Джулия Лонг - Однажды в полночь

Как ни в чем ни бывало Джонатан вернулся в городской особняк Редмондов на Сент-Джеймс-сквер, словно и не уходил оттуда. И теперь с вежливым и беззаботным видом сидел за завтраком.

Отец не задал ему ни единого вопроса. Когда он пару раз внимательно посмотрел на сына в поисках признаков непокорства или переживаний из-за разбитого сердца, Джонатан просто ответил ему доброй улыбкой.

«Ты меня не победишь. Это я тебя одолею!»

Единственно эта мысль владела им, когда он передавал отцу джем, когда брился по утрам, когда его голова касалась подушки вечером. Эта мысль носилась в воздухе, которым он дышал.

Поведение Джонатана было настолько правильным, что Айзея решил снова отправиться в Суссекс, чтобы проверить, как там идут дела.

Джонатан зачастил на Бонд-стрит, проверяя, как растет число заказов, понаблюдав за изготовлением печатных пластин, работая с бухгалтерскими книгами. В контору начали обращаться мужчины и женщины, которые стали заказывать колоды карт со своими изображениями. Так как выполнение таких заказов требовало изготовления уникальной типографской пластины, а печатать приходилось один-единственный экземпляр, Клаус с удовольствием поднял расценки. Ах, как еще много можно было извлечь денег, циркулирующих по жилам тщеславия, пронизывающим Лондон!

Джонатан тоже заказал для себя особую колоду.

– Мне она нужна срочно, Виндхэм. К тому дню, когда будут готовы «Бриллианты чистой воды».

Потом объявился какой-то ученый, который решил опубликовать книгу по анатомии с цветными иллюстрациями, и Клаус был вне себя от радости перед открывшимися возможностями. Вскоре после этого один издатель предложил немцу выпустить в цвете и ограниченным тиражом знаменитые «Записки о Южных морях» Майлса Редмонда. Клаус установил два дополнительных типографских пресса и нанял помощника – молодого человека по имени Уильям из работного дома Бетнал-Грин. Но Чарли, умный и быстро набиравшийся опыта, уже скоро и сам сможет заниматься серьезной работой, а не просто мыть, чистить, и бегать на посылках.

Каждый шаг Джонатана, каждый миг бодрствования приближал его к заветной цели.

И когда ему выплатили окончательный расчет за доставку шелка кораблями – а прибыль примерно в три раза превысила первоначальные вложения – Джонатан Редмонд понял, что теперь стал богатым человеком, официально, вне зависимости от капитала семьи. Умеренно богатым.

Но, конечно, не настолько, как Айзея Редмонд!

Пока еще.

Он тут же выплатил Томми ее деньги. Она не стала богачкой, но теперь у нее появился выбор. Именно этого ей хотелось больше всего.

И Джонатан испытал немыслимое удовлетворение от того, что именно он стал тем человеком, который обеспечил ей комфорт и защищенность. Если ей теперь больше не захочется жить в доме из хвороста, значит, не будет. Если ей не захочется выходить замуж за обладателя титула, значит, не выйдет.

Если вообще не захочет выходить замуж – ее дело.

Джонатан положил причитающиеся ей деньги на ее счет и письменно уведомил об этом.

И добавил:

«Вы хотели иметь выбор. Теперь такая возможность у вас есть.

P. S. Ничего не предпринимайте в спешке. Дж.»

Совсем даже не любовная записка. Но Джонатан не собирался ни о чем умолять. Если она доверяет ему, тогда не совершит никакой глупости, как, например, покинуть Лондон или выйти замуж за виконта.

А потом он отправился поговорить со стряпчим.

«Ромьюлус Бин, эсквайр».

Бумажка с этим именем болталась на ветру. Контора стряпчего располагалась в довольно неожиданном для человека, который стал причиной бессонных ночей обуреваемых жадностью Айзеи Редмонда и герцога Грейфолка, месте.

Джонатан резко выдохнул, потом поднялся по лестнице и открыл дверь.

Он очутился в крошечном кабинете, элегантно, но экономно обставленном и очень опрятном. Мистер Ромьюлус Бин сидел за письменным столом. Он был под стать своему кабинету – такой же чистенький и компактный. Очки грозили сползти с носа. А остатки его волос прилипли к черепу, как жертвы кораблекрушения цепляются за плот.

Джонатан поклонился.

– Прошу простить меня за вторжение, мистер Бин, но я рассчитываю, что у вас найдется минутка для разговора со мной.

Тот поправил очки на носу и уставился на Джонатана. Он явно оценил его одежду, великосветский акцент и манеры.

– Меня зовут Джонатан Редмонд.

Тут легкая тень иронии набежала на его лицо.

– Вы состоите в родстве с… мистером Айзеей Редмондом?

Он сказал это осторожно. Без всякого намека на любопытство. С чувством, которое Джонатану напомнило его собственное отношение к отцу.

– Да, но он не знает, что я здесь. Я здесь исключительно по собственной воле.

– Ах, вот оно что. Прошу, присаживайтесь, мистер Редмонд. Так в чем причина вашего визита?

Джонатан устроился в кресле напротив.

– Я понял, что вы являетесь стряпчим, который отвечает за продажу Ланкастерской хлопчатобумажной фабрики.

– Совершенно верно.

– Я хочу ее приобрести.

Мистер Бин онемел, как будто гром грянул у него над головой. А потом начал медленно крутить стакан с водой, стоявший на столе перед ним. Влево – вправо. Туда – сюда.

– У меня есть несколько покупателей, интересующихся этой недвижимостью, мистер Редмонд. Могли бы вы изложить мне главные идеи вашего предложения? Может, расскажете о планах на эту собственность?

Во время долгой молчаливой паузы, мистер Бин, судя по всему, решил держаться с Джонатаном любезно и не спорить. Он ни на минуту не поверил в то, что у Джонатана имеется достаточный капитал.

– Я предлагаю часть суммы оплатить наличностью, другую часть – моей долей в типографском деле, а на остаток выдам векселя. Я также представлю отчет о моих доходах и точный обсчет будущих прибылей.

Короткая пауза.

– Векселя. – Мистер Бин произнес это слово деликатно. Как будто он никогда не имел дел с людьми, которые настолько вульгарны, что расплачиваются векселями. У него был вид человека, которого так и тянет взглянуть на часы, чтобы выпроводить Джонатана, но врожденная вежливость не позволяла ему этого сделать.

– А что касается моих планов, то я покончу с детским трудом на фабрике и начну серьезные преобразования. Для начала я постараюсь сделать так, чтобы дети, работающие там, получили какую-нибудь профессию, обеспечу их жильем, а потом вместо них найму взрослых рабочих, которые смогут сами решать, подходит им эта работа или нет.

Мистер Бин молча откинулся на спинку кресла. Задумался.

– И девочки? – отрывисто спросил он.

– Разумеется.

Мистер Бин наклонился вперед. Пожевал губы. Рассеянно возобновил свои манипуляции со стаканом воды. Это все больше и больше нервировало Джонатана.

Стакан все качался-качался из стороны в сторону, а в итоге опрокинулся и выплеснул всю воду на поверхность стола.

Джонатан отшатнулся.

Мистер Бин вскочил.

– О, простите ради бога, мистер Редмонд! Это просто…

– Не волнуйтесь. Это же обычная вода.

Джонатан вытащил из кармана носовой платок и протянул его Бину, который, покраснев как рак, принялся промокать и вытирать воду со стола.

Закончив, он сложил носовой платок вчетверо.

– Извините за потоп. – Он опять поправил очки на носу и погладил большим пальцем уголок платка.

Вдруг движения его стали медленными, а лицо приобрело какое-то странное выражение.

– Могли бы вы кое-что сделать для меня, мистер Редмонд?

«Все, что угодно! Я поцелую тебя взасос, если ты продашь мне фабрику!»

– Что именно?

– Вы могли бы произнести… – Он откашлялся и выкрикнул: – «Отстаньте от него, вонючие ублюдки!» И как можно злее.

Джонатан захлопал глазами.

– Простите?… Ну, если вы настаиваете: «Отстаньте от него…».

И замолчал на полуслове.

Потому что понял, что это значит.

– Это вы! – оба закричали одновременно. И радостно.

– Это вы спасли меня от тех головорезов! – Мистер Бин был вне себя.

– Так это вы были тем парнем рядом с «Вепрем и медведем», на кого напали те… вонючие ублюдки!

– Да, от них несло.

– Кошмарно!

– Вы тогда отдали мне свой платок. Я весь его залил кровью.

Джонатан молча и торжественно закатал рукав сюртука.

– А я получил вот такую милую рану от кинжала. Она весьма впечатляет дам.

Бин с благоговением оглядел шрам, потом опять опустился в кресло и удивленно покачал головой.

– Как все странно, мистер Редмонд. Мне очень не хотелось отдавать фабрику в руки некоторых покупателей как раз из тех соображений, о которых… вы упомянули. Фабрика – это мое моральное бремя. У меня вызывает отвращение использование детского труда. С детьми будут обходиться более гуманно лишь в одном случае – когда энергичные и влиятельные люди выступят за ужесточение законов. Мне страшно интересно… – Он наклонился вперед, – что вы скажете насчет того, чтобы баллотироваться в парламент, мистер Редмонд? Я уверен, что ваша кандидатура получит сильную поддержку. Мне кажется, в вас есть дерзость и отвага, необходимые для настоящего политика. Спасая мне жизнь, вы проявили характер, разве я не прав? Имя Редмондов также склонит людей в вашу пользу. А еще в вас чувствуется присутствие какой-то особой силы.

«Присутствие какой-то особой силы»? На самом деле?

Теперь Джонатан откинулся в кресле и внимательно посмотрел на мистера Бина.

– Мне уже говорили, что во мне есть что-то такое, что говорит в мою пользу.

Он закрыл глаза. Перед его мысленным взором идея засверкала, как золотая гинея, которая, покачиваясь, уходила в глубину источника.

– Я думаю, мистер Бин, что сейчас вы сказали что-то очень важное для меня.

– Вот и чудесно! Я буду с нетерпением ждать следующих выборов, чтобы оказать вам полную поддержку, мистер Редмонд.

Джонатан усмехнулся.

Какое-то время они просидели в благожелательной тишине, не переставая удивляться друг другу.