Когда до Эмили наконец дошло, что это означает, она стремительно обернулась, лихорадочно оглядывая темную комнату до тех пор, пока ее взгляд не остановился на нем.

Вин сидел на диване напротив ее кровати, склонившись вперед и уперев в колени локти сцепленных рук.

— Срок моего наказания истек в полночь, — произнес он.

Сердце у Эмили учащенно забилось. Она была так рада его видеть. И в то же время неожиданно для себя самой почувствовала себя не в своей тарелке.

— И… и ты так и собирался сидеть здесь, пока я не проснусь?

— Да.

Он стремительно поднялся и подошел к двери балкона. Эмили стояла в прямоугольнике лунного света, и он остановился, чуть не доходя, как будто их разделяла незримая граница, которую он не мог перейти.

— Я почти и забыла, как ты выглядишь, — пошутила она.

Шутка вышла дурацкая. Почему она так нервничает?

Потому что он чуть было не поцеловал ее.

— Я все это время только и делал, что вспоминал, как ты выглядишь, — очень серьезно произнес он.

— Вокруг меня постоянно колотили молотками, пилили и косили. В таких условиях не сосредоточишься.

Он посмотрел на нее с непонятным выражением.

— И это твое оправдание?!

— Еще у нас в доме нет кондиционера. Знаешь, как трудно сосредоточиться, когда нет кондиционера?

Ее несло, но остановиться она не могла.

— Твой дед велел спилить самый большой сук с дуба, который растет под твоим балконом. На этот раз мне пришлось изрядно попотеть, чтобы забраться сюда.

Эти слова наконец-то заставили ее умолкнуть. Она пристально посмотрела на него:

— И сколько раз ты сюда забирался?

— Порядочно.

Ей вдруг вспомнился самый первый ее день в Маллаби.

— В тот день, когда я приехала, мой браслет… на столике…

— Я знал, что ты должна приехать. Мне было любопытно тебя увидеть. Браслет я нашел на тротуаре перед домом.

— Тебе не нужно больше прокрадываться сюда тайком. Теперь все будет в открытую, верно?

Вместо ответа Вин шагнул в круг лунного света перед ней, так что они почти соприкоснулись.

Поначалу ничего не происходило. А потом вокруг него начало разрастаться ослепительное сияние, как будто он вдруг раскалился добела. Эмили вскинула на него глаза. Он пристально наблюдал за ней.

— Я сказала тебе неправду, — прошептала она.

На его лице отразилось беспокойство, он попытался отступить обратно в тень.

— О чем?

Эмили удержала его.

— Что я забыла, как ты выглядишь. Это невозможно забыть. И я никогда этого не забуду, — произнесла она. — Ни за что в жизни.

Он улыбнулся и обхватил ее лицо ладонями.

А потом наконец поцеловал.

Глава 16

Мэдди Дэвис на ходу поправила висящий на одном плече рюкзак. В Маллаби она приехала накануне и остановилась в гостинице «Инн» на Мэйн-стрит. Номер ей заказали родители. Она хотела все сделать сама, но родительское беспокойство было ей понятно, и если от того, что они заплатят за ее проживание в этом роскошном отеле, им станет легче, значит она проглотит свою гордость и будет послушно есть шоколад, который горничные оставляют для нее на подушке каждый вечер.

Она не слишком хорошо спала ночью. Полная луна светила прямо в окно, и большую часть ночи Мэдди провела, свернувшись клубочком в кресле и глядя на парк на противоположной стороне улицы. За завтраком хозяйка гостиницы упомянула, что августовское полнолуние в здешних краях называют полнолунием осетра. Оно лишает людей покоя, сказала женщина, как будто им предстоит сделать слишком много дел, поймать слишком много рыбы.

После завтрака Мэдди поболтала по телефону с мамой, пытаясь говорить легкомысленным тоном. Однако мамин голос все равно показался ей напряженным.

— Может, я наконец-то найду объяснение своей склонности к сарказму, — пошутила Мэдди. — Может, он у меня врожденный, а вы ни в чем не виноваты.

Мама не засмеялась. Могла бы с самого начала догадаться. Родители у Мэдди — добрейшей души люди, но шуток ее не понимали никогда. Она с самого раннего возраста научилась в их присутствии держать свои остроты при себе.

Было изумительное солнечное утро понедельника. Мэдди полной грудью вдохнула терпковато-сладкий воздух, и ее плечи немного расслабились. Ей нравился этот городок. Он пробуждал в ней смутные воспоминания о чем-то таком, что она и сама бы не могла облечь в слова.

Впереди показалась вывеска «Джейс барбекю».

Мэдди почему-то остановилась. Ноги просто отказывались идти дальше. Людям, которые шагали следом, пришлось расступиться и обойти ее с обеих сторон.

Долгие годы она представляла, как сделает это, и наконец этот миг настал. И все же она попыталась снизить градус серьезности своей затеи, выделив на нее всего несколько дней. Эту поездку она втиснула между окончанием летней практики в адвокатской конторе у отца и началом занятий в ее джорджтаунской школе. Однако теперь, когда оставалось сделать лишь последний шаг, Мэдди не знала, хочет проходить через все это или нет. Чего она на самом деле намерена этим добиться? У нее прекрасные отношения с приемными родителями. Про родную мать ей и без того уже известно достаточно, чтобы восстановить причины, подтолкнувшие ту отдать Мэдди на удочерение. Джулии Винтерсон тогда было шестнадцать, и она училась в Кольеровской спецшколе, расформированном ныне учебном заведении закрытого типа для неблагополучных подростков, которое по меркам того времени было новаторским. Несколько лет назад оно было закрыто из-за проблем с финансированием. В настоящее время Джулия жила в небольшом городке в Северной Каролине и держала ресторан. Замуж она так и не вышла, и детей у нее тоже больше не было. Частный детектив, которого по поручению Мэдди наняли ее родители, раздобыл даже фотографию Джулии. Она оказалась симпатичной молодой женщиной, но в ее темных глазах застыло какое-то отсутствующее выражение. Мэдди с ее светлыми волосами и синими глазами почти ничем на нее не походила, разве что отчасти формой губ. Должно быть, она пошла в своего биологического отца, кем бы он ни был. В свидетельстве о рождении вместо его имени стоял прочерк. Это имя было той единственной тайной, открыть которую могла только Джулия.

Мэдди двинулась дальше, но сердце у нее колотилось как сумасшедшее. Стук отдавался в ушах. Она почти уже дошла до большой витрины ресторана, когда на нее снова нашел ступор, только на этот раз она привалилась к кирпичному фасаду здания. Мэдди опустила рюкзак на асфальт и прикрыла глаза ладонями.

«Не будь тряпкой», — велела она себе.

Когда она открыла глаза снова, то увидела, что напротив нее на скамейке перед рестораном сидят двое — девушка со смешными пушистыми волосами, в шортах и майке и молодой человек в белом льняном костюме с бабочкой. Они сидели, прижавшись друг к другу, так что их лбы почти соприкасались, и парень держал девушку за руку, медленно водя большим пальцем по ее запястью. Ничего вокруг себя эти двое явно не видели. Принц и принцесса в своем собственном королевстве. Мэдди улыбнулась.

Дверь ресторана открылась, и оба как по команде вскинули голову. Мэдди повернулась, и глаза у нее расширились. Пожилому мужчине, который выходил из ресторана, пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о притолоку. Никогда еще она не видела человека такого роста.

При виде его парочка поднялась. Великан неуклюжей, какой-то деревянной походкой подошел к ним. Молодой человек протянул ему руку, и великан пожал ее. Они обменялись парой слов, засмеялись чему-то, потом парень в белом костюме развернулся и пошел по тротуару.

Проходя мимо Мэдди, он слегка улыбнулся и учтиво кивнул. Она проводила его взглядом, потом повернулась к великану с девушкой. Тот протянул ей бумажный пакет. Она взяла его, и они вместе пошли по улице. Мэдди вывернула шею, чтобы получше рассмотреть его, когда он проходил мимо.

Такое впечатление, будто она угодила в какую-то странную сказку. В самый ее конец, на последнюю страницу.

Дверь ресторана снова распахнулась, и на пороге показались двое мужчин. Ветер подхватил серебристые искорки, вылетевшие из открытой двери, и понес их куда-то мимо нее. Мэдди с силой потянула носом и распрямилась. Сахар, ваниль и масло. Этот запах неотвязно преследовал ее всю жизнь. Иногда она видела его, как вот сейчас, но большую часть времени он просто был рядом. В детстве она могла сидеть на уроках в школе или гулять со своим псом, Честером, или изнывать вместе с братом на нудном уроке скрипки, как запах вдруг появлялся из ниоткуда и будил в ней необъяснимое беспокойство. Даже сейчас она порой просыпалась по ночам в полной уверенности, что кто-то по соседству печет торт. Девушки, с которыми она снимала квартиру, считали ее сумасшедшей.

Знакомый запах дал ей силы взять рюкзак, подойти к витрине и заглянуть внутрь. С виду все в ресторане выглядело очень просто и без затей, однако свободных мест в зале не было.

Взгляд Мэдди немедленно приковала к себе молодая женщина за стойкой. Так вот она какая.

Джулия Винтерсон.

Женщина, которая дала ей жизнь.

Она с улыбкой говорила что-то красивому светловолосому мужчине, сидевшему по другую сторону стойки. Мэдди провела бесчисленные часы, глядя на фотографию, предоставленную частным детективом. В жизни Джулия выглядела более счастливой, более уравновешенной.

Не сводя с нее глаз, Мэдди медленно двинулась вдоль витрины к входу. К двери было скотчем приклеено объявление, которое гласило:

Торты «Синеглазая малышка».

Торты на заказ к любому празднику.

Обращаться в ресторан.

Из ресторана снова вышел какой-то мужчина и, заметив Мэдди, придержал дверь.

— Вы идете? — спросил он.

Конец одной истории. Начало другой.