–Я мастурбировала.

Мои глаза расширяются, и мне трудно сделать глоток воздуха.

Мой член встал.

Она закрывает своё лицо руками. – О, Боже… Мне так стыдно.

–Нет, не надо, – япрочищаю горло, заставляю свой член «расслабиться». –

Чувствовать возбуждение тоже нормально.

–Не в церкви, – шепчет она.

–Почему? Я… иногда это делаю, – пробормотал я.

– Вы делаете это тоже? – она хмурится, как будто не может поверить в то, что я

говорю.

–Конечно. У каждого человекаесть потребности. Если бы Бог не хотел, чтобы мы

делали себя счастливыми, почему он сделал это настолько приятным?

Она выглядит смущённой. – Ну, это один из способов выразить это.

–Церковь здесь, чтобы вы чувствовали себя желанными гостями.

– Не так, – она качает головой.

–Не так, что?

Она наклоняется ближе, шепча.– Я мастурбировала… в ванной… здесь.

–Здесь? –я смотрю ей прямо в глаза.

–В церкви.

Ебать. Меня.

Одно лишь представление о том, что она прикасается к себе, заставляет меня

изображать всякие нечестивые поступки. Точнее… представлять этот момент. О Боже, как

бы мне хотелось это увидеть.Побыватьтам самому и насладиться видом её

прикосновений к себе. Это то, о чём я фантазировал –её обнажённое тело – и теперь она

говорит мне, что это может быть реальностью.

Пока нет. Но достаточно близко.

И почему–то… я хочу, чтобы она рассказала мне все свои грязные делишки. Я хочу

знать все грязные подробности.

–Когда? – спрашиваю я.

– На прошлой неделе. Это имеет значение?

–Да, – я моргаю пару раз. – Бог должен знать всё… в противном случае, ваши грехи

не могут быть прощены, – я придумал это только что. Эй, чувак должен делать то, что

хочет делать.

– Я просто… больше не могла себя контролировать. Не знаю почему. Наверное, это

был просто странный день.

– О нет, в этом нет ничего странного, – ответил я. Наверное, следовало бы держать

это в себе, потому что она продолжает смотреть на меня, как будто мы оба

безнравственны.

Ну… может быть, так и есть.

Но мне действительно всё равно.

Я имею в виду, что я полупьяный недопроповедник в маленькой деревянной

кабинке с самой привлекательной девушкой, которую я видел за последнее время, что

превращает меня в озабоченного кобеля. Понимаете, я не могу стать ещё хуже.

Она нерешительна и это заметно. – Я… я закончила. Простите, отец Фрэнк.

–Это нормально… но только, если ты сама себя простила.

Она кивает. – Спасибо.

И вдруг она встаёт со своей скамьи и уходит.

А я остаюсь состояком выше, чем гора Эверест.

Чёрт.

Я прочищаю горло и делаю глубокий вдох, прежде чем выйти. Когда я

оглядываюсь, никого не увидел. Она исчезла. Может быть, ей было так стыдно, что она

больше не могла смотреть на меня. Я могу себе представить – каково это, когда вы не

хотели это никому рассказывать, не говоря уже о вашем проповеднике. Но она

почувствовала потребность в этом, и я был там, чтобы выслушать. Это всё, что имеет

значение.

А теперь я должен позаботиться о своём стояке.

Я небрежно прогуливаюсь по церкви обратно в свою комнату, где хватаю первый

журнал под кроватью, начинаю быстро листать его страницы. Я отбрасываю свою рясу,

вытаскиваю свой член и начинаю дрочить.

Это так неправильно, но я больше не могу контролировать свои желания.

Как я уже говорил, это естественно.

Я просто надеюсь, что Бог простит меня за грязные мысли. За то, что хочу её

трахнуть.

Я имею в виду, кто может забыть о девушке, которая говорит, что она

мастурбирует? Никто.

Ни один мужик на этой земле не мог представить, как она прикасается к себе,

фантазируя о том, что она делает.

Даже проповедник не может сопротивляться.

Я переворачиваю страницу и продолжаю дрочить, мои вены пульсируют, когда я

представляю себе, что она сидит прямо передо мной, а её милый ротик широко открыт, и

готов получить моё благословение. Боже, я такой мерзкий, но я ничего не могу поделать.

Это то, кто я есть, и ничто не изменит этого.

Я так пьян от возбуждения и алкоголя, что стону вслух; мыслей о том, что она хочет

взять меня, было слишком много, чтобы справиться.

Я закрываю глаза и представляю, как она потирает свою киску, щипая соски,

иоблизывает губы в ожидании моей спермы. И я кончаю.

Я кончаю так сильно, что брызги разлетаются по всем страницам журнала и моей

кровати. Я стону и дрочу, пока не выходит последняя капля спермы, на моей кровати

полный беспорядок. Громко выдыхая, я снова открываю глаза. Краем глаза я что–то вижу.

Нет, кого–то…кто смотрел прямо на мою голую, накаченную задницу.

Я смотрю через плечо, и в тот момент, я понимаю, Лаура застала меня, пока я

дрочил.

Долгое время.

Её глаза скользят по моему возбуждённому члену, медленно двигаясь по моему

покрытому татуировками телу, потом они расширились, когда она посмотрела прямо в

мои глаза. Она прикрывает ладонью свой рот, а я срываю простыни с кровати, чтобы

прикрыть себя.

– Чёрт, – прошипел я.

Если бы я знал, что она всё ещё здесь, я бы никогда этого не сделал.

И почему я не закрыл эту чёртову дверь?

Я так увлёкся ей, что моя голова больше не работала. Или это выпивка так

притупляла мой мозг.

Дело в том, что… она увидела, как проповедник дрочил на сиськи с журнала. Если

это не является порочно, то я не знаю, что это тогда. Я напугал её на всю оставшуюся

жизнь?

–Мне очень жаль, – прошептала она сквозь пальцы.

Но прежде, чем я смог сказать, что всё в порядке, она развернулась и убежала.

Глава 5

Уже прошло несколько дней с тех пор, как я видел её в последний раз, и я не

уверен, увижу ли её снова.

В тот момент, когда она сбежала из церкви, я знал, что действительно сильно

облажался. Я хотел побежать за ней, но пока я оделся, её и след простыл. Больше всего

мне бы хотелось найти её, но, зная лишь её имя, у меня практически не было шансов.

Я просто надеюсь и молюсь Богу, чтобы она никому не рассказала, что видела.

Если Мама узнает – мне конец.

Она, скорее всего, вышвырнет меня на улицу в тот же самый момент.

Я уже доставил ей столько неприятностей, что это может стать последней каплей.

Она уже столько раз говорила мне, что в последний раз прощает мои грехи. Человек

может нарушать правила множество раз, пока всё не выплывет наружу.

Тем не менее, мне кажется, что нужно что–то придумать для Мамы. Потому что

она, среди всех людей, заслуживает большего. Она заслуживает лучшего, чем я.

Так что, учитывая это, я иду навестить старого друга, у которого последнее время

проблемы. Он давно не появлялся в церкви, и Мама беспокоилась о нём. Оно и понятно,

ведь за всё время, что я знаю его, он всегда общался с неправильными людьми. То же, что

и с бандой брата Лауры.

Однако, сегодня утром он позвонил и попросил помощи, а так как Мама взяла

трубку, она, видимо, сказала "да" в момент, когда он спросил, могу ли я прийти к нему

домой. Мне это не нравится, ведь я уже знаю, что он попытается сбросить на меня свои

проблемы, чтобы не заниматься ими самому. Но Мама не знает его так же хорошо, как я.

Вздыхая, я стучусь в его дверь и бью её ногой, пока он, наконец, не откроет.

Кричащий ребёнок–первый, кто меня приветствует. Потом уже его рожа.

– Чувак, наконец–то, – он пытается обнять меня, но я стою неловко, поморщившись

от визга, который раздаётсярядом с моим лицом.

– Хей, Рикардо, я тоже рад тебя видеть.

– Проходи, проходи, – говорит он, распахивая свою дверь шире, чтобы пропустить

меня.

Внутри полнейший беспорядок. Кастрюли и сковородки разбросаны по всей кухне,

вся мебель в пятнах и полно мух.

–Боже, Рик, ты когда–нибудь убирал это место?

Он отбросил в сторону несколько грязных чашек и детских игрушек в попытке

освободить мне место на диване. – Я знаю, знаю. Такой беспорядок. Я так запутался.

– Я понимаю, почему ты не приходил в церковь последнее время, – произнёс я,

присаживаясь.

Он вздыхает. – Это не потому, что я не хочу. Я просто не могу, – он кладёт ребёнка в

самодельную кроватку, ребёнок продолжает плакать, и он накрывает его одеялом. Он не

останавливается.

– Из–за ребёнка? – спрашиваю я.

–Не только из–за него. Я имею в виду да, но я ещё был занят с бандой. Ты же

знаешь, какое это дерьмо.

Он смотрит на меня так, как будто я должен понимать.

Не знаю.

Прошла целая вечность.

Буквально.

– Всё это, ещё и Надя бросила меня с этой штукой, чтобы пойти на работу или

что–то в этом роде. Как будто это важнее, – он нервно почёсывает голову. – Она, блядь, бросила меня с этим грёбаным ребёнком.

–Успокойся, – говорю я. – Это не вещь, а ребёнок. Мальчик или девочка?

– Откуда мне знать? – Он взял пачку сигарет и прикуривает одну.

Моё лицо перекосило. – Как это ты не знаешь? Это не так сложно выяснить.