– На колени, девчонка! – гаркнул Бланкеншип.

Эмили посмотрела на него с высоко поднятой головой.

Таннер схватил ее сзади за плечи и толкнул вниз. Она упала на колени. Глаза Бланкеншипа потемнели.

– Моя, моя мисс Парр, мне очень нравится видеть вас на коленях. – Бланкеншип опустил руку и погладил ее по волосам кончиками пальцев. – Наверное, с этого мы и начнем сегодняшнюю ночь, да?

Эмили хотелось скрыть свою ярость, но не вышло.

Он поднял ее подбородок.

– Какое демонстративное неповиновение. Я вижу огонь внутри тебя. Я с радостью выбью из твоего кричащего тела этот бунтарский дух. Мне не удалось завладеть твоей матерью, но я буду иметь тебя.

– Моей матерью? – выдавила она. Как ко всему этому относится ее мама?

– Полагаю, ты не знала, – задумчиво произнес он. – Я едва не женился на ней, но она выбрала этого дурака, которого ты называла отцом. Она разбила мне сердце, потому я и разрушил их бизнес. Я ранил их тысячей маленьких способов, но этого было недостаточно. – Пока говорил, он продолжал изучать ее, словно наслаждаясь тем, что наконец-то открыл свои схемы.

– Вы уничтожили моих родителей? – Эмили помнила, что их финансовые дела всегда шли напряженно, а еще – разговоры шепотом между родителями. Причиной всего этого был Бланкеншип.

– Не только их. Кроме того, твоего дядю, естественно. Это был единственный способ подобраться к тебе.

От него несло бренди и старыми сигарами, вдобавок к его остальным неприятным запахам. Пальцы мужчины глубже вонзились в ее лицо, ногти оставили закругленные отпечатки. Все это время, все сердечные страдания, которые она пережила… ее родители сели на тот корабль, чтобы отплыть в Америку и попытаться реанимировать их компанию, после чего погибли. Бланкеншип убил ее родителей. Если бы у Эмили в тот миг было ружье, она бы выстрелила этому человеку между глаз.

– Мой дядя знает, что вы забрали меня? – сквозь стиснутые зубы спросила девушка.

– В данный момент он не имеет значения. Ты моя, по договору с ним, так что теперь его долг передо мной оплачен. – Бланкеншип повернул лицо в сторону, как будто восхищаясь своим профилем, и обратился к Таннеру: – Ты когда-нибудь видел что-то столь же восхитительно невинное? Посмотри на эти губы.

– Да, сэр, она девчонка приличного вида. Но мне бы теперь получить мои деньги, если вы не против, и я удалюсь. – Джим следил за каждым движением мужчины, словно не доверял ему. – Хорошо?

Бланкеншип отпустил лицо Эмили и обратил свою ярость на Таннера:

– Очень вовремя. Банки закрыты до утра.

– Заплатите мне, иначе я заберу ее.

Джим сжал правое запястье Эмили и поднял ее с колен, но Бланкеншип в тот же миг сомкнул руки на ее горле. Мужчины начали тянуть девушку. Боль разлилась по телу Эмили, а взгляд помутнел. Затем в глазах появились черные точки.

– Ты смеешь угрожать мне? – Бланкеншип с неожиданной силой отбросил Эмили в сторону.

Она, споткнувшись, перевернулась и упала возле стены.

Искры посыпались у нее из глаз. Все вокруг поплыло, пока девушка пыталась восстановить дыхание. Двое мужчин сцепились в схватке друг с другом. Эмили попробовала отползти в сторону, но Джим схватил ее за затылок и снова посадил между ним и Бланкеншипом. Вытащив нож, он приставил лезвие к ее шее.

– Еще шаг, и я ее прикончу.

Бланкеншип шагнул вперед. Эмили зажмурилась, сдерживая крик, когда лезвие прижалось сильнее.

– Сиди смирно, – прошептал ей на ухо Таннер.

– Она для меня ничего не значит! Хочешь ее? Забирай.

– Пятьсот фунтов за то, что не имеет для вас значения? Может быть, это и правда… если вы не собирались платить. – Джим отошел на шаг назад от Эмили, затем толкнул ее вперед к Бланкеншипу.

Тот, словно хлыстом, ударил девушку по левой щеке, и она упала на пол, успев вовремя отползти, когда двое мужчин сошлись в схватке. Во время драки Таннер выронил нож из рук, и соперники начали колотить друг друга кулаками. Эмили собрала все свои силы, сдержала слезы, схватилась за деревянную рукоятку ножа и быстро встала.

– Куда это ты собралась? – Бланкеншип бросился к ней, увернувшись от удара Таннера.

Эмили, действуя без размышлений, нанесла ему удар ножом в грудь. Он зарычал, как раненый медведь, неожиданно набросился на нее, вырвав нож из ее рук, и с дьявольским огнем в глазах воткнул его высоко в грудь девушки. Таннер закричал от ярости и ударил Бланкеншипа сзади ногой.

– Я не для того привез ее сюда, чтобы ты порезал ее на куски! Наша сделка окончена!

Эмили пошатнулась, потрясенная болью, мир вокруг закружился, и она не устояла на ногах. В панике закричав, споткнулась и покатилась вниз по лестнице. С глухим стуком Эмили приземлилась на холодный мраморный пол.


Годрик вышел из кабинета Седрика вскоре после того, как часы пробили полночь. К тому времени он уже остыл и решил поговорить с девушкой. Она не хотела, чтобы он контролировал ее. Первоочередная безопасность Эмили заставила его принять меры, к которым он не прибегнул бы при обычных обстоятельствах. Теперь же понял, что смог бы объяснить ей это, чтобы она могла взглянуть на ситуацию с его точки зрения. Она была маленькой глупышкой, его милой глупышкой, потому что считала, будто он не любил ее. Годрик планировал провести следующие несколько часов в постели возлюбленной, доказывая, как абсурдны были ее страхи.

При тусклом свете, падавшем с улицы, он заметил согнутое тело у лестницы. Он замер. Неужели кто-то упал? Седрик. Его сердце больно забилось – вокруг тела друга была кровь. Виконт застонал, передвинувшись на несколько дюймов. Годрик подбежал и помог другу подняться. Нос парня был в крови, а на руке зияла глубокая рана.

– Что произошло?

– Напали! – Седрик дрожащей рукой указал в сторону комнаты Эмили.

Дверь была распахнута.

– На помощь! Кто-нибудь, помогите! – закричал Годрик.

Первыми прибежали Эштон и Джонатан с пистолетами в руках.

– Вызови врача, Эш. Эмили похитили. – Герцог открыл входную дверь и выбежал на улицу вслед за Джонатаном.

Какой-то фонарщик подъехал верхом, чтобы проверить фонарь на их улице.

Годрик подбежал к нему, схватил мужчину за ногу, стащил на землю, ухватился за седло и запрыгнул на лошадь этого человека.

– Проследи, чтобы ему компенсировали потери, Джонатан, – крикнул его светлость брату, умчавшись в ночь прямо к дому Бланкеншипа. Он еще никогда так не благодарил Бога за то, что попросил Люсьена и Эштона узнать, где жил тот подлец.

Пришпорив коня, погнал его так быстро, насколько возможно. Его не волновало, нанесет ли он животному увечье или у того отпадет подкова, имела значение исключительно Эмили. Как он мог оставить ее одну? Господи, он не хотел и мысли допускать, что она ранена или того хуже.

Подъехав к дому Бланкеншипа, Годрик спустился с лошади и вошел в открытую дверь, и тут перед ним предстала ужасная картина.

Бланкеншип, стоявший вверху лестницы, вонзил нож в грудь Эмили.

Какой-то лакей вступил в схватку с Бланкеншипом, но Годрик лишь беспомощно наблюдал, как девушка отступила назад, поскользнулась на ступеньках и…

Герцог не мог дышать, не мог кричать. Он онемел от ужаса, когда его Эмили, истекая кровью, скатилась вниз по лестнице. Она не двигалась. Из ее тела сочилась кровь, медленно струясь на пол вокруг нее.

Лакей потерял преимущество, отвлекшись на Годрика, стоявшего у открытой двери. Он, что-то крикнув об их соглашении, набросился с голыми руками на Бланкеншипа, но тот все так же был вооружен. Быстрым движением руки перерезал лакею горло. Мужчина упал на колени, кровь хлынула по его рубашке и пальто.

Годрик нашел силы пошевелиться, опустился на колени рядом с Эмили, он так сильно дрожал, что больше не мог стоять. Его светлость поник рядом с ней, но потом собрался с силами и перевернул ее на спину.

Он провел дрожащими пальцами по ее щекам.

– Эмили, любимая, пожалуйста, открой глаза! – умолял он, как безнадежно больной. – Мои последние обращенные к тебе слова были жестокими и холодными. Клянусь Богом, я так хотел бы забрать их назад. – У него внутри все кипело, кружилось и угрожало взорваться. Годрик должен был говорить и дальше, иначе сошел бы с ума от горя. – Почему ты не поверила, что я люблю тебя? Ты меня изменила, Эмили. Когда я был с тобой, я не только хотел стать лучше. Я являлся лучшим человеком, потому что ты была в моей жизни. Как я проживу без тебя?

Когда его неподвижная возлюбленная не ответила, он спрятал лицо в ложбинке ее шеи, вдохнув цветочный аромат блестящих волос. Годрик, герцог Эссекский, зарыдал. Он оплакивал Эмили, детей, которых у них никогда не будет, местá, в которые он уже никогда не отвезет ее, а еще – рыдал из-за боли его разбитого сердца.

– Нет! Нет, черт возьми! – Крик нарушил его скорбь, звук был такой ужасный и сильный, что у него зазвенело в ушах. Он быстро поднялся из его горла, сменившись прерывистым дыханием.

Годрик поцеловал ее губы, ожидая почувствовать медный вкус крови, но она была до невозможности сладкой, будто просто спала.

– Она мертва? – грубый голос Бланкеншипа эхом разнесся вниз по лестнице.

Глаза Годрика горели от слез, которые текли по его лицу, пока он дрожащей рукой убирал волосы с лица Эмили.

Когда герцог заговорил, его голос звучал не громче шепота:

– Ты отобрал у меня единственное, что я поистине любил в этом мире.

Пустота внутри него переросла в глухой скорбный рев. Вспышки воспоминаний, яркие частички кратковременной радости пронзили нарастающую темноту. Смех Эмили, ее сияющие глаза, исследующие руки, нашептывания о ее мечтах и слова любви в порыве страсти.

Больше никогда.

Языки пламени поглотили его, овладели им.

Он отпустил Эмили и встал у основания лестницы, глядя в лицо Бланкеншипу, затем начал медленно подниматься по ступенькам.