«Криком себя обрушив, зажму коленями уши…» – крутились в голове Люси строчки из Жениной песни. Это были последние слова, которые ей удалось услышать. Начало песни она вспомнить не могла. Вернее, не могла вспомнить, как рифмуются строки, а содержание помнила прекрасно: Женя пел о шагах за спиной, которые звучали все тише и тише, а потом с горечью понимал, что та, возвращения которой он так горячо желал, уже далеко и не может слышать его слов… Мелодия песни была легкой, запоминающейся, но совсем не примитивной, и Люся неожиданно поймала себя на том, что тихонько напевает ее…


Заканчивался предпоследний учебный день второй четверти, шел урок литературы.

– Черепахина! – раздался сердитый и резкий голос Люстры. – О чем ты все время думаешь?

– О стихах Иосифа Бродского, – не моргнув глазом соврала Люся.

– И что же ты о них думаешь? – напирала Люстра.

– Что они хорошие, – глуповато ответила Черепашка, потупив взгляд.

– В таком случае даю тебе персональное задание на зимние каникулы: поделись своими мыслями о стихах Бродского в форме сочинения.

– Хорошо, Ангелина Валентиновна, – понуро согласилась Черепашка.

Перспектива писать в каникулы сочинение ее совсем не обрадовала, тем более что намечался очень плотный график съемок. Но что она могла поделать?

Так случилось, что между Черепашкой и Люстрой уже несколько лет существовала скрытая вражда. Черепашка была глубоко убеждена: так преподавать литературу, как это делает Люстра, нельзя и даже вредно. Кстати, мама полностью разделяла ее мнение. Все требования учительницы, которая к тому же была и их классной руководительницей, сводились к тому, кто из учеников лучше вызубрит критическую статью из учебника. Любая попытка высказать собственное мнение по поводу того или иного литературного произведения не только не поощрялась ею, а наоборот, жестоко каралась неудовлетворительной оценкой. Однажды, в седьмом классе, Люстра поставила Черепашке двойку за то, что та сказала, что, по ее мнению, Тарас Бульба никакой ни эпический, а патологический герой: жестокий, несправедливый и ограниченный человек. Тогда еще ее мама, Елена Юрьевна, пошла в школу, но очень быстро, буквально через несколько минут общения с Люстрой, поняла, что «тут ловить нечего», поскольку переубедить эту закостеневшую в своих взглядах училку было невозможно.

Свое прозвище Люстра получила от Юрки Ермолаева – самого остроумного и бойкого на язык ученика 9 «Б». Дело в том, что при каждом удобном случае Ангелина Валентиновна принималась цитировать строки Маяковского:

Светить всегда,

светить везде,

до дней последних донца,

светить —

и никаких гвоздей!

Вот лозунг мой – и солнца!

Почему-то Юрка окрестил ее не «солнцем», что, возможно, было бы более уместно в контексте вышеупомянутой цитаты, а именно Люстрой. Но ведь так смешнее, согласитесь! Солнце было бы излишне пафосно, а вот Люстра звучало иронично и даже метафорично. Надо сказать, что Ангелина Валентиновна вообще не пользовалась авторитетом у учеников вверенного ей класса. Так уж сложилось. Возможно, главная причина крылась в ее неискренности. И хотя на протяжении нескольких лет Люстра старалась создать впечатление, что живет лишь заботами своих подопечных, ребята интуитивно чувствовали фальшь.

Но в этот раз Черепашка вынуждена была признать: Люстра права. Мысли ее действительно витали где-то далеко-далеко, и совсем не стихи Бродского волновали сейчас Люсю. Ей не давали покоя стихи другого, пока еще никому не известного поэта, Жени Кочевника. Дело в том, что утром позвонила его мама. Она передала Люсе Женину просьбу: зайти к нему домой и взять кассету. Татьяна Сергеевна сказала, что будет ждать ее сегодня вечером. Черепашка одновременно и боялась и хотела услышать Женины песни. Боялась возможного разочарования, а хотела… Да просто хотела через песни узнать поближе самого Женю, понять его и почувствовать.


– Какая-то ты сегодня задумчивая. – Уже на лестнице Юрка Ермолаев догнал Черепашку и Лу.

Они обсуждали предстоящее празднование Нового года. Лу уговаривала Черепашку встречать Новый год вместе.

– Кстати, вы где Новый год собираетесь отмечать? – спросил Юрка. Очевидно, он услышал обрывок их разговора.

– А что, ты нас хочешь в ресторан пригласить? – съязвила Лу.

Она вообще недолюбливала Юрку, и он отвечал ей взаимностью.

– Почти, – не моргнув глазом, ответил Юрка. – Мои предки на дачу уезжают, так что при желании можно было бы у меня собраться… Всем классом, – после паузы добавил он, выразительно взглянув на Черепашку.

Люся знала, что нравится Юрке. Собственно говоря, в прошлом году, когда закрутилась вся эта история с Гешей Ясеновским, он сам признался ей в любви. Черепашка тоже очень хорошо относилась к Юрке. Но она воспринимала его как друга, и никак иначе. Естественно, Юрка знал об этом, но надежды, по всей видимости, не терял. Тем более ему стало известно, что с Гешей Люся рассталась еще осенью. Об этом вся школа говорила. С тех пор как Черепашка стала знаменитой, ее имя всегда было на слуху. Еще бы – не в каждой школе имеется собственная телезвезда!

– Вот и собирайтесь всем классом, – неприветливо бросила Лу. – А мы уж лучше более тесной компанией обойдемся, да, Люсь? – толкнула она Черепашку в бок.

– Я еще не решила, где буду Новый год встречать, – призналась та. – Честно говоря, никакого настроения нет.

– Ну решай, – пожал плечами Юрка. – Мое дело предложить…

– А наше дело отказаться! – продолжила фразу Лу и потащила Черепашку за собой.

– Пойдешь с нами на «Гарри Поттера»? – спросила Лу, когда они оказались на приличном расстоянии от Юрки. – Мы с Костей договорились.

– Когда?

– Сегодня.

– Не получится, – с сожалением покачала головой Черепашка. – В три у меня съемка, а потом я должна к Жениной маме зайти за кассетой.

– Ох, не нравится мне все это! – заметила Лу и улыбнулась: ее слова неожиданно прозвучали в рифму Черепашкиным.

– Слушай, – Люся строго посмотрела на подругу, – прекрати, пожалуйста, свои дурацкие намеки! Женя любит Машу, и тебе об этом известно.

– Да брось ты! – Лу махнула рукой, затянутой в рыжую замшевую перчатку. Подруги пересекали школьный двор. Стоял приличный мороз – градусов восемнадцать наверное, и снег сухо и резко поскрипывал под ногами. – Кто эта истеричка Маша по сравнению с тобой? Сама подумай! Вот увидишь, этот Женя еще бегать за тобой будет!

– Хм, – грустно усмехнулась Люся, – с чего ты взяла?

– Интуиция, – с важным видом ответила Лу. – А она меня редко подводит.

Лу говорила правду. Она действительно обладала очень тонкой интуицией, умела гадать на картах и на кофейной гуще, отлично разгадывала сны, а большинство девчонок в классе на полном серьезе считали Луизу ясновидящей.

И после этих ее слов об интуиции Черепашка почувствовала вдруг, как учащенно и радостно забилось ее сердце.

«Неужели Женя и вправду небезразличен мне? – с удивлением подумала она. И тут же честно ответила себе: – А что, ты еще сомневаешься? И вовсе не ради Маши ты затеяла эту историю с записью его песен. Все это ты делаешь ради себя! Ты надеешься таким образом заставить его забыть Машу! Но ведь если Женины песни окажутся достойными внимания (а в этом Люся почему-то была уверена) и все получится именно так, как ты задумала, то тщеславная Маша тут же к нему прибежит! И что ты тогда будешь делать? А вдруг к этому времени ты всерьез в него влюбишься? Чего же ты добьешься-то, в конце концов? Непонятно! Ясно одно: Женя тебе понравился, и Лу это почувствовала…»

– О чем задумалась? – прервала Лу внутренний монолог Черепашки.

– Да так, – отмахнулась Люся. Ей совсем не хотелось сейчас откровенничать. Не то настроение было.


Не успела Черепашка переступить порог своей квартиры, как на нее обрушилась лавина телефонных звонков.

Вначале позвонила Варя, ассистентка режиссера. Девушка поздравила Люсю с наступающим Новым годом и спросила, где та собирается его встречать. Оказалось, что вся съемочная группа программы «Уроки рока» намеревается провести новогоднюю ночь в одном из модных ночных клубов.

– Столики уже заказаны. Целых шесть! – возбужденно щебетала в трубку Варя. – Не желаешь присоединиться к коллективу?

– Я пока еще не решила… – неуверенно протянула Черепашка.

– Ну так решай быстрей! – поторопила ее девушка. – Веселье и дружественная атмосфера гарантированы. Сюрпризы тоже.

Черепашка записала адрес клуба и пообещала позвонить Варе, если надумает. Не прошло и минуты, как телефон снова разразился настойчивым звонком.

Люся узнала ее в первую же секунду. Такой голос спутать просто невозможно!

– Ты прослушала наш диск? – поинтересовалась Маша после дежурных приветствий.

– Нет… Еще не успела, – солгала Черепашка.

– Да ведь там всего три песни! – Маша не скрывала своего разочарования. – Ты же обещала!

– Я обязательно послушаю. Сегодня же.

Маша сказала, что позвонит завтра, ледяным тоном поздравила Черепашку «с наступающим», и на этом их разговор окончился.

«Зачем наврала? – мысленно ругала себя Люся. – Почему не сказала прямо, что не буду заниматься группой «Грачи прилетели», что и пальцем ради нее не пошевелю и что это никакая не музыка и никакие не стихи, а вообще фигня на постном масле?» В самый первый миг их разговора Черепашка ощутила укол ревности. Острый и болезненный. Но осознание этого пришло лишь теперь, когда она опустила трубку. Нет, ошибки быть не могло – Люся воспринимала Машу не просто как назойливую и напористую девицу, она относилась к Маше как к сопернице, хотя та, конечно, даже не догадывалась об этом. Но ведь группа «Грачи прилетели» и в самом деле слова доброго не стоит! И личные пристрастия Люси тут совершенно ни при чем. Ведь она прослушала кассету до того, как побывала у Жени в больнице. Так что ее совесть на этот счет была абсолютно чиста.