Ожидая в приемной, лорд Этелстан вспоминал, как впервые увидел Анну Чавчавадзе несколько лет назад, когда был проездом в Грузии. Внучки Георгия XII, последнего царя Грузии, ее светлость княгиня Анна и ее младшая сестра княгиня Варвара блистали красотой у себя на родине, где каждая женщина по-своему красива, Обе были замечены российской императрицей, и обе стали фрейлинами ее величества. Имея огромный успех в петербургском обществе, тем не менее они вышли замуж за грузинских князей и вернулись домой.

«Интересно, подурнела ли она после всего пережитого?» — думал лорд. Он не мог представить себе ничего более удручающего, чем вид благородной дамы, привыкшей к роскоши, комфорту и богатству и лишившейся всего этого в одночасье.

Когда княгиня Анна появилась в комнате, лорд понял, что она почти не изменилась. Да, выглядела она бледной и уставшей, но не сломленной внутренне. Черты ее лица были все так же совершенны, густые черные волосы тщательно уложены на гордо посаженной голове. В своем сильно поношенном платье она выглядела так же царственно, как и в бархатном платье и великолепных драгоценностях, что были на княгине, когда лорд впервые увидел ее при дворе.

Обрадованная встречей, она протянула лорду руку, и тот поднес ее пальцы к губам.

Анну сопровождали два мюрида с саблями и переводчик, который, как догадывался лорд Этелстан, передаст Шамилю всю беседу слово в слово, сохранив даже интонации.

— Ваша светлость здоровы? — спросил лорд по-английски.

— Мы живы, — уклончиво ответила княгиня.

— Я не буду тратить время попусту и распространяться о том, как меня огорчило все, что произошло с вами. Мне известно, что вы пережили, и я могу только молиться, чтобы ваше заточение наконец закончилось.

— Мы тоже молимся об этом, — ответила княгиня Анна, — но я очень боюсь, как бы в последний момент что-нибудь не помешало нашему освобождению.

— Выкуп? — спросил Этелстан.

— Именно. Этих людей никак не убедить, что мой муж не может собрать такой суммы. Он уже передал им сорок тысяч рублей, но этого им мало.

Увидев страдание в глазах княгини, лорд Этелстан быстро произнес:

— Я уверен, в конце концов они согласятся и на эту сумму. Последние годы имам думает только о том, как вернуть сына.

— На это мы возлагаем наши последние надежды, но мне почему-то жаль Джемал-Эддина.

— Вы с ним знакомы?

— Отлично знакома. Чудесный мальчик, очень образованный и почти забывший свой дом. Он русский до мозга костей. Легко ли ему будет здесь?

«Как это похоже на княгиню Анну! — подумал Этелстан. — Только такая добрая душа, страдая сама, может думать о страданиях других, как о своих собственных!»

Вздохнув, Анна произнесла:

— Я думаю не только о себе, но и о детях. Можно ли допустить, чтобы из них сделали головорезов, научили сражаться против своего народа, а девочек выдали замуж почти в младенческом возрасте?

— Я уверен, сумма, предложенная вашим мужем, будет принята, — еще раз повторил лорд. Ему очень хотелось подбодрить несчастную княгиню. — Вы же не хуже меня знаете, что они до последнего момента будут торговаться и спорить, чтобы побольше выгадать!

Княгиня Анна вздохнула:

— Я тоже пытаюсь утешить себя этой мыслью, но представьте себе хоть на минутку, чем была наша жизнь в эти последние месяцы!

— С вами жестоко обращались?

— Нет. Шамиль справедливый человек, но ведь ваше превосходительство понимает, что он не может все время держать под контролем своих домашних, а женщины всегда хуже мужчин!

Лорд Этелстан мог только догадываться, сколько унижений ей пришлось вынести от жен Шамиля.

— Сначала было ужасно, — тихо проговорила Анна. — В маленькой комнатке нас жило двадцать три человека, и нам не разрешали выходить оттуда. Позже наших служанок перевели в другое помещение. — Лицо ее приняло задумчивое выражение, она вспоминала прожитые в заточении дни. Наконец, улыбнувшись, она продолжала: — Только дети ничего не понимали, а Шамиль всегда был добр к ним. Их каждый день приводили к нему, он играл с ними, угощал фруктами и сладостями.

— Это трудно себе представить, — заметил лорд.

— Но это правда. Как бы он ни был занят своими военными делами, у него всегда находилось время для детей.

— Признаться, этого я не ожидал, — ответил Этелстан.

— Когда мой маленький Александр заболел, имам вызвал лекарей из отдаленнейших уголков своих владений и даже приказал завернуть его в шкуру только что убитой овцы — это у кавказцев считается самым верным лекарством.

— Ребенок жив? — осторожно осведомился лорд.

— Шамиль разрешил унести его из нашей переполненной комнаты в другое помещение, где было больше воздуха и где он мог спать вместе с няней. Он стал медленно поправляться.

«Какое странное совпадение! — подумал лорд, — Шамиль и царь Николай, ненавидящие друг друга, считающие делом жизни борьбу друг с другом, оба так любят детей! Возможно, если бы им довелось встретиться, именно любовь к детям помогла бы им найти общий язык!»

Однако время шло. Анна понимала, что долго разговаривать с лордом Этелстаном ей не позволят, и приступила к теме, ради которой и пришла.

— Я хочу поговорить с вами о Наталии Меликовой!

— Я уже виделся с ней, — быстро ответил лорд, — но ничем не могу ей помочь!

— Неужели нельзя ничего придумать? — взмолилась Анна. — Ведь без выкупа ее не отпустят!

— Имам уже сказал мне об этом.

— Если она останется здесь, с ней останется и ее брат. Если же она отправится в Константинополь, а именно этого и требует Шамиль, мы сможем забрать Дмитрия с собой.

— Я все понимаю, но, к сожалению, ничем не могу помочь!

Он думал, что Анна будет настаивать, но та улыбнулась:

— Я была уверена, что вы именно так и ответите! Как дипломат вы не можете опускаться до интриг. Наталия слишком молода, чтобы осознать это.

— Рад, что вы, княгиня, правильно меня поняли! Мне, право, очень жаль, что я ничем не могу помочь графине!

— Пора идти! — резко произнес переводчик.

Княгиня Анна протянула руку лорду. Он взял ее и поднес к губам.

— Надеюсь, в следующий раз мы встретимся в другой обстановке!

— Вы вселяете в меня надежду одним своим видом, милорд! Благодарю вас!

Лорд Этелстан еще раз поцеловал ей руку, и Анна вышла из приемной. Переводчик же поспешил к имаму доложить во всех подробностях об услышанном и, несомненно, кое-что добавить от себя.

Лорд Этелстан уже собирался удалиться в отведенную ему комнату, когда вошел Хаджи и доложил, что в честь лорда устроен праздник с танцами, местные жители все в сборе, ждут только лорда.

— К нам не так уж часто приезжают гости, — объяснил Хаджи, — поэтому сегодня есть повод повеселиться; мирные жители редко покидают Ведено!

Лорд Этелстан поблагодарил за приглашение и, завернувшись в накидку, последовал за Хаджи во двор.

Он слышал, что Шамиль сам не любил подобных празднеств, да и своим женам не позволял участвовать в них, но сейчас, казалось, все до единого собрались перед домом Шамиля. В центре двора была оставлена небольшая площадка для танцев.

Пламя от факелов из просмоленного дерева поднималось высоко в небо, озаряя смуглые лица и сверкающие из-под высоких папах черные глаза. Эти люди не знали иных развлечений, кроме войны, и лорд Этелстан чувствовал, с каким нетерпением они ждали музыки и танцев.

Кавказская музыка обычно исполнялась на тростниковых дудках — зурнах и трехструнных кифарах, жалобные звуки которых странно гармонировали с таинственными очертаниями гор. Монотонный, гипнотизирующий бой барабанов напомнил лорду о неистовых танцах с саблями, которые исполнялись лихими воинами.

Наконец, когда все заняли свои места, на площадку с робкой грацией выплыли женщины, и началась лезгинка. Все танцовщицы были в белых чадрах, кроме того, они стыдливо прикрывали лица длинными широкими рукавами своих одежд.

Лезгинка — танец дружбы и победы. Она начинается медленно, танцующие движутся как бы неохотно, но вот ритм становится быстрее, а барабаны начинают бить неистово и страстно. Тогда к женщинам присоединяются мужчины, окружая их и оттесняя назад.

Было любопытно смотреть на сверкающие в свете факелов кинжалы, страстные горящие глаза танцующих мужчин и пламенные взгляды подведенных тушью женских глаз, виднеющихся из-под чадры.

Народные танцы созданы для того, чтобы возбуждать в человеке его жизненную энергию. Глядя на огромное количество восторженных зрителей, лорд понимал, что лезгинка удалась. Он аплодировал вместе со всеми и, только когда начались танцы с кинжалами, вернулся в свою комнату. Устав за целый день, лорд быстро заснул, а барабанный бой еще долго продолжался, и в темноте раздавались страстные выкрики воинов…

Рано утром Хоукинс разбудил своего хозяина.

— Вам понравились вчерашние танцы? — спросил его Этелстан.

— Мне еще и не такое приходилось видеть, милорд, — недовольно буркнул Хоукинс.

— Узнали что-нибудь интересное?

— Только то, что рассказал вам вчера, милорд: имам теряет многих сподвижников. По-моему, победа русских не за горами.

Лорд Этелстан придерживался того же мнения, но почему-то ему вдруг стало жаль Шамиля. Вот уже двадцать лет легендарный имам держал русских в страхе и вынуждал их терять на Кавказе людей, пушки и время, вместо того чтобы использовать их там, где Россия могла противостоять интересам Англии. С точки зрения англичан, Шамиль был очень ценным человеком, хотя они ничем ему не помогли. Для русских он был постоянным шипом в теле, и лорд не раз задумывался, как обойдутся с полководцем, когда войска его будут разгромлены.

Однако пора в путь!

Лорд простился с имамом, и тот обещал сопровождать его часть пути — честь, оказываемая особо почетному гостю.