– Ваши суждения нас не интересуют. Нам важна любая информация. Просто выполните то, что вам велено. Пешкам, Евдокия Федоровна, завсегда надобно помнить их место. А то вдруг, какой конфуз приключится. В этом деле важно, что Варвара Михайловна к вам сочувствие имеет. Воспользуйтесь этим, – Екиманов обмакнул перо в чернильницу, пока- зывая всем своим видом, что аудиенция окончена.

Евдокия, не захотела ехать в карете, она шла по улице, решив прогуляться и подумать. Карета поодаль медленно катила за ней. Вынужденная работа в Преображенской канцеля- рии, тяготила её. Екиманов после смерти Федора заставил доносить запуганную молоде- нькую женщину, считая, что такие незаметные особы как Дуня могут в определенных случаях, собрать больше информации не привлекая к себе внимание. Ей хотелось, чтобы произошло какое-то чудо, или чтобы ангел хранитель избавил её от этой участи. Но она снова и снова встречалась со своим прошлым, чувствуя, как приступ страха и вины подкатывает к её сердцу. На этот раз Дуня у Петровских ворот опять встретила Крекшина. Димитрий Осипович был двоюродным племянником Крекшина Петра Никифоровича бывшего смотрителя работ по строительству Кронштадта. После смерти государя он ушел с должности комиссара для принятия казённых вещей по подрядам в отставку и занялся архивами государя, и написанием сочинений по истории. Димитрий всегда очень умело использовал связи дяди. Евдокии казалось, что этот человек имеет некий план, в котором она, Истомин и еще неизвестно кто, лишь марионетки для его побед. Ее мысли прервали, шедшие навстречу разносчики разной снеди: квасники, калачники, сбитенщики, продавцы битой дичи. Женщина с пирогами, мужчина с сапожной дратвой, две торговки с цветными лоскутками. Среди прохожих Евдокия заметила Еная и юношу лет пятнадцати. Он пока- зался ей знакомым. Княгиня подошла поближе, стараясь остаться не замеченной. Да, она не ошиблась. Это был Алексей её двоюродный брат, сын Петра Матвеевича Апраксина. Хотя какой брат. Евдокия мысленно одернула себя. Может ли она претендовать на звание двоюродной сестры? Так вот! Вот откуда Енай может знать её историю. Челядь нашеп- тала. Отец может, да дядя что в приватной беседе говорили, а он слышал. Велигорова вспомнила как на одной ассамблее года два назад, Петр Матвеевич хвалился, что для его несносного избалованного сыночка Алексеечки сыскали знатного учителя по ратному делу. И фехтовать, и стрелять и верхом, и другим премудростям её несносное дитятко обучает. Так вот значит, наш знакомец это и есть чудо учитель. Евдокия медленно после- довала за Енаем и Алексеем. Это странная неспешная погоня, немного отвлекла её, но забыть про неприятный разговор в Преображенской канцелярии она не смогла. Мимо женщины прошел мужичок торговец сбитнем, он отвлек её внимание своим несуразным старым чайником. Когда мужичок отошел, княгиня увидела огненный взгляд Еная. Она поняла, что он все-таки приметил её, а может, почувствовал. Тем временем, похоже, её брат, не заметил отсутствие учителя, и продолжал идти впереди. При ярком дневном свете Енай казался еще более статным и пригожим в новеньком кафтане. Этот молодой двад- цати пяти летний мужчина мог бы сравниться с горячим необъезженным скакуном, но только на первый поверхностный взгляд. В его взоре помимо огненной плазмы эмоций, присутствовала непоколебимая сила разума. Но Евдокия не могла долго его рассмат- ривать, поскольку ей казалось, что его присутствие обжигает. Бравлин отрицательно пока- чал головой, в знак того что не надо за ним следить, потом озорно улыбнулся, и пошел догонять ученика. Енай был рад. Он осознал, что произвел впечатление на Евдокию. Эта молодая хрупкая женщина производила на него сильное впечатление, настолько, что он порой терял самообладание рядом с ней. Но ему было сложно сказать, когда это случилось. В первый раз Енай услышал о княгине от своего бывшего хозяина генерал-майора князя Семена Михайловича Козловского, который частенько бывал в гостях у Нарышкина Александра Львовича. А всем было известно, что тот был женат на Елене Александровне Апраксиной внучке Петра Матвеевича Апраксина. И после первого расс- каза судьба Дуни, показалась ему клубком непонятностей. Это потом уже Петр Матвеевич нанял Еная для своего младшего сына Алексея, чтобы тот обучил его всякой воинской премудрости. В доме Апраксина редко говорили о Евдокии, но несколько раз Бравлин стал этому невольным слушателем. Сплетни о Евдокии казались Енаю странными, и он пытался проанализировать их совершенно беспристрастно, чтобы понять, что же произо- шло с ней на самом деле. Это любопытство привело к тому, что молодой мужчина захотел увидеть Евдокию воочию. И когда он её увидел на одной из ассамблей, внезапно в нем проснулся особый интерес к этой хрупкой женщине. Енай был человеком крайних эмо- ций, ярких, непредсказуемых поступков, но он всегда умел направить свою необузданную энергию по правильному пути. И ему часто помогали дух воинской дисциплины. А что до эмоций, то он был истинным сыном своего отца, который в порыве страсти, и, видя ответные чувства, увёз будущую жену, и жил с ней в любви и согласии. Что касаемо его ученика, то он был достаточно строптивым и избалованным юношей. Иногда Бравлину приходилось быть и рындой, поскольку пятнадцати летний Алексей любил пощекотать себе нервы неожиданными приключениями, и всегда брал с собой любимого учителя. Может уже тогда судьба напитывала юного Апраксина разными впечатлениями и эмоция- ми, чтобы тот впоследствии выразил их в саркастическом виде, будучи шутом императри- цы Анны Иоанновны. Тем временем Алексей уговорил своего задумавшегося учителя посетить его любимый герберг14. Этих постоялых дворов для иноземцев в столице в 1724 году было открыто более десятка. Путь их лежал к самому известному, и самому старому из них под названием «Торжественная аустерия четырех фрегатов», который в народе называли просто «Царской аустерией». Некий иноземец Петр Милле десять лет назад построил двухэтажный кирпичный дом на Васильевском острове для иностранных купцов и всяких чинов для того, чтобы давать им кров и еду. Для развлечения гостей в них были устроены биллиардные комнаты. Однако, иногда там играли в карты, которые были запре- щены при Петре Первом. Енай и Алексей Апраксин зашли в прокуренное чистое помеще- ние, где было немного людей. Пока Алексей занимал пустой стол, Енай осмотрелся. Пер- вое, что увидел мужчина, это сидящих за столом Истомина и Крекшина, с кружками и закусками из рыбы. Енай подсел к Алексею, и заказал у трактирщика себе уху и кружку приказного кваса, а юный Апраксин попросил соленых слив и морского пива. Димитрий Осипович курил трубку и подливал Истомину в кружку коричной водки из красного вина со словами: «За фортуну!».

– Ну что же ты, Иван, ничего не рассказываешь мне про свою невесту?– проговорил тихо Крекшин. Сегорские славный род. Аль не хороша?

– Да Софья хороша для Истомина, но я не люблю её.

– Забудь Дуньку! – голос Крекшина, звучавший назидательно, вдруг перешел в некое подобие шипения. Не дело такому как ты, путаться с незаконнорожденной. Ты забыл, какая у неё слава! А Софья! Ты поправишь свои финансовые дела. Обзаведешься богатым домом. Пусть все видят величие твоего рода! – Крекшин любовался собой и своей убедительной речью. Он произносил слова, ровно облизывая каждое из них, с акцентом и ударением, так если бы говорил речь перед войсками. Истомин настороженно смотрел на друга. Он сознавал, что тот прав. В конце концов, он уже предавал и своего друга, и свою любовью. Это не так сложно. Один предательством меньше, одним больше. Да, в общем-то, какое предательство. Кто он, и кто Дунька. Истомин ощутил порыв своего величия, хотел возгордиться, но тут вспомнил лицо друга. Лицо того, кого предал, кому улыбался и лгал. И ему нечем было оправдать этот поступок. Они дружили с детства, родились в домах стоящих на соседних улицах в Москве. Родители Федора были всегда добры к Ивану, и всегда с особой теплотой привечали его в своем богатом доме. Истомин отпил из своей кружки. Он забудет этот взгляд. Он должен. Вот и Крекшин говорит, что все будет хорошо.

Енай постарался быстрее доесть свой обед, незаметно пересел на лавку за соседний стол, и прислушался. Алексей пошел играть в бильярд. Бравлин следил за Истоминым, и вслушивался в разговор.

– Итак. Ты же пойдешь к ней домой? Скажи, что влюблен. Порадуй девицу. Все они падки до амурных дел. И потом ты сделаешь ей предложение. Скажешь, что так влюблен, что не можешь более ждать, – продолжал Димитрий Осипович.

Истомин задумался. Где-то в глубине его души, словно последняя искорка, жгла изгоняемая любовь к Евдокии.

– Да, Димитрий. Ты мой друг, и наставник. Твои советы полезны для меня.

– Коли так, то и пригласи свою невесту на ристалище. В четверг будет на Царицыном лугу шествие и маневры, младые отроки соревноваться станут, да потом гуляние с музыкой. Ведаешь, как наша великая государыня любит увеселения. Вот и покрасуетесь. Пусть все видят, какая у Истомина невеста.

– Пусть все видят, – задумчиво повторил Иван, думая, о том, что он уж не упустит случая уязвить Евдокию. Пусть знает кто она и кто он. Пущай посмотрит на его красавицу невесту.

Алексей закончил игру в бильярд, и Енай увел его из «Царской аустерии». Ведь его ученику тоже принимать участие в сем действе, надобно не ударить лицом в грязь. Крек- шин проводив Истомина домой, шел по пустынным улицам Петербурга. Как же он был доволен собой! Он всегда мечтал быть вершителем человеческих судеб, переставлять их, словно фигуры на большой шахматной доске, так как ему надобно. И у него получалось, поэтому Истомин, казался ему, слабаком. Когда-то Димитрий очень завидовал ему. Иван всегда нравился женщинам, имел красивую внешность и удачливую судьбу. Но постепен- но, Крекшин свел все это на нет. И вот уже Иван не кажется ему тем, кому он так завидовал. Димитрий Крекшин бедный родственник своего знаменитого дяди, из далекой провинции, некрасивый и неудачливый, стал победителем. И как все хорошо было приду- мано. Но что теперь? А теперь ему самому нужна Софья. Эта девушка взволновала его темное сердце. И он уж подберет ей судьбу по размеру, до тех пор та не сдастся и не станет безраздельно его со всем своим богатством и знатностью. А Истомин, кому он нужен? Он лишь орудие в его властной разящей руке.