Барбара Картленд - Очарованный

Казалось, они двигаются, подчиняясь ритму этой мелодии, когда он обнял ее и прижал к себе.

Его губы коснулись ее рта, и он почувствовал, что она холодна и почти бестелесна.

Первые мгновения в его поцелуе не было никакой страсти, как будто он целовал нечто святое и духовное, чистое и вечное.

Но, когда он ощутил прикосновение ее тела, в нем стал нарастать жар страстного чувства, его поцелуй сделался настойчивым, глубоким, продолжительным, Сильваниус почувствовал, когда она прильнула к нему, что смог разбудить в ней тот же жар, что и накануне, которым горел и сам.

Никогда раньше, занимаясь любовью с многочисленными женщинами, он не испытывал такого чувства, которое сумела пробудить в нем Эльфа, когда они целовались в саду герцогов Девоншир.

Оно было настолько сильным и великолепным, что, проснувшись сегодня утром, Сильваниус засомневался, не придумал ли он все это.

Теперь он понял, что это было лишь малой толикой того чувства, которое Эльфа может пробудить в нем, и счастья, которое они могут испытывать вместе.

Он обнимал ее все крепче и крепче, и волшебство ночи входило в них, и расцветала их любовь, которая не походила ни на что ранее испытанное или даже воображаемое герцогом.

Эльфа принадлежала ему, а он ей, и разделить их было невозможно. В этот момент они казались не земными мужчиной и женщиной, а бестелесными божественными созданиями.

Ярко светила луна. Музыка деревьев становилась все громче, сливаясь с музыкой их сердец. Духи леса замерли в ожидании чуда.

Герцог поднял Эльфу на руки как пушинку и осторожно, как величайшую и самую хрупкую драгоценность, опустил на траву.

Потом было только неописуемое счастье и высшая свобода, которая на крыльях экстаза любви уносила их в — , бездонную высь…

Прошло много времени. Деревья своей тенью, словно защищая влюбленных от чужих глаз, накрыли их, а луна ушла за лес, когда Эльфа едва слышно прошептала:

— Я… люблю… тебя!

Ее голос был еле слышен, и это были первые слова, произнесенные во время их нынешней встречи. А ему казалось, что они рассказали друг другу о себе все и между ними больше не было секретов.

— И я люблю тебя, моя прекрасная Эльфа, моя дорогая, мое сердце, моя жизнь! — нежно вторил он.

— Я не… понимаю, как можно… чувствовать такой восторг, такое счастье… такое абсолютное совершенство и… остаться живым! — прошептала Эльфа.

— Я не испугал тебя?

Он догадался, что она улыбнулась прежде, чем ответить:

— Как меня… может… испугать… Сильваниус?

— Ты считаешь, что я именно такой?

— Ты — бог, которому я всегда… поклонялась и молилась, о котором грезила, гуляя в лесу, и когда… ты пришел сейчас… я поняла, что мечта моя воплотилась в жизнь. Я чуть не упала перед тобой на колени.

— Это я хочу упасть перед тобой на колени. Потому что ты самая изысканная нимфа, которая когда-либо выходила из волшебного пруда в этом лесу.

Эльфа рассмеялась от счастья.

— Волшебный пруд, — сказала она. — Когда я увидела его, то сразу поняла, почему ты в детстве любил приходить сюда.

— Ты знала, что я пойду за тобой в этот вечер? — спросил Сильваниус.

— Мне кажется… я знала почти наверняка. Деревья позвали меня сразу, как только я увидела их. Когда я вошла в лес, они показывали мне, куда… идти.

— Мне кажется, наша встреча у пруда в эту дивную ночь давно была предопределена.

— О, Сильваниус! Ты понял это! — воскликнула Эльфа. — Я никогда даже и не мечтала, что кто-то сможет понять это, а в последнюю очередь — ты.

Она почувствовала, что он обиделся на эти слова.

— Я не… имею в виду… бесчувственность, а лишь… я так много слышала… всякого о тебе, что считала тебя человеком… могущественным, но доступным… просто человеком.

— А теперь?

— Для меня ты… бог, который всегда был… частью моей жизни.

— Так же, как и ты была частью моей, хотя я и не осознавал этого. Только теперь, когда ты оказалась в моих объятиях, я наконец понял, что не только наш союз был предопределен с момента зарождения жизни на земле, но и что мы будем вместе целую вечность.

— Ты считаешь, что?..

— Мне потребуется вся жизнь, чтобы убедить тебя, что я говорю сейчас правду, но с первой минуты, как я тебя увидел, ты околдовала меня, и теперь я знаю, что ни одна женщина не может увлечь меня.

Эльфа радостно вскрикнула и еще теснее прижалась к нему.

Герцог нежно провел рукой по ее гладкой коже, прежде чем сказать:

— Почему я говорю» женщина «? Ведь ты не женщина, а — сверхъестественное существо, которое меня очаровало и околдовало.

— Я… хочу, чтобы ты… так думал.

— Почему?

— Потому что, — прошептала она, — я не знаю, почему… любовь… околдовывает и… полностью подчиняет людей друг другу.

Она еще теснее прижалась к Сильваниусу.

— Это волшебство… волшебство, которое… я почувствовала, слушая… слушая музыку листьев.

— Давай слушать ее вместе, — предложил герцог, — тогда мы никогда не ошибемся.

— Я ошибалась на твой счет… но теперь я буду любить тебя и поклоняться тебе… всегда!

Губы герцога нашли губы Эльфы. Его поцелуй был нежным, но требовательным.

Как только Сильваниус почувствовал ее тело в своих руках, он услышал музыку, которая звучала все яснее и громче. Он вновь ощутил, что трава и цветы, деревья и земля — все вокруг них живое, а они — часть этого волшебного мира.

Их поцелуи стали крепче, а губы горячее, и он почувствовал, как в ней опять загорелся ответный огонь его страсти.

— Люби меня!.. О, Сильваниус, люби меня! — воскликнула Эльфа.

Затем свет их душ слился и накрыл их, как свет луны накрывает деревья в ночном лесу. Любовь подняла их на свои сказочные крылья и понесла прямо к звездам.

Герцог проснулся с необъяснимым ощущением счастья.

Он лежал с закрытыми глазами и думал, что никогда раньше не испытывал такого счастья, удовлетворенности и полноты жизни.

Сильваниус открыл глаза и подумал, что шторы почему-то не отдернуты: вероятно, слуга приходил и, увидев хозяина крепко спящим, не решился его будить.

Это было странно, потому что они с Эльфой вернулись домой вскоре после того, как луна только начала свой путь по небосклону, а звезды только появились на темном бархатном фоне.

Они с огромным трудом заставили себя оторваться от колдовства пруда и таинства леса и пойти домой.

Когда они шли через лес и сад. Эльфа с такой любовью и нежностью смотрела на него, что он подумал, что ни одно существо на свете не может быть столь соблазнительным телесно и духовно высоким одновременно.

Ничто не отвлекало их друг от друга. Но, как только впереди показались контуры освещенного дома, герцог вспомнил о проблемах, которые ему предстоит разрешать завтра, хотя ни одна из них не могла заставить забыть о сегодняшней ночи.

Он провел Эльфу через боковой вход по маленькой лестнице для слуг так, что никто, даже ночной сторож, не увидел их.

Сильваниус снял с нее платье и на руках отнес на кровать. Глядя на ее сверкающие волосы, он подумал, что сказал правду, что теперь не сможет смотреть ни на одну женщину, и ни одна из них не покажется ему привлекательной.

— Спи, моя дорогая, — сказал он, устраиваясь рядом с ней. — И пусть в твоей голове останется только мысль о том, что мы нашли друг друга, а все остальное не имеет значения.

— Я люблю тебя… Сильваниус… я люблю тебя! — пробормотала, засыпая. Эльфа.

Он нежно поцеловал ее, и она заснула прежде, чем Сильваниус успел покинуть спальню.

Оставшись один, он подумал, что впервые за многие годы ему хочется вознести молитву благодарности и признательности за то, что после многих лет разочарования в женщинах он наконец нашел ту, которая является его половиной.

Сильваниус заснул с именем Эльфы на губах, а проснувшись, почувствовал радость и прилив сил от мысли, что она находится буквально в нескольких шагах от него и он может через мгновение ее увидеть.

Посмотрев на часы, герцог подумал, что она наверняка спит так же крепко и он сможет разбудить ее поцелуем.

Встав с постели, он увидел под дверью, соединяющей их комнаты, листок бумаги, Он точно помнил, что, уходя от нее, закрыл дверь, опасаясь, что приходящий по утрам слуга может громким голосом потревожить ее сон. Герцогу пришло в голову, что впервые в жизни он заботится о ком-то другом, а не о себе.

По этой же причине он ушел спать в свою комнату, а не провел всю ночь рядом с Эльфой, сжимая ее в объятиях.

Ее превращение в женщину было столь необычным и прекрасным, что герцога переполняла радость при мысли, что она счастлива. Но тут же подумал, что ему надо с еще большей нежностью и заботой относиться к ней.

» Я буду защищать и лелеять ее всю свою жизнь «, — решил герцог.

Ему пришло в голову, что она вернула ему давно утраченные идеалы юности и дала другие, о которых он даже и не подозревал.

Нагнувшись, чтобы поднять лежавшее под дверью письмо, Сильваниус неожиданно ощутил страх.

Что случилось? Зачем ей было писать ему, хотя стоило ей повернуть ручку двери, и она оказалась бы в его объятиях?

Сильваниус решил, что это абсурдно, его страхи беспочвенны, и удивился, что у него тряслись руки, когда он вынимал листок бумаги из конверта.

Эльфа написала всего несколько строк, и он медленно прочитал их несколько раз:

» Я люблю тебя, Сильваниус! Я не смогу вынести ничего, что может отравить или оскорбить нашу любовь. Когда ты позовешь меня, я услышу и вернусь «.

Он понимал, почему Эльфа написала это.

Герцог испытывал то же чувство. Он считал, что их любовь была столь божественной, что стало бы святотатством бросить на нее тень или чем-то отравить ее. А желающих сделать это было немало, начиная с Изабель.

Он хорошо понимал чувства Эльфы, но волновался, не подозревая, куда она могла исчезнуть.