– Что бы ты сделала за миллион долларов? – cпросила я, поворачиваясь к Холли, которую не было видно в темноте.

Я слышала, как она зевнула.

– Хм. Дай-ка подумать? – она на секунду замолчала. – Я бы ударила президента.

– Холли!

Она хихикнула и шлепнула меня по ноге.

– Я просто шучу. Думаю, я пробежала бы голой через Нью-Йорк.

– Правда? – я пододвинулась ближе к ней, приподнявшись на локте.

– Ну, наверное, мне стоит подумать еще раз. То есть, миллион долларов – это, конечно, хорошо, но ты же понимаешь.

– И на чем ты остановилась?

– Я бы не сделала ничего, порочащего мое достоинство или достоинство моей семьи. Понимаешь? Не спала бы с кем попало и все такое.

– То есть, я так понимаю, будущая карьера в качестве эксклюзивной проститутки отпадает, да? – я усмехнулась.

– А что? Большой мальчик хочет поразвлечься?

Я чувствовала, что она смотрит на меня, хотя и не могла ее видеть – тяжелые занавески давали дополнительную защиту от холода.

– Ха-ха.

Холли тихо рассмеялась.

– Так что, ты даже не поцеловала бы любого за кучу денег?

– Нет. А ты?

– О, боже, нет. Думаю, потребуется нечто большее, чем деньги, чтобы я снова поцеловала кого-то, учитывая мой опыт.

– Он причинил тебе вред, Энди? Я хочу сказать, ведь это было с обоюдного согласия, верно?

– О, да. Он, может, и был придурком, но не насильником.

– О, хорошо. А то пришлось бы пойти, отрезать ему кое-что, а мне вовсе не хочется выходить на мороз.

Я улыбнулась ее словам.

– Ты сделала бы это для меня?

– О, да. Если бы кто-то причинил тебе вред? Конечно.

– Как и я.

Я снова почувствовала ее взгляд.

– Я знаю это, Энди.

Некоторое время мы молчали, слушая шорох снега снаружи. Такой странный звук. Думаю, не многие замечают, что снег издает какой-то звук, как и дождь. Конечно, все знают песни в которых поется о шуме дождя. А мне нравится шум снега, нравится знать, что он там, снаружи. В такое время я чувствую себя в безопасности, словно под одеялом.

– Если бы ты могла жить где угодно, куда бы ты поехала? – спросила я, пытаясь согреть свои ноги.

– Интересный вопрос. Я кроме США была только в Мексике и Испании.

– Ты была в Испании?

– Ага. Семейная поездка, когда мне было пятнадцать. Думаю, я бы назвала Австралию или Францию.

– Почему?

– Ну, Австралия красивая, и мне нравится французский язык.

Я хихикнула.

– О, веская причина для выбора страны.

– Ну, а ты?

– Мне нравится Канада. Люблю такую погоду.

– Холод и снег?

Я кивнула. Потом вспомнила, что Холли меня не видит, и сказала:

– Ага.

– Хех. Интересно. – Еще один зевок, теперь более громкий.

– Устала?

– Да.

– Я тоже. Спокойной ночи, Холли.

– Спокойной ночи, Энди.


Я вздрогнула, почувствовав, как что-то проползло по моей руке, но была еще слишком погружена в сон, чтобы волноваться об этом. Потом это поползло выше. Я представила себе гигантского волосатого паука, который хочет спрятаться от холода. Сотни маленьких глазок ищут куда бы впиться, чтобы попробовать крови и отложить личинки.

Я распахнула глаза и ударила по пауку. Но вместо этого почувствовала под пальцами резину и увидела смеющуюся Холли.

Я прижала руку к груди, впиваясь в Холли взглядом.

– Это было не смешно.

– Прости, – она пыталась сдержать смех, но не сильно в этом преуспела. – Что такое? Это был всего лишь он. – Холли подняла свой куш.

Я посмотрела на него, представляя, как мягкие щупальца касаются моей кожи, и снова впилась в нее взглядом.

– Это все еще не смешно. Я ненавижу пауков.

Холли посмотрела на свой куш, потом на меня.

– Ты решила, что это паук?

Я молчала.

– О, Энди, прости. Я просто играла. Хотела разбудить тебя.

Я молчала – не хотелось, чтобы она увидела, насколько я боюсь этих восьминогих тварей. Холли обняла меня.

– Прости.

– Чего уж там, – я улыбнулась ей и посмотрела в окно. Занавески были раздвинуты.

– О, ты просто не поверишь! – Холли вскочила с кровати и потянула меня к окну.

Там был настоящий Северный Плюс. Все, то есть действительно все, покрыто снегом. Соседский автомобиль, стоявший на улице? Нет, теперь там была только радиоантенна, оставшаяся от маленькой хонды.

– Боже. Откуда он взялся?

– Понятия не имею. Я встала – а он уже там. Там не меньше метра двадцати.

– Похоже. Ничего себе.

Только белый цвет, никаких красок – я много лет такого не видела.

– Может включить радио или телевизор. Снег все еще падает.

– Черт, мама, – я поспешила к телефону и набрала номер больницы. – Могу я услышать Терезу Литтман? Спасибо. – Регистратор обещала переключить меня, и теперь я слушала шуршащую помехами популярную мелодию.

Холли начала одеваться, натягивая свои самые теплые вещи.

– Тереза на проводе.

– Привет, мам.

– Привет, милая.

Такой усталый голос.

– Ты смотрела на улицу?

– Не было времени. У нас автомобильные аварии все утро, один парень умер от обморожения в своем автомобиле. Милая, я понятия не имею, когда смогу вернуться, но не думаю, что сегодня. А может и не завтра. Кристина крайне невовремя уволилась.

– Хорошо. Ну, думаю, ты даже выиграла от этого. Там снега больше метра нападало, и он все еще идет.

– О, Христос. Где Крис? Он до сих пор у Брайана?

– Да. Уехал вчера вечером.

– Хорошо, милая. Позвони ему, пожалуйста, пусть остается там.

Кто-то позвал маму на заднем плане.

– О, мне нужно идти. Я люблю тебя, не выходите из дома.

– Хорошо, мам. Я тоже люблю тебя. Будь осторожна.

– Буду. Пока.

Прежде чем я даже успела попрощаться, она повесила трубку.

– Все в порядке? – спросила Холли, причесываясь.

Я повесила трубку.

– Да. Но они серьезно заняты работой сегодня. Кто-то уволился на прошлой неделе, так что мама застряла там на все выходные.

– О, ничего себе.

– Ну, не знаю, как ты, а я проголодалась, – я вытащила из шкафа теплые штаны и толстовку и натянула одежду на шорты и майку, в которых спала. – Ты любишь яйца?

– О, да.

Холли спустилась за мной вниз. Я нашла в холодильнике яйца, кусок чеддера и пакетик нарезанного мяса индейки.

– Разве ты сказала не яйца? – спросила она, глядя на меня.

– Ага, – я нарезала мясо помельче и натерла немного сыра. – Сколько?

– Три.

Я вернулась к готовке.

– Так, чем хочешь заняться сегодня? – спросила Холли, подходя ко мне.

– Не знаю. Я бы не отказалась выйти туда, – я указала ножом на окно.

– Наружу?

Я кивнула с глупой усмешкой.

– Любишь играть в снегу?

Еще кивок.

– О, Энди – мой герой! Я обожаю играть в снегу. Уже предвкушаю, – Холли хлопнула в ладоши и подошла к двери во двор, отодвинув жалюзи, чтобы выглянуть наружу. – Ничего себе, – выдохнула она. – Не могу поверить, что столько нападало за ночь.

– На холодильнике стоит радио, включишь?

– Сейчас.

Но в эфире были одни помехи.

– Хм-м, – Холли крутила ручку настройки, в поисках работающей станции. – О, нашла.

– Ну, если ты говоришь по-испански.

– Точно, – она снова принялась крутить ручку. – Черт, Энди. Все, видимо, в ауте.

– Попробуй AM.

– Уже.

Мы переглянулись.

– Черт. Полностью отрезаны от мира.

Холли улыбнулась мне и кивнула.

– Точно. Мне нравится.

Когда Холли подошла ко мне, я уже заливала свое творение в глубокую сковородку.

– М-м, пахнет вкусно.

– Вот и славно. Захвати пару тарелок из шкафчика.


– Ты уверенна, что мы себе задницы не отморозим?

– Нет. Но, по крайней мере, мы сделаем это весело, – ответила Холли, натягивая пальто, которое плохо согласовалось со штанами и теннисными туфлями. У нее был слишком большой размер обуви, чтобы влезть в любые мои ботинки. – Готова?

– Ага.

Мы навалились на дверь, пытаясь сдвинуть гору снега.

– Проклятье. Даже не пошевелилась.

– Да. Наверное, придется выходить через гараж.

– Еще одна попытка. Когда-нибудь нам все равно придется открывать эту дверь.

– Хорошо. На счет три. Раз, два, давай! – но мы только смяли половичок и отъехали от двери.

– М-да. Это не поможет.

– Гараж?

– Гараж.

Механизм, скрипя и постанывая, поднял дверь.

– Боже, ты только посмотри!

Теперь место двери занимала стена из снега высотой метра полтора, если не больше.

– Да тут тоннель проделать можно.

Стена начала кусками проваливаться внутрь гаража.

– Или нет.

– Готова? – на лице Холли сияла восхитительная улыбка – наверное, так же она улыбалась в пять лет.

Я кивнула, и мы с криками выбежали в снег, чуть не скрывшись под ним. Нижние слои уже слежались, так что мы просто свалились уже через метр.

Я выползла из снежной могилы, пытаясь не загрести себе снега за шиворот. Холли сделала то же самое. Я рассмеялась, увидев ее лицо, покрытое тонким слоем снега, запутавшегося в темных бровях и челке.

Холли тоже рассмеялась надо мной – видимо я выглядела не лучше. Я посмотрела на себя – вся в снегу, штаны спереди уже промокли. Да, это будет короткая игра. Не хотелось бы стать следующими пациентами мамы, страдающими от обморожения и гипотермии.

Я пыталась очистить свое пальто, когда… Шмяк! Весь мир для моего левого глаза стал белым.

Холли смеялась и безуспешно пыталась сделать вид, что она тут не при чем.

– Ты хочешь войны, Корриган? – я уперла руки в бока. Ну, одну руку, другой протирала глаз от снега.

– Это угроза?

– Ты хочешь, чтобы это была угроза?

– Ты это получишь, Литтман. Или я должна сказать, Литлман.

(прим. переводчика. Литлман – дословно переводится, как "маленький человек")