– У нас тоже есть три пушки! – кричали из толпы – не дадим нам носы повырывать!

Велигорова сидела на завалинке, и с ужасом понимала, что возможно её затея со спасе- нием Верейского пустая. Отчего-то судьба не хотела помочь ему, руками Евдокии, кото- рая уже договорилась с атаманом и деньги за него отдала. Но новость, принесенная дядей Степаном, в очередной раз сорвала её планы. Женщина наблюдала, как некоторые разбой- ники спешно собирали пожитки на возы, и спешили убежать подальше. Но большинство решило биться, выкатывая из стогов сена имеющиеся пушки, и разыскивая в сараях ядра.

– Они выступят утром. Я сам слышал, – сказал, подошедший к Евдокии, дядя Степан. Так-то Дунька. Я вас с Андреем ближе к утру выведу другой дорогой от греха подальше.

– А ты? Давай со мной в Москву.

– Нет, Дунька, мы еще повоюем. Ежели совсем плох буду, приду. Там меня давеча какой-то хлопец пытал. Спрашивал, куда я тебя увез.

Велигорова вспомнила, что по дороге в деревню ей встретился Енай и Клим.

– Вот глазастый. А я думала, что он не узнал меня, – вырвалось у Велигоровой.

– У! Серьезный такой. Ты выправку его видела. А как на коне сидит. Не простой он чело- век, Дунька. Ох, не простой. Не холоп он, и не из крестьян. Сила в нем чувствуется, а гла- за по-доброму смотрят.

– Не зря, дядя, атаман тебя вместо дозорного выбрал. Все-то ты подмечаешь.

– Да это у нас семейное, Дунька. Твой дед такой же был. Не одной мелочи не упускал. Коли надобно и травинки все мог посчитать по дороге.

А между тем, Софье не спалось. Лучина горела тускло, но она точно знала, что в другом углу в подклети спит Андрей, который пожелал на ночь сохранить некоторое расстояние между ними. Это было самое странное время, которое принесло ей столько необычных эмоций. Но Сегорская несмотря ни на что была счастлива. О чем можно было еще мечта- ть, если её любимый князь Верейский был рядом. Единственное, что беспокоило женщи- ну, это шум, доносившийся с улицы, крики, взволнованные разговоры, но разобрать, что там происходило, она не могла, да и не хотела. Когда, наконец, все стихло, в дверь кто-то вошел. И к своему ужасу она увидела грозную фигуру Тимохи. Все внутри Сегорской похолодело от дурного предчувствия. Парень, по-хозяйски не церемонясь, без прелюдий направился к ней, желая получить полное удовлетворение своих темных желаний. Молоденькая женщина хотела закричать, но Верейский кинулся на сына атамана раньше. Завязалась драка. Софья с жутким животным страхом наблюдала, как огромные кулаки Тимохи били её любимого, и приходила от каждого удара в ужас. Это дикое зрелище длилось до тех пор, пока Верейский из последних сил стукнул сына атамана о косяк и тот потерял сознание. Андрей осел на пол, на нём самом не было живого места. Софья кину- лась к князю отирать его раны. Слёзы благодарности и сострадания к любимому текли из её красивых глаз. И в этот момент ей показалось, что жизнь, которую она считала такой важной, теряет для неё свой смысл. Эти ассамблеи и череда любовных побед, ничто перед лицом настоящих светлых эмоций, любви, мужества и сострадания. Как она могла выб- рать Истомина? Зачем ей этот бессмысленный трофей? Вот, прямо перед ней настоящий мужчина, герой, который, не раздумывая, спас её. Что ей делать теперь? Как исправить свою ошибку?

Енай, который расположился на ночлег, в овраге неподалеку от деревни, проснулся от странного чувства. Это конь лизал его лицо своим шершавым языком. Он выбрался из своего убежища, и осмотрелся. Потянулся рукой к седлу, к которому была привязаны две фляги с водой, и с вином. Выпил пару глотков воды, и заметил, что конные пехотинцы подходят к деревне. Петербургские молодцы не стали ждать, и решили застать разбойни- ков спящими, да еще и окружить по возможности. Но тут залаяли собаки, почуяв чужаков. Енай понимал, что медлить нельзя, и рванул в сторону деревни. Прошло немного времени и всё закрутилось. Сначала раздались одиночные выстрелы, послышались крики, собаки неистово лаяли. Разбойники, которые ожидали нападения, но не так рано, немного расте- рялись, кто убегал, кто начал стрелять. Ворвавшись в эту сумятицу и агонию, Енай заме- тил, что Клим не отходит от Истомина, как тому велено, а Евдокии нигде не было видно. Бравлин корил себя за то, что промедлил, и в тот момент, когда разбойники вспомнили про свои пушки, он увидел у землянки тихо стоящую, и чего-то ожидавшую хрупкую женщину. Которая была, вероятно, в растерянности не зная, что ей делать.

– Плохи твои дела, княгинюшка. Нужно уходить! – прокричал Енай, добежавший до Вели- горовой.

– Мне надобно найти Андрея, – ответила Евдокия.

Бравлин не дал ей договорить, и силой вытолкнул, заставив бежать вместе с ним. Пока они бежали, мужчина заметил, что Истомин обнимает спасенную Софью, и что-то возбу- жденно ей говорит. Тут навстречу им выскочили два спешившихся конных пехотинца с намерением задержать их. Пока Енай боролся с ними, Евдокия смогла увидеть, что воен- ные помогли Андрею выйти из подклети, к нему кинулась Софья. Евдокия не поняла, что с Верейским, но пока он был в безопасности. Софья как можно мягче касалась лица люби- мого, и слезы потекли из её глаз, потому что в утреннем свете было видно, что Андрей был сильно избит. Глаза заплыли синяками, и на лице тоже не было живого места.

– Что он с вами сделал?– сквозь слезы шептала молоденькая женщина, – Мой спаситель.

Истомин, глядя на эту сцену, внутренне негодовал. Но внешне ему нужно было оставаться спокойным, ибо не место и не время было устраивать семейные сцены. Неожиданно вни- мание Ивана отвлек человек в черной шляпе и сером суконном плаще. Он как-то очень зловеще смотрелся на фоне происходящего. Или Истомину показалось. Клим наблюдал за непростым положением Ивана. Да они были в тылу, у попытавшихся окружить деревню конных пехотинцев. Но разбойники бились отчаянно, да и шальная пуля могла прилететь в любой момент.

– Нам надо уходить, барин, – сказал он, – здесь слишком жарко, – продолжил мужчина, видя, что стрельба усилилась. Иван сел на своего коня. Софье подвели свободную лошадь, которую велел взять с собой Истомин. А избитого Андрея, Клим посадил вторым к себе. Между тем, военные развернули пушки. Истомин замешкался с упряжью. Прогремел взрыв, и лошадь Ивана понесла. В этот момент взрыва, Бравлин успел прикрыть собою Евдокию. Разбойники тоже ответили пушечным залпом. Евдокию и Еная откинуло взрыв- ной волной к стогу сена. Велигорова испуганная, с ужасом и состраданием посмотрела на Еная. Её сердце похолодело от ужаса, потому что она сильно испугалась за Бравлина. Его оглушил взрыв, он был дезориентирован, пытаясь прийти в себя, мотая головой. Голова его кружилась, из носа текла кровь, которую он непроизвольно пытался отереть, но ему это плохо удавалось. Велигорова вдруг остро осознала, что этот человек ради неё оказался в таком опасном положении, не побоявшись и самой смерти. Он был рядом, он боролся ради её спасения. Сквозь свои мысли, Евдокия вдруг услышала голос Еная.

– Ты в порядке? Уходим!

Бравлин спешил, превозмогая головокружение и нечеткость зрения. Евдокия быстро шла за ним как могла, благо, что мужское крестьянское одеяние не мешало её движениям. Мужчина вскочил на своего коня. Евдокия поспешила за ним. Он поддержал её. Они сиде- ли, прижавшись к другу лицом к лицу. Велигорова рукавом бережно отерла кровь с лица молодого мужчины.

– Держись, княгинюшка! – только и успел сказать Енай. И пустил коня в галоп, поскольку медлить было нельзя. Евдокия крепко обнимала Еная, пытая не упасть с лошади. Её серд- це бешено стучало висках. Она видела, как прогремели очередные взрывы. И в этом хаосе событий, эмоций и страха ей было сложно думать. Но вдруг она увидела, как Истомин несется на своей лошади, пытаясь справиться с испугавшимся животным. Он был на зна- чительно расстоянии от них, но все же не так далеко, и потому были заметны неловкие усилия Ивана, который нервно дергал за повод и что-то кричал. Откуда ни возьмись, сзади, ему в тыл со спины на коне выскочил мужчина в черной шляпе и сером суконном плаще. Пока Иван пытался справиться с взбесившейся лошадью, он достал пистолет и выстрелил ему в спину. От того, что Евдокия увидела далее, у неё зашлось сердце. Истомин откинулся назад, и упал, его нога, застряла в стремени, и испуганное животное потащила Ивана дальше. И тут же слова Крекшина пришли ей на ум: «Предательство, Иудин грех не может, не призвать возмездия. Федора уже не вернуть. А Иван может нав- сегда уйти из вашего сердца, благодаря мне. И мучить вас не будет». Молодая женщина крепче прижалась к Бравлину, слушая, как, бешено, стучат их сердца, и глядя, как удаляе- тся от них неожиданно остановившаяся лошадь Ивана и его неподвижное тело. Их же лошадь скакала, унося своих наездников все дальше и дальше от совершавшейся бойни. Они скакали так долго, как было необходимо, чтобы избежать какого-либо преследования. Енай остановил коня в высокой траве на берегу речки Тверца. Женщина соскочила на землю, немного постояла и механически села на старое корявое бревно, её трясло от пережитого и увиденного. Енай распряг лошадь, снял седло и попону, отстегнул две фля- ги, одну с водой, другую с вином. Сам выпил воды. А флягу с вином протянул дрожащей худенькой Дуне.

– Выпей княгинюшка, легче будет! – он впихнул ей в руку флягу. А сам расположился на войлоке, поскольку у него все еще кружилась голова, и стоял звон в ушах.

«Вот и свершилось», – подумала Евдокия. Рука судьбы, случайность или возмездие? И кто этот человек, стрелявший в Ивана? А что если он жив, и лежит там один без помощи. Велигорова отпила вина. Избыток пережитого привел к тому, что женщина никак не могла поверить в происшедшее. Но там, на дороге, на обочине в траве лежит Иван Васильевич Истомин. В её памяти вдруг возник день, когда она в первый раз увидела Ивана, два стакана водки и поднос в её трясущихся от волнения руках, взгляд его серых красивых глаз такой загадочный и простой вопрос: «Как зовут?», прозвучавший, так проникновенно. Потом все затмило злорадное лицо Крекшина: «Как ты можешь любить предателя?» Евдокии казалось, что все воспоминания крутились в каком-то невероятном танце. И после каждого из них ей вспоминались взрывы пушечных ядер, и Истомин все падал и падал с коня в свой последний час. Слезы потекли из глаз княгини. А Крекшин злорадно все смеялся и смеялся над её головой: «Дунька, нужно быть проворнее». И тут, как молния её сознание пронзило воспоминания мертвого лица Федора. Она тогда протя- нула к нему руку, и закрыла его ясные добрые глаза. И все опять похолодело в ней. Фёдор погиб, но Енай не должен встретить смерть из-за неё. Она не хочет этого, нипочем не хочет. Евдокия отрицательно покачала головой и перекрестилась, затем отерла непроше- ные слезы, и отпила еще вина. В этот момент она поняла, насколько сильно боится поте- рять своего Еная, ставшего за последнее время для неё очень дорогим человеком. Велиго- рова посмотрела на молодого мужчину. Тот уснул на попоне. И в самом воздухе вдруг воцарилась какая-то вязкая тишина. Это вдалеке перестали стрелять пушки. Если бы не Бравлин, где бы она была сейчас со своими планами? В первый раз в своей жизни, она встретила того, кто боролся за неё до конца, не боясь, не пасуя, и кто давал ей столько внутреннего тепла и защиты. С ним она почувствовала какую-то внутреннюю опору. Иван же приносил с собой только беспокойство, боль и хаос. А Енай? Енай другой. В нем всег- да светило внутреннее солнце, отсветы которого она видела в его глазах. Стихло. Она механически огляделась. Спасся ли её дядя, молодая женщина пыталась справиться с приступами дрожи. Евдокия взяла себя в руки, вино помогло ей немного расслабиться. Она подошла к Бравлину и села рядом с ним. Он спал. Евдокия нежно отерла его лицо рукавом. Где ты был раньше? Почему так долго не приходил ко мне? Хотелось сказать ей. Велигорова все смотрела и смотрела на мужчину и понимала, что её жизнь меняется, или что-то меняется в ней самой. Это как если бы некто вошел к ней в сердце и открыл там доселе незнакомую ей дверь, за которой была светлая даль. Мужчина неожиданно просну- лся. То, что он увидел, открыв глаза, удивило и очень порадовало его. Это его любимая Евдокия пристально смотрела на него, вытирая слезы, и как смотрела. Так как он и мечтал одинокими ночами, мучаясь бессонницей. И столько много чувств было в этом её взгляде.