд и легкая, почти летящая походка. Женщины находили их неотразимыми. Они были непревзойденными наездниками: стоя в стремени, зажав в зубах поводья, размахивая кинжалом или шашкой, могли на скаку спрыгнуть с коня и снова вскочить на него.

Лорд Этелстан был в Петербурге всего три раза, но успел познакомиться с Джемал-Эддином. Этот юноша с большими печальными темными глазами, высокими скулами и черными как смоль блестящими волосами был любимцем не только царя, но и всего двора. Он великолепно ездил верхом, говорил на нескольких языках, был музыкален, любил живопись и изучал астрономию. Больше всего лорда Этелстана поразило, что он редко носил свою национальную одежду — черкеску, придававшую любому кавказцу необыкновенно лихой вид. Юноша предпочитал русскую форму, и это было еще одним свидетельством его превращения в европейца.

Сейчас лорда Этелстана мучил вопрос: следует ли сообщить Шамилю, что если Джемал-Эддин вернется домой в обмен на грузинских княгинь, то сделает это очень неохотно. Природная сдержанность и хладнокровие взяли свое, и лорд решил, что это не его дело. Ему надлежало только осведомиться о здоровье княгинь и выяснить, как скоро может произойти обмен.

— Положение весьма сложное, — пояснил Шамиль. — Я понимаю, сына мне вернут, но деньги для выкупа достать нелегко.

— Княгини здоровы? — поинтересовался лорд Этелстан.

— Они живут здесь на правах членов моей семьи, — ответил Шамиль.

— Я смогу повидаться с ними?

Немного помолчав, Шамиль сказал:

— Я бы хотел поговорить с вами наедине.

— Сочту за честь, — ответил лорд.

Шамиль махнул рукой — мюриды и переводчик вышли из комнаты.

После короткой паузы Шамиль проговорил:

— Я хочу попросить вас об одном одолжении!

— Я сделаю все, что смогу, — ответил лорд на витиеватом восточном языке.

Шамиль заколебался, и Этелстан почувствовал, что тот с трудом подбирает слова. Наконец он произнес:

— Среди моих заложников есть двое, которые попали в их число совершенно случайно!

Лорд Этелстан удивленно поднял бровь, а Шамиль продолжал:

— Видите ли, я приказал привезти всех, кто в тот момент находился в доме князя Давида Чавчавадзе. Мои люди не разбирались с каждым в отдельности.

— Понимаю.

— Так, они привезли француженку-гувернантку мадам Дрэнси, которая доставляет нам столько хлопот! — Шамиль чуть заметно улыбнулся, и лорд догадался, что говорливая француженка вела себя отнюдь не с той сдержанностью и достоинством, с какими держались грузинские княгини. — В Цинандали также гостила подруга княжны Нины семнадцатилетняя незамужняя барышня.

Лорд Этелстан молчал, раздумывая, к чему клонит Шамиль.

— Это графиня Наталия Меликова, — продолжал Шамиль, — она и ее младший девятилетний брат были доставлены сюда вместе с остальными, хотя как заложники они не представляют никакого интереса.

— Почему? — не понял лорд.

— Они сироты, и за них некому заплатить выкуп.

— В таком случае разумнее вернуть их в Россию, не дожидаясь обмена? — осторожно предположил Этелстан.

— Мои люди очень не хотят расставаться с двумя русскими аристократами, которые не могут заплатить выкуп за свое освобождение, — откровенно признался Шамиль. — Поэтому мне приходится искать иной выход.

Лорд Этелстан выжидательно молчал. Он чувствовал, что от него чего-то хотят, но пока не понимал, чего именно.

— Графиня Наталия необыкновенно привлекательна. Ее даже можно назвать красавицей. Поэтому с ее согласия я собираюсь выдать ее замуж за султана Абдул-Азиза.

— С ее согласия? — изумился лорд Этелстан.

— В этом случае, — продолжал Шамиль, — ее брата Дмитрия обменяют вместе с остальными пленниками.