– Выбор! – повторил Джилли. – Похоже, сэр, никакого выбора у меня нет!

– Разумеется, ты его так и не сделал, – сухо ответил дядя.

Ответом ему было потрясенное молчание. Спустя несколько мгновений Джилли произнес:

– Я не знаю, что сказать. Мне следует встретиться с Эмплфортами и… и с Гарриет тоже. Пока не удостоверюсь, что она действительно ожидает от меня предложения… Я обязан поговорить с ней!

– Прежде всего ты должен побеседовать с ее отцом! – воскликнул лорд Лайонел.

– О нет! – устало пробормотал Джилли.

– Спешить тебе некуда, – успокоил его лорд Лайонел. – Насколько мне известно, сейчас Эмплфорты находятся в Лондоне, но, полагаю, они в любой момент могут приехать в поместье. Эмплфорт обязательно пригласит тебя на одну из своих battue[2], и тогда ты сможешь…

– Нет, нет, я предпочел бы нанести ему визит в городе! – возразил Джилли. – Я как раз собирался навестить своего кузена. Если вы не возражаете, сэр, я так и поступлю.

– Если я не возражаю! С какой стати ты всегда считаешь, что я обязательно должен возражать против твоих желаний, Джилли? – возмущенно спросил лорд Лайонел. – Но в это время года в Лондоне почти никого нет, и, должен признать, город вот-вот начнут затягивать туманы, которые не идут на пользу твоему здоровью. Впрочем, если тебе хочется на несколько дней отлучиться, устроить это нетрудно. Я отправлю Скривену записку с распоряжением приготовить Сэйл-хаус к твоему приезду. Ромси может составить тебе компанию и…

– Я хотел бы поехать один и остановиться в отеле, – умоляющим тоном произнес герцог.

– Один! В отеле! – повторил дядя, производя впечатление человека, пораженного громом. – Ты еще скажи, что хочешь отправиться в город на почтовом дилижансе!

– Нет, я не хочу ехать на почтовом дилижансе, но не желаю брать с собой Ромси!

Лорд Лайонел задумчиво смотрел на племянника.

– А ну-ка, Джилли, признавайся, какую шалость ты затеял? – поинтересовался он неожиданно довольным голосом. – Решил как следует погулять?

Герцог, несколько натянуто улыбнувшись и покачав головой, ответил:

– Нет, сэр, но я нахожу общество Ромси очень нудным и уверен, ему тоже будет скучно со мной, потому что я намерен проводить время с Гидеоном, а вы же знаете – они никогда не ладили! Я также хотел пострелять у Мэнтона и заглянуть к Тэтту, а у Ромси совсем другие интересы.

– Верно, – согласился лорд Лайонел. – Так, значит, ты намерен купить еще одну лошадь? Какого скакуна хочешь на сей раз? Горячего и темпераментного, чтобы немного покрасоваться? Было бы неплохо, если бы ты разыскал Белпера и взял его с собой. Я вовсе не хочу сказать, что ты не разбираешься в лошадях, но Белпер мог бы дать тебе дельный совет.

Герцог был так счастлив отделаться от своего церковного наставника, что не стал рисковать достигнутым успехом, отказываясь от второго навязанного ему ментора. Капитан Белпер мог не посчитаться с мнением Джилли при выборе лошади, но вряд ли начал бы заниматься нравоучениями. Да и под одну крышу со своим бывшим учеником он не поселился бы, а следовательно, не стал бы наблюдать за всеми перемещениями герцога.

– Скажешь Скривену, пусть возьмет в Чайлдсе необходимую тебе сумму, – продолжал дядя. – Тебе самому не стоит об этом беспокоиться. Но что касается отеля, Джилли, само собой, об этом не может быть и речи! Я не поручусь за то, насколько хорошо проветривают постели даже в Кларендоне. Кроме того, когда у тебя есть свой собственный прекрасный дом, было бы верхом нелепости им не пользоваться. Борроудейл может отправиться в Лондон раньше тебя…

– Я не планирую собирать гостей. Может, будет лучше, если Борроудейл останется здесь? – спросил герцог.

– Мы отлично ограничимся и младшим дворецким. Разумеется, Борроудейл и Чигвелл поедут с тобой. Ты не должен обижаться на меня, Джилли, за то, что я держу в Сэйл-хаусе только самую необходимую прислугу. Пока ты не достиг совершеннолетия, я не считал себя вправе тратить твое состояние на поддержание нескольких домов в таком порядке, в каком они, разумеется, будут содержаться после того, как ты женишься. К тому же ты жил в Лондоне так мало, что в том не было особого смысла. Однако сейчас всем этим необходимо будет заняться вплотную. И это наводит меня на такую мысль: нет нужды обсуждать с Эмплфортом твой предстоящий брак, знаешь ли! Вряд ли он этого ожидает. Ты уже взрослый, но было бы гораздо лучше, если бы ты предоставил решение всех этих вопросов мне.

– Да, – ответил герцог.

– Разумеется, я ничего не имею против твоего общения с кузеном. Более того, надеюсь, ты проведешь с ним столько времени, сколько захочешь, но не позволяй ему втянуть себя в компанию его военных друзей, мой мальчик! Гидеон старше тебя, и я уверен, он умеет себя вести. Однако рядом с ним крутятся такие легкомысленные типы, от которых лучше держаться подальше. Кто знает, до чего способно довести подобное общество! Всевозможные гуляки, нищие офицеры, так и напрашивающиеся на приглашение к обеду, льстецы и мошенники, вот что это за публика! Тебе все это не нужно.

– Разумеется, – согласился герцог.

– И послушай моего совета, Джилли, держи ухо востро с Гейвудом! – продолжал наставлять племянника дядя. – Я наслышан о его разнузданном поведении, и, если он вообразит, что ты должен жениться на его сестре, я совершенно не удивлюсь, когда он попытается занять у тебя денег. Имей в виду, я ничего тебе не навязываю! Но, ежели он вознамерится затащить тебя в одно из этих тлетворных игровых заведений, не ходи с ним!

– Хорошо, сэр, – снова согласился герцог.

– Ну что ж, – произнес его светлость, взглянув на часы, – пожалуй, это все, что я пока хотел тебе сказать. Через несколько минут Борроудейл подаст чай. Нам лучше вернуться к твоей тете. – Он любезно кивнул племяннику и добавил, несколько невпопад, зато весьма добродушно: – А мы неплохо побеседовали, ты не находишь?

Глава 3

Четыре дня спустя герцог Сэйл покинул расположенный в центре Англии Сэйл-Парк и направился в Лондон. Джилли путешествовал в собственном экипаже, а сопровождали герцога облаченные в ливреи форейторы и всадники, призванные защищать его персону, а также имущество от грабителей в случае встречи с ними. Во второй карете, доверху нагруженной багажом, ехал его личный слуга. Управляющий, дворецкий, старший конюх и несколько слуг рангом пониже отправились туда же днем раньше, поскольку дядя считал, что герцогу без них никак не обойтись.

Уже на следующий день после того, как Джилли сообщил дяде о намерении посетить столицу, в Лондон отправили слугу с сообщением о скором прибытии его светлости. Тот же слуга доставил письмо, адресованное некоему капитану Горацию Белперу, офицеру на неполном окладе. В письме лорд Лайонел просил этого джентльмена оказать его светлости любую помощь, которая могла бы ему понадобиться. Таким образом, все надежды герцога на то, что ему, возможно, удастся избежать общества капитана, рухнули в самом начале.

Его провожали дядя, тетя, духовник и старая няня. Тетя и няня, прощаясь с герцогом, ограничились напоминанием при любом подозрении на кишечное расстройство принимать порошки Джеймса, вовремя менять мокрые носки, а кроме того, избегать чрезмерно жирной пищи и в случае простуды немедленно вызывать выдающегося медика, доктора Бейли с Гросвенор-стрит. Духовник порекомендовал не упустить возможности посетить лекцию о небулярной теории[3], совсем недавно разработанной маркизом де Лапласом, которая должна была состояться в ближайшее время в Королевском научном обществе. Дядя раздраженно сообщил всем остальным доброжелателям, что ни одному молодому человеку, отправляющемуся развлекаться в Лондон, все эти бестолковые советы не нужны. В свою очередь он попросил юношу быть начеку при игре в кости, не играть в неподходящей компании в бильярд и ни в какой компании – в рулетку, а также напомнил о необходимости посетить семейного дантиста.

Напичканный столь добрыми пожеланиями, утомленный долгими проводами и уверенный в том, что среди сопровождающих его слуг имеется как минимум один человек, который сделает все возможное, чтобы убедить хозяина последовать всем самым неприятным обязательствам, возложенным на него домашними, герцог покинул Сэйл-Парк в угрюмом расположении духа, обуреваемый бунтарскими порывами.

Первую половину путешествия он предавался фантазиям о том, как лучше всего шокировать и сбить с толку родственников. Осознав, однако, всю нелепость подобных планов, начал подсмеиваться над собой, и его дурное настроение развеялось. Как бы ни раздражала Джилли дядина властность, сердиться на него было невозможно. Герцог понимал, что растить столь не подающую особых надежд личность, как он, задача утомительная, и, наверное, в сотый раз пообещал себе: он, кроме прочего, не окажется еще и неблагодарным.

Возможно, лорд Лайонел и был в прошлом суровым опекуном, неуклонно придерживающимся строгих и старомодных взглядов и требующим того же от своего подопечного. Вероятно, он был излишне суетлив, изводил племянника ограничениями и запретами. Тем не менее герцог отлично понимал, что дядя всегда руководствовался исключительно самыми возвышенными принципами и питал к нему чувства, похоже, столь же глубокие, как и к своему собственному сыну. В чем не было ни малейших сомнений, так это в том, что дядя впадал в крайность в своей заботе о Джилли, демонстрируя при этом большую снисходительность. Но виною тому были его любовь и преданность. Во всех детских проделках он неизменно винил Гидеона и чаще всего вполне оправданно. Герцог улыбнулся, вспоминая всевозможные шалости старшего и более предприимчивого кузена. Гидеона отправили в Итон, однако лорд Лайонел не решился подвергнуть болезненного племянника суровым испытаниям частной школы и нанял для него домашнего учителя, а также множество других приходящих преподавателей начиная от французского учителя танцев и заканчивая тренером по искусству самозащиты. Та же забота, а не недоверие к юноше заставили дядю отправить племянника в Оксфорд под опекой мистера Ромси. Однажды лорд Лайонел попытался отпустить Джилли с визитом к родственникам без сопровождения мистера Ромси, но, к несчастью, юноша подхватил простуду, которая развилась в воспаление легких, едва не окончившееся весьма печально. Дядя был убежден, что это произошло по причине плохого ухода, и после такого инцидента о самостоятельной жизни в Оксфорде уже не могло быть и речи.