Первыми литературными опытами Скотта были переводы произве­дений немецких поэтов, затем он издает собранную и отредактирован­ную им двухтомную книгу шотландской народной поэзии «Песни шот­ландской границы», а также свою поэму «Песнь последнего менестре­ля», написанную в духе народных баллад. До 1813 года, когда Скотт создал свой первый исторический роман «Уеверли», он занимался по­эзией, выпуская одну поэму за другой. Имя его приобрело широкую из­вестность. Некоторые поэмы Вальтера Скотта — «Замок Смальгольм, или Иванов вечер», «Суд в подземелье» — перевел на русский язык выда­ющийся наш поэт В. А. Жуковский. Когда в 1812 году вышли первые песни поэмы Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда», В. Скотт усом­нился в своем будущем как поэта и перешел к прозе.

Вальтер Скотт отнюдь не был кабинетным затворником и жил стра­стями своего времени. В юности, когда Англия готовилась отразить воз­можное нападение Наполеона, он вступил в корпус кавалерийских лег­ких драгун, надел военную форму и стал на какой-то срок квартирмей­стером этого корпуса. У него был богатый жизненный опыт, множество связей во всех слоях общества, множество жизненных впечатлений, пи­тавших его творчество. Стремясь постигнуть смысл и причины современньх ему бурных событий, Скотт обращается к прошлому. Идеи и за­мыслы писателя находят свое воплощение в исторических романах. По выражению Белинского, Вальтер Скотт «докончил соединение искусства 9 с жизнию, взяв в посредники историю».

С 1813 года до конца своих дней (он умер в 1832 году) Вальтер Скотт, оставив поэзию, пишет исторические романы, выпуская их ино­гда по два-три в течение года. За семнадцать лет он создал, не считая других произведений, свыше двадцати пяти романов. Они воссоздают историю Англии и Шотландии на протяжении многих веков — со вре­мен раннего средневековья до конца XVIII столетия. Здесь укажем, в частности, на такие романы, как «Антикварий», «Пуритане», «Вудсток», «Роб Рой», «Эдинбургская темница», «Легенда о Монтрозе». Из года в год переиздается у нас популярный «Айвенго». Вальтер Скотт писал романы из жизни не только шотландского и английского, но и других народов. Так, в романе «Квентин Дорвард» дана яркая картина жизни

Франции XV века; «Граф Роберт Парижский» показывает средневеко­вую Византию, а «Талисман» переносит читателя на Ближний Восток эпохи крестовых походов. Кроме романов, Скотт написал «Историю Шотландии», многотомный труд «Жизнь Наполеона Бонапарта» и дру­гие сочинения.

Это был человек исключительной трудоспособности и творческого полета. Литературная работа шла у него рядом с административной де­ятельностью: почти всю жизнь он состоял шерифом, то есть главным судьей округа Селькирк и занимал пост секретаря высшего суда Шот­ландии по гражданским делам в Эдинбурге.

Весьма общительный по натуре, любивший гостеприимно принять у себя многочисленных друзей, он умел ценить каждый час времени. Биографы Скотта подробно рассказывают о его жизни в имении Ашет- стиль на берегу реки Твида, которое он арендовал, когда ему было три­дцать три года. «Он вставал в 5 утра, зимой сам разжигал камин, тща­тельно брился, одевался, задавал корм коню, в 6 часов садился за литера­турную работу, завтракал от 9 до 10, снова работал до полудня, а остаток дня проводил в седле или на ногах — охотился на зайцев или ловил ры­бу. В погожие дни он заканчивал работу до завтрака, зато наверстывал потерянные часы в дурную погоду…» Ни болезнь, ни семейные дела и неурядицы не могли воспрепятствовать его работе над рукописями. Задуманный им очередной роман выливался у него как бы единым ду­хом. «Порой мне кажется,— говорил Вальтер Скотт,— что рука у меня пишет сама по себе, независимо от головы». Намеченный план повество­вания рушился и ломался, едва он начинал работу, подстегиваемая бога­тым воображением фабула складывалась как бы стихийно; чернила не успевали высыхать, как писатель брался уже за следующий лист бумаги. Все решалось безотлагательно, с пером в руках. Один из значительней­ших своих романов — «Вудсток» — Вальтер Скотт создавал в тяжкой об­становке, когда умирала его жена. И все же книга была написана менее чем за три месяца. За две недели до окончания ее Скотт признавался, что он знает «не больше первого встречного», как развернется действие в финале романа. Написанный текст романист просматривал и перечи­тывал лишь в корректуре, в напечатанном виде.

Такова была творческая сила и неиссякаемая эрудиция Вальтера Скотта. Крупный, свыше 180 сантиметров роста, плотного сложения, с Геракловым торсом, с серыми глазами и светло-рыжими волосами, с лохматыми нависающими бровями, прихрамывающий на правую но­гу— костное заболевание в детстве — и не расстающийся с тростью, этот жизнерадостный человек отличался громадным обаянием и отзывчивым сердцем. Его доброжелательность и щедрость были известны множест­ву людей. К своей писательской славе он относился равнодушно и не раз шутливо говорил, что посаженные им в усадьбе дубы пережи­вут его литературные лавры. Не терпел лести и ложных похвал по сво­ему адресу, не ведал зависти, охотно прощал грехи и проступки старых друзей, никогда не злословил о коллегах по перу и помогал литерато­рам, знакомым и незнакомым, всем, чем мог, включая свой кошелек. Байрон, не раз встречавшийся с Вальтером Скоттом и с жадностью чи тавший его романы, посвятил ему свою мистерию «Каин» и записал о нем в дневнике: «Потрясающий человек!»

Известность Вальтера Скотта была очень широка и в Англии, и ио всей Европе, и в Северной Америке. Когда в 1829 году писатель пред принял издание собрания своих сочинений, оно расходилось нспид.ш ными в те времена тиражами. «Все прошлые успехи книготоргоит.

сообщал ему издатель,—детские шалости по сравнению с этим». По ро­манам Скотта писали оперы, ставили театральные представления. При посещении Скоттом ирландской столицы Дублина, куда он ездил к слу­жившему там своему сыну, романиста торжественно встречала вся мест­ная знать во главе с вице-королем и архиепископом. Сошедшиеся толпа­ми горожане не давали проехать по улице карете писателя и были готовы нести ^го на руках. А однажды в Лондоне, за завтраком в семье приятеля-священника, Скотт расхвалил поданные к столу копченые яр- мутские сельди. В семье тут же решили прикупить этих сельдей на рын­ке. Торговец отказывался доставить товар, ссылаясь на дальность рассто­яния. Но как только он услышал, кому предназначается ярмутская рыба, он горячо уверил, что доставит ее прямо к завтраку на следующий же день. «Сэр Вальтер Скотт! — приговаривал торговец.— Он, говорили, бо­лел и сейчас не очень здоров — как он себя чувствует?»

Друг-приятель многих фермеров, землекопов, рыбаков, мастеровых в своей округе, Скотт знавал и высшее общество, так называемый свет. Ему приходилось бывать в салонах, на приемах, и обедать с политиками, адвокатами, пэрами, прелатами, богачами, с членами королевского дома. С ним беседовал герцог Веллингтон, разбивший Наполеона под Ватер­лоо. Тучный и шумный, жизнелюбивый принц-регент, в 1820 году став­ший английским королем Георгом IV, питал любовь к романам Скотта и оказывал ему всяческие знаки внимания, вплоть до заказа знаменитому художнику Лоуренсу написать портрет романиста, чтобы повесить полот­но в своих покоях. Тем не менее Вальтер Скотт утверждал, что «характер народа нельзя познать по сливкам общества» и что наиболее глубокие мысли и суждения — он сравнивал их со строками Библии — он слышал только из уст «темных бедняков» и простых тружеников.

Пришедшая к Вальтеру Скотту слада принесла ему большие гонора­ры и богатство. На приобретенном еще в 1812 году участке земли, где была расположена запущенная, одинокая ферма, Скотт задумал выстро­ить замок в средневекойом стиле, назвав его Абботсфорд. Он возвел этот, как выражался писатель, «дом-роман» по образцу помещичьих особняков старой Шотландии; в нем постоянно трудились тридцать на­емных работников. Замок был полон приобретенным Скоттом старин­ным оружием, рыцарскими доспехами, ценными предметами антиква­риата. В. Скотт создал здесь своеобразный музей шотландской старины. В писателе проснулся вкус к покупке земельных участков и прираще­нию имения. Собаки, лошади, овцы, посадка деревьев, приемы гостей в Абботсфорде стали почти его страстью. Но при щедрости и доверчи­вости Скотта он не мог быть настоящим дельцом и хозяином. У него были вложены большие деньги в издательскую фирму, которую возглав­ляли его приятели. В январе 1826 года, когда в стране разразился финан­совый кризис, фирма обанкротилась. Руководитель ее умер, оставив •Скотту, как главному компаньону, огромные долги. Это было для писа­теля настоящей финансовой катастрофой. Дом Скотта в Эдинбурге на Замковой улице пошел на продажу с молотка со всей обстановкой. Абботсфорд с трудом удалось отстоять, но надо было уволить большин­ство работников. Упорной работой Вальтер Скотт, когда-то самый бога­тый писатель в Англии, обеспечивал выплату долга, но денежные за­труднения преследовали его уже до самой смерти.

По своим политическим взглядам и убеждениям Вальтер Скотт всю жизнь оставался консерватором, противником революции. В этом отно­шении он был типичным представителем господствующих классов Анг­лии. Он являлся сторонником постепенных, медленных изменений об­щественной жизни, страшился переворотов и восхвалял королевскую власть. Он считал, что королевская власть будто бы способна обеспечить всеобщую справедливость и порядок, примирить все классы.

Впитавший культуру Англии и Шотландии, Скотт мечтал о равно­правном союзе английского и шотландского народа, без взаимных обид и распрей. Он всем сердцем любил родную Шотландию. Гордился своей принадлежностью к «харденским Скоттам», к родовому клану Баклю, всерьез почитая главу этого рода как своего сюзерена, хотя Ан­глия дала ему в 1820 году титул баронета и сэра. Он любовался патриар­хальными нравами шотландских горцев и на лондонских званых обедах то и дело вспоминал о холодной бараньей голове, которую, как истый шотландец, привык съедать за завтраком. Скотт был во главе всех шотландских граждан, в том числе и горцев, спустившихся в Эдинбург со своим оружием и волынками, когда, облачившись в шотландский ко­стюм, он приветствовал английского короля, впервые посетившего в 1822 году, по уговорам того же Скотта, шотландские края. Всем своим поведением Скотт хотел в те дни возвысить и подчеркнуть значение Шотландии. Из политических партий буржуазной Англии ему ближе всего были тори — партия крупных землевладельцев, закоренелых реак­ционеров. Консервативные взгляды Вальтера Скотта не могли не нало­жить свою печать на его произведения. Они не позволили ему примк­нуть к передовому крылу английской литературы того времени, как это сделали революционные поэты Англии — Байрон и Шелли.