Элизабет Ренье - Погоня за счастьем

Этой ночью, темной и безмолвной, деревня осторожно зашевелилась. Море лизало берега залива втихомолку, со сдавленным чавканьем, словно тоже участвовало в молчаливом заговоре. С верхушки вяза, высившегося над церковным двором, раздавалось уханье совы, пронзительное и жуткое.

Приближалась высшая точка прилива. В деревне, в такую ночь обычно мирно спящей, отворялась одна дверь за другой. От трактира, лавки, конюшни, домов то и дело отделялись темные тени и исчезали за поворотом огибавшей залив дороги.

Одноногий оборванный парнишка, который устроился на ночлег на чьем-то крыльце, подложив под голову грубо сколоченный костыль, пробудился от беспокойного сна. Дрожа, он отполз подальше, в темный угол, зажимая уши исхудалыми руками. Ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не знать — это было самое безопасное поведение сегодняшней ночью, намеченной контрабандистами для вылазки.

Бездомный пес, рыскавший в поисках съестного, наткнулся на кошку, караулившую у мышиной норки. Пронзительное мяуканье и громкий лай заставили вздрогнуть девушку, которая крадучись вышла из двери своего домика. Но уже в следующую секунду она тихо засмеялась, ощутив знакомый трепет азарта, шагнула за порог и тщательно заперла за собой дверь.

Это простое действие тоже рассмешило ее. За дверью она оставляла не только уютный дом, но и всю респектабельную законопослушную жизнь и ту Кейт Хардэм, которая заведовала деревенской школой, регулярно посещала церковь и огорчалась, что никак не может отучить Джудит красть.

Наслаждаясь свободой движений, которую давал мужской костюм, она направилась через лес к ферме Тома Блэкмора. Ее мысли, полные радостного предвкушения, были заняты Ричардом. Сейчас он тоже покидает свой дом и скачет по длинной аллее на лошади, копыта которой предусмотрительно обмотаны тряпками.

Она представила его, гибкого и стройного, в зеленом дорожном плаще с капюшоном, с вьющимися каштановыми волосами, перехваченными сзади черной лентой под треугольной шляпой.

Крик голодной лисицы отвлек Кейт и заставил переключиться на задачу, что предстояло решить. Том Блэкмор сказал, что дверь конюшни останется незапертой, а сам он будет лежать в кровати, натянув на голову одеяло, как все благоразумные люди, предпочитающие этой ночью оставаться дома.

В кухонном окне мелькнул огонек свечи. Девушка остановилась, подавив испуганный возглас. Что, если этот огонь — знак опасности? Над забором появилась голова Тома, заставив ее вздрогнуть.

— Кто тут? — прошептал фермер.

— Кейт. Кейт Хардэм.

— Ты пришла за пони?

— Да.

— Тут неувязка вышла. Свояк накануне приехал из Эмсворта и остался на ночь. Его сын служит в береговой охране. Они поймали двух контрабандистов у Кокмера и тут же их вздернули. Сегодня ночью тебе ехать небезопасно.

— Значит, нам будет недоставать двух вьючных лошадей. Пони Джесса сегодня утром захромала.

— Мне очень жаль. И будет жаль еще больше, если утром я не найду у двери бочонка с вином. Но я должен вернуться в дом. Удачи.

Кейт побрела по тропинке назад в глубоком раздумье. Сегодня уже случились две неприятности, оставалось ждать третьей. Но им и так слишком долго везло: отменный товар, хорошие цены. А с тех пор как сэр Чарльз Глинд нашел общий язык с таможенниками, все вообще шло как по маслу.

Вспомнив, какой сегодня день, Кейт вздрогнула и заспешила на условленное место встречи с Ричардом.

Она ждала его под вязами, на которых беспокойно шевелились в гнездах грачи. Сухая ветка отломилась и упала вниз с треском, который показался ей громче пистолетного выстрела. Вот до ее ушей долетел приглушенный стук копыт, и Кейт шагнула навстречу Ричарду.

Она тихо окликнула его по имени. Он вгляделся в густую тень под деревьями и, несмотря на то, что фигура девушки была совсем неразличима в темноте, безошибочно ощутил ее присутствие.

— Кейт? Почему ты не верхом?

Она быстро объяснила, лаская ладонью морду его лошади, недовольной неожиданной остановкой.

— Не хватает двух лошадей, — повторил он задумчиво. — Значит, нам понадобится другой тайник.

— Можно сложить бочонки на моем чердаке, как раньше.

— Нет. Я не хочу. Я и так несколько месяцев убеждал тебя отказаться от этой глупости. Кроме того, тебе сейчас надо думать о Джудит.

— Неужели ты решил, что я могу о ней забыть?!. — негодующе воскликнула она. — Да я и остаюсь в деле лишь за тем, чтобы выручить лишние деньги на ее содержание.

— А я уже говорил тебе, что в этом нет необходимости. Я с радостью дам тебе денег.

Кейт топнула ногой по твердой земле:

— А я говорила тебе, что сама справлюсь со своими обязанностями. Мне не надо благодеяний ни от тебя, ни от кого другого.

— Ну хорошо, — вздохнул Ричард. — Но твой чердак использовать не будем. Спрячем бочонки в погребе у Нэн Гантер. Она так смахивает на ведьму, что ни один инспектор не сунется в ее коттедж. Давай руку. Поедешь за моей спиной.

Ричард с некоторым усилием помог ей взобраться на лошадь. Он был хрупкого сложения, но Кейт никто не назвал бы воздушным созданием. Она была так же широка в плечах, как он, и мужская одежда — бриджи, рубашка, суконный камзол — ловко сидела на ней. Густые черные кудри Кейт стянула платком. Только пышная грудь да маленькие изящные ручки и ножки выдавали ее пол. Темные глаза Кейт были такими же дерзкими, а нервы крепкими, как у любого мужчины.

Родители Кейт передали единственному ребенку свои основные черты: отец — отчаянное безрассудство капитана флота, мать — терпеливую нежность, которую привносила во все, что делала. Оба отошли в лучший мир, оставив в наследство этой юной душе поле сражения, о существовании которого Кейт не подозревала. Жизнь была для Кейт приключением, многообещающим и опасным. Обучение детей местных жителей доставляло ей удовольствие. Всегда была возможность в один прекрасный день встретить ребенка, чей ум готов откликнуться на красоту поэтического слова. Эту красоту открыл перед ней самой Ричард.

Лошадь споткнулась о кочку, Кейт припала грудью к спине Ричарда и громко рассмеялась.

— Тихо! — предостерегающе прошипел он. — Станешь шуметь — отошлю домой.

Она снова засмеялась, хотя на сей раз несколько тише.

— Ты отошлешь меня? Забыл, что я целый год занималась контрабандой, прежде чем ты к нам примкнул?

— Я ничего не забыл, — процедил он. — И никогда не пошел бы на такое безрассудство, если бы ты меня не подбила — как в детстве подбивала залезать на высоченные деревья, переплывать залив или скакать на норовистом отцовском жеребце.

Кейт запрокинула голову и рассмеялась:

— Ты должен радоваться. Я сделала из тебя мужчину.

Она почувствовала, как он напрягся, и положила ладонь ему на локоть.

— Я не то хотела сказать, Ричард. Прости.

— Но это правда.

Наверное, в их детские годы Кейт была единственным человеком, кто интересовался одиноким мальчиком, который никому не был нужен. Его отец, суровый, погруженный в себя человек, проводил дни за книгами и телескопом, изучая звезды. А на сына смотрел как на убийцу собственной матери, которая умерла при родах. Большой помещичий дом подавлял мрачным безмолвием. Гувернантка не любила своего воспитанника, сменивший ее гувернер был человеком откровенно жестоким.

Ричард слабо сжал руку Кейт:

— Только с тобой одной я и был счастлив, Кейт.

Она прижалась щекой к его шее, умиротворенно вздохнула. Но тут же настороженно выпрямилась, поскольку Ричард вдруг резко осадил лошадь.

— Что там такое?! — воскликнул он.

— Обыкновенная овца. Сегодня ночью они должны ягниться, но придется им при этом обойтись без Сайласа. Сегодняшнее дело принесет ему большую прибыль, чем целый месяц ухода за овцами.

Но, несмотря на ее беспечные слова, Ричарду все-таки было не по себе.

— Ричард, ты поедешь в Соколиный замок?

— Ну конечно.

— Кажется, таможенникам пришлось по душе вино сэра Чарльза?

— Еще час, и все они будут валяться под столом.

Кейт прикусила губу.

— Я знаю, ты станешь надо мною смеяться, но сегодня тринадцатое число. Пони Джесса ни с того ни с сего захромала, а свояку Тома Блэкмора приспичило заявиться в гости именно сегодня. Хорошо бы третья неудача, самая пустяковая, настигла нас как можно быстрее, чтобы все на этом закончилось.

Он в самом деле засмеялся, конечно, чтобы ее подразнить.

— Вечно ты со своими суевериями! Это ты, Кейт, пошла в своего отца.

— Но он часто оказывался прав! Он даже предвидел собственную гибель. Ты что думаешь — его корабль пошел бы ко дну, если бы он не забыл дома свою крестильную сорочку — этот самый надежный талисман против гибели на море! Он столько лет верно служил отцу!

— Мы умираем тогда, когда нам это суждено, Кейт. И никакой талисман ничего не изменит. А еще живешь рядом с церковью! Постыдилась бы.

— Пастору далеко не все ведомо. Вот Джудит говорит…

— Джудит! Что может знать слепая?

— Когда она жила с цыганами, они научили ее…

— Побираться и при каждом удобном случае воровать!

Кейт вздохнула:

— Ну… этому тоже. Но она исправляется, Ричард. На этой неделе стащила всего-то один моток лент.

Он снова засмеялся и с облегчением услышал ее низкий хрипловатый смех. Ричард не увлекался ни цыганскими байками, ни суеверными предчувствиями, тем более в ночь, когда предстояла работа. Все пятьдесят с лишним членов шайки полагались на него. Превосходя Ричарда в физической силе и храбрости, они безоговорочно признали в нем своего лидера, добродушно прощали ему «господские» замашки, поскольку чувствовали в нем незаурядный ум, который так успешно планировал вылазки на протяжении всего последнего года. С тех пор как он примкнул к ним, они ни разу не нарывались на патруль. Французский корабль заходил в залив, и таможенные суда не чинили ему помех. Затем вереница вьючных лошадей петляла между холмами Суссекса, держа путь на Лондон, и возвращалась с седельными мешками, полными серебра.