«А тогда, для меня… я имею в виду – неужели это может считаться исполнением обета? Раз я не одна погибла».

«Наши рассуждения и понимание хода событий – не мысли Единого. Нам не понять их никогда. Мы никогда не узнаем, какие основания закончить свой земной путь были у каждого из погибших. У Атлантиды в целом и у многих атлантов, в частности, таких причин достаточно. Я знаю лишь о тебе, – он сглотнул. – Но мы пришли. Я кладу тебя на ритуальный подиум».

Таллури по – прежнему ничего не видела и не ощущала – испугавшись остаться в кромешной тьме без голоса Ториса, она «закричала»:

«Не уходи! Не оставляй меня!»

«Нет-нет, что ты! – немедленно отозвался он. – Я буду с тобой до… до конца».

Таллури сразу успокоилась и, как только успокоилась, «услышала» новый голос – странный, медленный, нисходящий откуда-то сверху, шипящий. Нечеловеческий? И голос ли? Будто не голос звучал, а сыпался сверху песчаный поток, и причудливое столкновение-трение песчинок таинственным образом складывалось в слова, обретая смысл.

Она угадала – Древний Ящер, Великий наставник атлантов.

«Та, что звалась в этой жизни Таллури нид-Энгиус, слышит меня?»

«Да, я слышу».

«Ты возвращаешься на время, предназначенное для ритуала. Вернись сейчас. Сейчас».

В этом «вернись сейчас» были неодолимая сила и власть, повлекшие за собой странное: темнота, внутри которой трепетало сознание Таллури, напряглась, дрогнула, расступилась густыми комками и – рассеялась. Нет, Таллури не стала ясно видеть, но Тьма превратилась в Туман, немного похожий на обычный, предрассветный, с надеждой на скорый восход Солнца. И в нем угадывались тени: Таллури окружали люди. Она изо всех сил напрягла зрение, чтобы найти Ториса, и застонала: невыносимая боль немедленно завладела телом.

«Я рядом, – тут же отозвался господин Нэчи. – Только не пробуй разглядеть и расслышать больше, чем получается само собой, иначе будет очень больно: тело напомнит о себе!»

«Слушай, уходящая, – вступил шелестящий голос Древнего Ящера. – Ты заканчиваешь этот земной путь молодой. А значит, немного сделано ошибок. Но имеешь обязательства: перед теми, кто любит тебя, и перед теми, кого любишь ты. Со многими ты встретишься в предстоящих воплощениях – и с теми, кто поможет, и с теми, кто встанет на твоем пути. Мы не предупреждаем, не предостерегаем и не со– ветуем: твоя воля и свобода – высший закон, заложенный Единым. Ты пройдешь свой путь, чтобы получить опыт, – и после торжественной паузы произнес: – Говори с провожающими тебя».

Белая тень, запах леса, бесстрастные ноты голоса:

«Таллури».

«Энгиус?! Ты пришел!»

«Ты имела право на нашу последнюю встречу. И хотя я уже отшельник, но не прийти не мог, это был мой долг».

«Только долг?» – даже в этот момент ее огорчила его сдержанность.

«Не только, – голос приемного отца потеплел, и она вдруг угадала, что он прячет за бесцветными словами сердечное чувство. – Ты глубоко вошла в мое сердце, дитя мое, стала его частью. Поэтому мы еще будем вместе. Похоже, мне опять придется о тебе заботиться».

«Понимаю – в следующей жизни?»

«Да. Запомни это, тогда мне не придется тратить время на то, чтобы добиться твоего послушания!»

«Тыулыбаешься, Энгиус?»

«Да, дитя мое. Жизнь впереди. Я – жрец Ухода и знаю это как никто. Меня не огорчает смерть, огорчают лишь невыполненные обязательства. Запомни».

Они попрощались:

«Покой и свет – уходящей».

«Э – э… спасибо. А как мне следует ответить?»

«Тебе следует сказать: "Пребывайте в мире и благополучии". Хотя какой теперь мир и благополучие в Атлантиде? Устоит ли она? Грядут плохие времена, предстоят невеселые перемены».

«Все-таки: оставайтесь в благополучии, – она посомневалась немного, но закончила: – Ив мире!»

«Второй провожающий», – привлек внимание Таллури голос-шелест.

Синяя тень, запах соленых брызг, ровное дыхание жизнерадостного, уверенного в себе человека.

«Господин Куэн-Ворк?»

«Да, Таллури. Я хочу сказать тебе всего несколько слов…»

Он заговорил – о том, как благодарен ей за ее открытость Знанию, за ее работу и общение с дельфинами, за ее искренние чувства к этим жителям Океана, за любовь к самому Океану. Он настаивал, что это необыкновенно важно и она должна помнить об этом всегда. «Всегда!» – воскликнул он в воодушевлении. Затем продолжил – о том, как горячо желает и будет ждать (он подчеркнул это, ей показалось, лукаво) ее участия в последующих его, Куэн-Ворка, работе и исследованиях.

«Последующих? Когда же? Пользы от меня теперь, пожалуй, не очень-то много…» – удивилась Таллури, не сразу разобрав, о чем он толкует.

Господин Куэн-Ворк принялся было за пространные объяснения, но голос-шепот сверху остановил его, напомнив:

«Всего несколько слов было дозволено тому, кого зовут Куэн-Ворк. Остальное время принадлежит отдавшему свое право на ритуал».

Господин Куэн-Ворк, улыбнувшись и помахав ей рукой (она скорее угадала это, чем увидела), отступил, его тень побледнела, рассеялась, растворилась.

И еще одна человеческая фигура вдруг появилась рядом, гораздо более четкая в слоях таинственного Тумана. Появилась будто с другой стороны, не как остальные, и Таллури тут же разглядела его, узнала:

«Нэфетис!»

«Я».

«Ты жив?»

«Нет. Но мы с тобой были вместе в последнее мгновение, поэтому мне разрешено просить тебя передать несколько слов Рамичи».

Таллури вздохнула с печалью – разбился! Овдовела Рамичи, осиротели их дети.

«Какова моя роль?» Низкий и медленный голос прошелестел:

«Та, что звалась в этой жизни Таллури нид-Энгиус, говори. Тебя услышат по обе стороны Порога, в обеих реальностях».

Таллури сосредоточилась и позвала:

«Рамичи!»

«Таллури, миленькая, я слышу тебя!»

«Рамичи, Нэфетис здесь, вы можете поговорить».

«Я… мне… ох, скажи ему – я всегда буду его любить! А дети – пусть не беспокоится, я выращу их и воспитаю достойно!»

Таллури было немного странно, что Нэфетис стоит рядом и не слышит. Но она тщательно, слово в слово передала ему сказанное Рамичи.

Нэфетис и Рамичи поговорили о том, что было значимо для них обоих, и он тоже ушел, исчез, словно поглощенный Туманом.

«Он ушел?» – всхлипнула Рамичи.

«Да, дружочек».

«Совсем? Даже ты его не слышишь?»

«Нет».

«Вот и ты уходишь, – она снова всхлипнула. – Покой и свет уходящей! Я буду помнить тебя!»

«Пребывайте в мире… Слушай, я не хочу так официально. Я тоже буду помнить тебя! Мне отчего-то кажется, что мы с тобой еще встретимся!»

«Непременно встретимся! И ты опять станешь упрямо затевать что – нибудь интересное или рискованное!»

«Там будет видно. Быть может, от инкарнации к инкарнации я буду становиться всё благоразумнее. Но посмотри-ка там, у меня в руке, – Таллури вдруг смутилась, не имея представления, что с ее телом и как оно, собственно, выглядит, и на всякий случай уточнила: – Если мои руки, ну… на месте, то там должен быть зажат для тебя браслет и еще что-то. Я не должна была выронить, я помню, что крепко сжимала в кулаке, до конца!» Таллури ничего не почувствовала, лишь ощутила легчайшее, едва различимое колебание Тумана – это Рамичи подошла близко и через мгновение воскликнула:

«О! Милый мой Нэфетис! Он до последнего думал о нас», – она разрыдалась.

Туман затрепетал: ее успокоили, потом увели.

И вновь сверху вниз шелестом опустился голос Древнего Ящера:

«Кого еще хотела бы услышать та, что звалась Таллури нид-Энгиус?»

Может быть, Климия? Или не стоит его тревожить? Сам же он не пришел, а значит… Впрочем, она не в обиде. Всё же – Климия.

«Мы подумали об этом, – голос предупредил ее просьбу. – Он был зван. Но дороги и порталы разрушены – не успеет, слишком далеко. Это знак: помни, уходящая, того, кого в этой жизни зовут Климий Ур-Отбант. Ваши судьбы пересеклись и будут пересекаться не единожды. Но никогда не сольются».

Великий наставник произнес это словно бы и бесстрастно, он лишь констатировал данность.

«Кого еще я должна запомнить? Что еще мне будет полезно запомнить для будущих воплощений, Великий?» – с пылом, но легко обратилась она к тому, перед одним лишь именем которого замирали многие.

Раздалось то ли шипение, то ли… смех? Он смеется? А ведь и правда, Великий наставник смеялся! Тепло прозвучавший голос господина Нэчи подтвердил:

«Детка моя, нетерпеливая и любопытная, ты верна себе!»

«Простите меня, пожалуйста, – как можно более учтиво отозвалась она. – Просто мне ужасно интересно, что будет дальше».

«Всё в порядке, Древний наставник не сердится. Но его не следует спрашивать – всё, что нужно, он говорит сам».

Она стала внимать с большим трепетом. Но и с всё возрастающим, жадным интересом: что ждет ее?

* * *

«Слушай. Запоминай то, что будет…»

Запоминай…

Будет…

Голос Древнего Ящера завибрировал, превратился в звон, колокол, эхо, шум гигантской волны – и она УВИДЕЛА…

…Песок и пирамиды, отдаленно похожие на Университет, амулет-скарабей в кулаке, пика и нож на ремне чуть выше предплечья.

«Ты всегда стремилась побывать в той, новой стране, куда наши колонисты несут достижения атлантической цивилизации, и служить там Знанию».

…Ступени мраморных храмов, толпы людей в белоснежных тогах, свиток со стихами в руке, суровый учитель рядом.

«Ты пыталась понять, что для тебя дороже – Путь Знания или Путь Сердца. Ты обязательно разберешься, какое место в твоей душе должны занимать рассудок и чувства».

…Раскаленное солнце над пальмами, яркие краски, запахи южных ночей. И плавится сердце от всепоглощающей любви – дара Небес!

«Ты непременно встретишь того, кто обещан тебе Судьбой!»

…Дикий лес, холодная река, бьющийся на ветру парус. Зверек. Так ее здесь назовут. Но назовет не тот, кто это имя для нее придумал.