Луи Бриньон - Павловский вальс

– Если исходить из невиновности графа Азанчеева, то объяснение может быть одно…пистолет украли, а свидетеля подкупили.

– А вы знаете, мы думаем с вами одинаково, – довольным голосом констатировал Касаткин. – Очень похоже на чей-то дьявольский план, созданный единственно, чтобы уничтожить графа Азанчеева.

– Но он ведь признался. Граф Азанчеев человек чести. Он не стал бы оговаривать себя по такому ужасному обвинению.

– Оставим в стороне признание графа Азанчеева. Меня в данном вопросе, больше интересует господин Астольц!

– Кто? Астольц? А он какое имеет отношение к делу?

– Пока не знаю. Но у меня есть подозрения на сей счёт. И эти подозрения возникли после последнего заседания, когда мы с супругой отправились к одной её знакомой. Разговор снова зашёл о графе Азанчееве. И вот она рассказала очень интересную историю. Граф Азанчеев на свадьбе обвинил Анчукову в связи с убийцей её брата. Граф Азанчеев утверждал, что именно Астольц убил Никиту Анчукова, который, как известно храбро защищал Севастополь. Если это правда, так наверняка граф Азанчеев представлял угрозу для Астольца. Я уж не говорю о том, что мы просто обязаны проверить, насколько эти утверждения соответствуют действительности. Добавим сюда историю с дуэлью, где этот самый Астольц повёл себя не лучшим образом, и получим те самые сомнения, которые меня одолевают. Да и само дело рушится на глазах. И не любовники они вовсе. И дрался он не из-за Анчуковой. Меня лишь признание графа Азанчеева останавливает и пистолет со свидетелем, иначе уже сегодня бы его освободил. Графа поневоле придётся оставить напоследок. А вот со свидетелем и пистолетом придётся разбираться сейчас.

– Вы желаете допросить свидетеля? – догадался Превечагин.

– Мне показалось странным, что обвинение не вызвало его на опрос. Судейские правила предусматривает первоочередным допрос основного свидетеля. А как же иначе? Конечно, обвинитель может и не вызвать его в суд. Но это ему не поможет. Моя дражайшая половина полна решимости допросить этого свидетеля со всем пристрастием. Но сначала я с ним поговорю. Возможно, дело сразу развалится. А если нет, тогда пусть и вызывает в суд. Видите, я вполне откровенен с вами.

– А ваша супруга не рассердится?

– Конечно, рассердится. Но тут скорее вопрос субординации. У меня есть право вести судебное расследование по своему усмотрению. И я намерен сполна воспользоваться своим правом.

На том разговор и завершился. Они молчали вплоть до того времени, пока не приехали в Павловск.

– Микин! Ваше превосходительство желало его видеть!

Управляющий привокзальной гостиницей, завёл мужичка в ливрее в свой личный кабинет, где расположились Касаткин и Превечагин.

– Можете идти! – излишне жёстко бросил Касаткин управляющему гостиницы. Тот, кланяясь, попятился к двери и сразу исчез.

Касаткин нарочно придал жёсткости своему голосу. Он видел, что Микин напуган и желал усилить это действие.

– Ты знаешь, что бывает за клевету на такого человека, как граф Азанчеев? – Касаткин следил за Микиным, как коршун следит за добычей. Он увидел, что тот стал едва ли не зелёного цвета и понял, что Микин лгал, указывая на графа Азанчеева. Ещё немного и он рассыпается, – подумал Касаткин. – А ты назвал его убийцей. Ты назвал графа Азанчеева убийцей. Сколько тебе дал денег Астольц? – заорал Касаткин.

– Триста рублей. Ей-Богу. Триста рублей, – пролепетал помертвевший от страха Микин.

– Триста рублей? Так много? – приятно удивился Касаткин. – До приезда сюда, я подумывал в какое место тебя отправить…в Сибири, – уточнил Касаткин, чем едва не отправил в обморок Микина. – Но потом я решил сначала выслушать тебя. Я ещё подумал, может и правда человек запутался…

– Запутался, запутался, – поспешно подтвердил Микин.

– Вот если он мне правду расскажет про убийство, я пожалуй ещё подумаю над этой мыслью, – продолжал Касаткин, – а если нет…

– Запутался!

– Ну если запутался, тогда рассказывай как всё было.

– Всё расскажу, всё, – вытирая струившийся пот с лица, лихорадочно заговорил Микин. – Я и раньше знавал Астольца. Он частенько заезжал в гостинице при Павловском парке. Мелкие поручения давал.

– Какого рода поручения?

– Он тайно встречался с Анной Анчуковой. А я им если надо что принести или отнести и так по мелочам. Всё по мелочи. Где полтинник даст, а где и целый рубль даст. А потом и говорит: «Хочешь целую тыщу заработать?». Как не хотеть? Тогда и сказал, что надо указать на графа Азанчеева.

– Ты не спеши, не спеши. Рассказывай всё подробно. За что? Как? Когда? Где? Всё рассказывай.

– Да он особо и рассказывал. Сказал только, чтобы я ждал возле двери с его номером, а как Анчукова умрет, чтоб я на графа Азанчеева показал.

Касаткин переглянулся с Превечагиным.

– Так прямо и сказал? Когда Анна умрёт?

Микин закивал.

– Прямо так и сказал.

– Ты стоял у дверей. И что дальше?

– Сперва он, значит Астольц пришёл. Потом пришёл какой-то человек. Не видел его никогда.

– Слышал, о чём говорили?

– Мужик какой-то пьяный стоял на мосту. Вроде об нём.

Касаткин и Превечагин снова обменялись понятными друг другу взглядами.

– Дальше что?

– Человек этот ушёл. За ним Анна Анчукова пришла. Минутки две или три пробыла в номере. Потом выстрел услышал. Вышел Астольц. Спросил, помню ли что сказать и дал триста рублей. Я в номер зашёл и увидел Анчукову мёртвую, а рядом с ней пистолет лежал. Я вызвал жандармов и сказал, как мне Астольц велел.

– Вы знаете, что делать, – слова Касаткина были адресованы Превечагину. Он кивнул.

– И этого с собой заберём, – он кивнул в сторону Микин. Тот снова позеленел и попятился назад. – Это для того чтобы ты у нас под рукой был и никуда не делся. Дашь показания как положено. В письменном виде, отпустим тебя. Понимаешь о чём я?

Микин быстро закивал.

– Ну и прекрасно.

Уже садясь в карету вместе с Микиным и Превечагиным, Касаткин удивлённо заметил:

– Диву даёшься чего от глупости дойти можно. Весь город переполошили, хорошего человека чуть не повесили и всё из-за этого вот Микина. Неужто никто не сподобился поговорить с ним по душам?

Пётр услышал, как дверь в камеру открывается и поднялся с постели. Узрев перед собой судью, он на время потерял дар речи. Касаткин затворил за собой и задал один короткий вопрос:

– Почему?

– Почему? – переспросил Пётр. – Я был пьян…и.

– Прекратите граф! – оборвал его Касаткин. – Вы себя оговариваете. И я хочу знать почему? По какой причине?

– Я не оговариваю! – твёрдо ответил Пётр. – Это я убил Анчукову.

– Её убил ваш бывший друг Астольц. Он уже задержан и дал признательные показания. Это Астольц всё подстроил. Когда вы приходили в гостиницу, вы обронили там пистолет. Он его нашёл и убил им Анчукову, чтобы свалить вину на вас. А вы ему подыграли. Вы обвиняли Анчукову в связи с убийцей брата. А сами защищаете его? Вы защищаете Астольца, который хладнокровно застрелил и Никиту Анчукова и Анну Анчукову? Вас совесть не мучает?

– Я не знал!

Слова Касаткина вызвали у Пётра смятение.

– Я вас спрашиваю снова и имею на то право…почему?

– Мне трудно объяснить! – не поднимая головы, ответил Пётр.

– Я заслуживаю услышать ответ на свой вопрос. Ответ честный.

– Не могу…только не сейчас…мне тяжело…

– А когда? И самое главное, где?

– Где?

– Вы же не думаете, что я оставлю невиновного человека в тюрьме?

– Не думаю!

– Вот и прекрасно. Я вас отпущу, но не раньше, чем вы, как человек чести, пообещаете мне рассказать всё как есть, ничего не утаивая. А я как человек чести, пообещаю вам, что не стану пересказывать ваши слова.

– Хорошо!

– Вот и прекрасно! Остаётся узнать, где и когда мы с вами встретимся.

– А где Катарина? – спросила, усаживаясь в кресло, Клавдия Касаткина. – Мы же договорились все вместе поговорить?! Через два дня судебное заседание, а у меня ничего нет. Даже свидетеля нет. То ли сбежал, то ли увёз кто…управляющий гостиницей ничего толком не объяснил. Только и повторял: «не велено». Так, где Катарина?

Ольга Владимировна, Анна, Мария, Олег и Андрей улыбались.

– Загадочно как, – Клавдия Касаткина легко рассмеялась.

– Она в своей комнате, – не переставая улыбаться, ответила Ольга Владимировна.

– Ну так пошлите за ней!

– Она не придёт!

– Почему? – удивлённо спросила Клавдия Касаткина.

– Ну как говорит сама Катарина «ей стыдно».

Все за исключением Клавдии Касаткиной рассмеялись.

– Вы меня заинтриговали, – призналась Клавдия Касаткина.

– Ну в этом отчасти и вы виноваты!

– Я?

Ольга Владимировна снова засмеялась.

– Катарина такая с тех пор, когда услышала про дуэль. Как приехали домой, она сразу в свою комнату побежала. То смехом заливается, то клянёт себя за то, что Пётр в тюрьме, а она радуется. И всё снова и снова. Бедняжка. Исстрадалась вся. Думала, Пётр ненавидит её. А как поняла, что любит…место себе не находит и никак успокоится не может.

– Такое с ней уж раз случалось, – вспомнила Анна. – Раз поднялись утром, а на столе блюда приготовлены. Возле печи охапка дров до потолка. Зима, а она водном платьице бегает и бельё развешивает. И всё время смеётся, а потом ругает себя чем ни попадя.

Клавдия Касаткина улыбаясь выслушала Ольгу Владимировну и Анну.

– Это хорошо. Очень хорошо. Но нам надо понять, что делать дальше. Поговорим ещё. Авось, что и получится. Подумаем вместе. Вдруг что получится. У меня просто нет другой возможности помочь ему. Ясно, что смертного приговора уже не будет, поскольку мотив, как сказал судья, размывается. Но есть ещё показания свидетеля и пистолет. А это грозит ему серьёзным наказанием. Поэтому, приведите сюда Катарину. Пусть смеётся, обвиняет себя, но поможет мне разобраться с кое-какими вопросами.