– Как будто я этого не знаю! – он выдыхает дым.

– Успокойся, – повторяю я. – Так вот почему ты позвонил мне?

– Ну да. Зачем мне ещё звонить?

Я снова вздыхаю. – Я думал, что это будет какое–то бандитское дерьмо или что–то

похожее, – я качаю головой. – Рик и ребёнок…как вам это.

– Я не планировал этого. Мы расстались. Мы даже не были вместе, чувак. И вдруг

она появляется из ниоткуда с ребёнком, и говорит, что он мой, и я должен заботиться о

нём. Она даже требовала денег, чувак. Блядь!

Он ударил мусорный бак, который перевернулся и весь мусор оказался на полу.

Ребёнок всё ещё продолжает кричать, как пожарная сирена.

– Чувак, успокойся. Если ты продолжишь кричать, то лучше не станет.

–Скажи это этому! – он тыкает пальцем на ребёнка, как будто это какой–то

монстр. – Это не перестаёт кричать, с момента, как она оставила его со мной. И почему?

Потому что она думает, что её работа важнее моей. Как будто мне больше нечем

заняться, чем сидеть с вонючим, кричащим ребёнком весь день.

– Её работа важнее, – замечаю я, поднимая брови. – Потому что она не незаконна.

–И что? – Он пожимает плечами. – Я получаю наличкой.

– И ты серьёзно думаешь, что этого будет достаточно, чтобы содержать ребёнка?

–Эй, я не просил об этом, ладно? Если бы я знал, что она сделает это со мной, я бы

никогда не засунул свой член в её вагину.

– И всё же ты это сделал, – я закатываю глаза. – Ты хоть знаешь, откуда берутся

дети?

–Конечно, знаю, – ответил он с негодованием. –Я ходил в школу. Среднюю школу.

Лучшую школу.

– Тебя же отчислили, – возражаю я. – Ты же знаешь, что нужно два человека,

чтобы сделать ребёнка.

– Она была на таблетках.

– Может быть, она забыла. Бывает,– говорю я.

–Насрать, как это произошло. Я не могу заботиться об этом.

–Прекрати так его называть. Как зовут ребёнка?

–Я не знаю… София или вроде того.

Я встаю с дивана и подхожу к малышке. – София, да? – Я достаю еёиз кроватки,

кладу на плечо, похлопывая по спине, чтобы она успокоилась. –Всё хорошо. Шшшш. Мама

вернётся вечером.

Я смотрю на Рикардо, ожидая ответа.

– Не знаю; она сказала, что вернётся, когда закончит работу.

– Когда её в последний раз кормили? – спрашиваю я.

– Откуда мне знать. Я пытался дать ей хлопья, но…

–Ты пытался дать ребёнку хлопья? –вмешиваюсь я.

– Да…с молоком, естественно, они были полностью пропитанными.

Я закрываю глаза и громко вздыхаю, потирая виски. – Ты не можешь кормить

ребёнка сухими завтраками. Ей нужно детское питание.

– Там было молоко. Я думал, что всё в порядке.

– Хлопья… – я качаю головой. – Боже мой, Рикардо, – про себя я извиняюсь перед

Богом за использование его имени всуе.

– Чувак, – он поднимает коробку и показывает мне. – Здесь написано

«Питательные».

–Как ты думаешь, чем она собирается их пережёвывать? Воображаемыми зубами?

– я открываю её рот и показываю ему. – Посмотри на это. Ей нужна жидкая пища.

–Молоко –это жидкость, – он пожимает плечами, что заставляет меня снова

закатить глаза.

– Купи детское питание, – я подвинул её ближе к себе, чтобы почувствовать запах,

и зловоние сразу же вызвало тошноту. – И несколько подгузников.

– Что? Сейчас? – спрашивает он.

–Да, сейчас, – я смотрю на него, пока до него не дойдёт, и он не возьмёт ключи, и

не выйдет из квартиры.

Пятнадцать минут спустя он возвращается с огромной пачкой памперсов и тремя

видами детского питания.

–Я не знал, какое из них лучше, поэтому взял всё.

Я смеюсь. – Ну, по крайней мере, ты знаешь, как привезти товар домой.

–Что теперь? – спрашивает он, глядя на меня, как будто это мой ребёнок.

Я кладу Софию на стол и говорю.– Подойди сюда с подгузниками.

– О, чёрт возьми, я не буду делать это дерьмо.

– Иди. Сюда,– рычу я.

Он вздыхает, но, в конце концов, подходит, я показываю ему, как снять одежду. –

Продолжай, – говорю я. –Я помогу, если понадобится.

Он хмурится, глядя на меня, а затем срывает с неёпамперс. Зловоние, которое

поднялось, заставляет его съёжиться и закрыть нос. – Иисус Христос.

Я смеюсь. – Привыкай к этому.

Стоя,как можно дальше, он вытаскивает памперс из–под неё, я даю ему салфетки,

чтобы он вытер малышку.

– Надень чистый, – говорю я.

Он делает то, что я ему говорю, хотя ему понадобилось три попытки, чтобы сделать

всё верно. Когда всё сделано, мы её быстро одеваем, и Рикотпрыгивает с грязным

подгузником, бросив его в полиэтиленовый пакет, как будто это токсичная опасность,

которую он хочет удержать.

–Господи, помоги мне пройти через это, – бормочет он и хватает какое–то детское

питание. – Какэто работает?

–Следуй инструкциям. Положи это в микроволновку. Проверь на запястье, чтобы

ребёнок не обжёг язык.

Он берёт бутылочку, которую мать малышки оставила ему, заполняет её, как

написано, а затем помещает её в микроволновку. Когда смесь нагревается, он проверяет

её и приносит мне. Я предполагаю, что он может её накормить, но убеждён, что Рик

устроит беспорядок, поэтому решаю сделать всё сам.

Я беру её и держу в своих руках, подвигая бутылочку к губам, и она жадно пьёт

молоко.

–Хорошая девочка… – шепчу я. – Ты просто проголодалась, вот и всё.

– Так она успокоится или как? – спрашивает он.

–Если ты позаботишься о ней, то да, – говорю я, намекая, что это его вина.

Когда она закончила, я положил бутылочку и похлопал её по спине, надеясь, что

онасрыгнёт. Малышка всё ещё плачет, что совсем не удивительно, учитывая, как он

заботился о ней. Вернее, не заботился.

Он снова садится на диван и потирает лицо. – Что я должен делать, Фрэнк?

–Что ты должен делать? И ты спрашиваешь меня об этом? Ты здесь отец, – я

стараюсь не смотреть на него, пока держу девочку крепко и потираю её спину, пытаясь её

успокоить.

– Чёрт, Фрэнк. Ты всегда знаешь… всё. И ты – грёбаный священник.

– Я не грёбаный священник, – прошипел я, пытаясь сдержать голос. – Я –

проповедник.

–Проповедник, священник, падре, что угодно. Для меня это одно и тоже.

–Ты бы знал. Но ты почти не приходишь в церковь.

–Я знаю. Парни меня не пускают.

–Тогда старайся усерднее, – отвечаю я. – Кому они нахер нужны?

– Я стараюсь.

–Нет, ты заботишься о деньгах. Ты не проспал бы и дня, если бы один из них умер

прямо сейчас.

Он молчит, поэтому я думаю, что моя тирада сработала.

–Я знаю, потому что чувствовал это. Я тоже был в твоём положении, и ты это

знаешь. Они не твои друзья.

–Но они дают мне то, что мне нужно, – он вытаскивает небольшой пакет с

кокаином и проводит линию на столе. Я положил ребёнка в самодельную кроватку.

Прямо перед тем, как он нюхнул, я скользнул рукой по коксу.

– Блядь! Чувак, почему…

– Тебе лучше знать, – я хватаю его за воротник и тяну вверх. – У тебя, блядь,

ребёнок.

Его глаза покраснели. – Отпустименя.

– Нет, послушай меня, – рычу я. – Видишь эту маленькую девочку? – я указываю на

неё. – Она твоя, нравится тебе это или нет. Эта маленькая душа рассчитывает на то, что ты

поступишь правильно. Она не просила её рожать. Ты создал её, будучи эгоистичным

куском дерьма. И теперь ты думаешь, что сможешь убежать от своих обязанностей?

Он качает головой. – Я не знаю, как ухаживать за ребёнком!

–Тогда пора научиться! – Я вернул его на диван и посмотрел на него. – Брось

наркотики. Сейчас же.

–Что? Навсегда?

– Да! – ясжимаю кулаки. – Ты называешь себя мужиком? Ну, так и веди себя как

мужик. Будь отцом для этой маленькой девочки.

Я подхожу к ней и беру на руки, чтобы показать ему. – Видишь? Твоя кровь течёт в

её венах. Это всё из–за тебя. Теперь пора разбираться с последствиями.

– Но я не могу… – бормочет он, его глаза покраснели.

– Посмотри на неё, – кричу я, заставляя его взглянуть на её крошечное лицо. – Это

твоя дочь.

Он начинает плакать. Теперь в комнате два ребёнка.

–Прекрати плакать, – говорю я Рикардо. – И будь мужиком.

–Мне всего девятнадцать. Я не мужик.

– Нет. Ты ребёнок, который делал взрослые вещи, и теперь понимает, что мир не

так прост, как думал. Время расти, малыш.

– Фрэнк… как ты это делаешь?

– Всему своё время, – говорю я, и мягко качаю ребёнка туда–сюда, пока крики не

становятся тише.

– А что насчёт денег?

–Найди работу. Настоящую работу, – я смотрю ему прямо в глаза, поэтому он

знает, что я серьёзно. – Брось пить. Не кури. И убери этот чёртов беспорядок, – говорю я.

– Но я не могу всё это сделать…

– Да, ты можешь! – рычу я. – Проклятье. Это то, что значит, создать новую жизнь.

Ты делаешь всё, чтобы позаботиться об этом. Даже, если это означает жертвовать своей

собственной чёртовой душой.

Он качает головой и немного смеётся, вытирая слёзы. – Посмотри на себя.

Ругающийся проповедник.

– Меня не ебёт. Богу плевать, клянусь я или нет. Ему не плевать, забочусь ли я о его

детях. Вот это важно.

– Как о ней… – бормочет он, глядя на маленькую Софию.

– Да. И о тебе.

– Обо мне? –он поднимает брови на меня.

– Да. Хочешь верь, хочешь нет, мы все важны, включая вас. Пришло время

сражаться за правильные вещи. Ты заслуживаешь лучшего. Она заслуживает лучшего.

В комнате повисла тишина. – Ты прав… – говорит он, глядя вдаль. – Я облажался.