— Но они в курсе, что огонек в лесу — это ты?

— Да. Я занимался этим с самого детства, но многие мои предки делали это и до меня.

— Зачем тебе понадобилось показывать это мне?

Он заколебался, как будто теперь и сам до конца не был уверен. Эмили внезапно почувствовала себя последней дрянью, которая не оправдала его ожиданий. Не такой ее воспитывала мама. Она учила ее принимать и уважать других, помогать людям в беде и никогда не оставаться в стороне. Вся жизнь Эмили была подготовкой к этой ночи, а она не справилась. Она подвела Вина. Подвела маму.

Она не смогла вырваться из замкнутого круга истории. Ей стало страшно — за себя, за Вина. Она ведь знала, чем все закончилось в прошлый раз.

— Я никогда не представлял, как это — выйти к людям и сказать: «Вот он я. Принимайте меня таким, какой я есть», — произнес наконец Вин. — Как только я увидел тебя, то сразу понял: мне предначертано открыться тебе. Я думал, тебе предначертано помочь.

— Как? — спросила она без промедления. — Как я могу тебе помочь? Я не понимаю.

— Ты можешь сказать мне, что теперь, когда ты все видела, твои чувства ко мне не изменились. Вот и все.

Она распрямила плечи и отошла от сцены.

— Вин, иди сюда.

— Ты уверена?

— Да.

Вин вышел из тени, и его кожа снова засияла в лунном свете. Казалось, он в любой миг готов нырнуть обратно, в спасительный мрак в глубине сцены. Эмили усилием воли заставила себя стоять спокойно, хотя в животе у нее все скручивалось в тугой узел.

Когда он наконец подошел к ней, она без колебания взяла его за руку, и неизвестно, кому это было нужнее — ему или ей самой. К ее изумлению, ладонь у него оказалась просто теплой, точно такой же, как и всегда, а вовсе не обжигающе горячей.

— Это не больно? — спросила она.

— Нет.

Эмили сглотнула. Ее била дрожь. Интересно, он это чувствовал?

— Я думаю, это прекрасно. В жизни своей не видела ничего прекраснее.

Он стоял на газоне перед сценой, сияя, как солнце, и смотрел на нее с таким видом, как будто не верил своим ушам. Потом, не выпуская ее руки, приблизился к ней, и чем больше сокращалось разделявшее их расстояние, тем плотнее окутывало ее исходившее от него сияние. Она словно вышла из тени на солнечный свет. Сияние окружало их обоих плотным коконом, подпрыгивая на месте, как будто ликовало: «Вместе, наконец-то вместе!» Вин чуть склонил голову набок.

«Сейчас он меня поцелует!» — пронеслась вдруг у нее в голове лихорадочная мысль. Эмили и сама не знала, откуда взялась эта уверенность. Так бывает, когда, проснувшись, вдруг непостижимым образом понимаешь, что впереди тебя ждет очень хороший день. Она много раз думала о том, как это будет, хотя ни за что не согласилась бы в этом признаться, но почему-то в ее воображении это никогда не происходило таким образом. Реальность не имела ничего общего с тем, что Эмили рисовала в своих мечтах. И все-таки… это было на удивление восхитительно.

Но прежде чем этому суждено было случиться, они в испуге отпрянули друг от друга. Донесся звук чьих-то торопливых шагов — через парк к ним со всех ног бежала сестра Вина.

— Вин! Ты что творишь?! — запыхавшись, выпалила она и едва не поскользнулась на росистой траве. — Папа требует, чтобы ты вернулся в дом. Сию секунду!

Вин с Эмили переглянулись. Никогда еще она не видела его таким неуверенным.

— И что теперь будет? — спросила она.

— Теперь мы справимся с последствиями и будем жить дальше. Как в прошлый раз, только…

— Только лучше, — закончила она за него.

Он коснулся ее щеки и улыбнулся, а потом побежал через парк к дому. Эмили с Кайли проводили его взглядом. Зрелище было завораживающее.

— Красиво, правда? — вздохнула Кайли.

Эмили настороженно обернулась к ней, удивленная такой резкой переменой в отношении.

— Да, — произнесла она негромко.

— Эх, хотела бы я тоже так уметь. Он и не подозревает об этом. — Кайли помолчала. — Всю жизнь я слышала рассказы про ту злополучную ночь с моим дядей и твоей матерью. Я думала, ты окажешься такой же, как она. Рада, что ошиблась.

Она улыбнулась, как будто только что сделала комплимент. Эмили понимала, что ею двигало, но подумала, что никогда не привыкнет к мнению, которое сложилось в городе о ее матери. Разорванный круг истории должен был положить конец их враждебности, но так и не положил. Пожалуй, теперь ее могут здесь принять. Но ее мать не приняли бы никогда.

— Пойду-ка я лучше посмотрю, что там делается, — добавила Кайли. — Думаю, я еще тебя увижу. Вместе с Вином, без сомнения.

В отличие от брата с его светящейся кожей, Кайли слилась с темнотой практически сразу же. Эмили еще немного постояла на месте, потом наконец пошла домой.

Проснулась Эмили оттого, что кто-то дубасил в дверь дома. Она торопливо уселась в постели. Когда она ложилась, ее слишком переполняли усталость и потрясение, и ее MP3-плеер остался невыключенным. Эмили огляделась по сторонам и на миг опешила, наткнувшись взглядом на новый узор в виде фаз луны на обоях. Тут-то на нее и обрушились разом все воспоминания о том, что произошло этой ночью.

Он светился.

Потом откуда ни возьмись вдруг пришла мысль: «Он почти поцеловал меня».

Стук в дверь не прекращался, и Эмили выбралась из постели. Она завалилась спать прямо в одежде, поэтому без промедления выскочила из комнаты и побежала по лестнице.

Первым, что бросилось ей в глаза, была закрытая входная дверь. Это было странно. Вэнс обычно оставлял ее открытой, когда уходил завтракать. Эмили как раз добралась до нижней ступеньки, когда складная дверь в комнату Вэнса распахнулась и на пороге появился он сам. Волосы у него были влажными. Значит, он еще не успел уйти на завтрак. Сколько же сейчас времени?

Не заметив внучку на лестнице, старик прошаркал к входной двери и отпер ее.

— Нам нужно поговорить, — с порога заявил Морган Коффи.

Его белый льняной костюм выглядел жеваным, как будто он провел в нем всю ночь. Темные волосы, обыкновенно уложенные с помощью геля, растрепались и упали на лоб. В таком виде он казался моложе, и сходство с Вином стало сильнее.

— Морган? — изумился Вэнс. — Что ты делаешь здесь в такой час?

— Поверьте, я явился бы еще раньше, но пришлось дождаться, когда рассветет.

— Входи. — Вэнс отступил на шаг назад, и Морган ворвался в переднюю. — Что стряслось?

Морган мгновенно заметил Эмили и весь подобрался. Его ненависть обрушилась на нее, точно мощный вал. Она даже отступила на ступеньку назад.

— Я так понимаю, ваша внучка еще ничего вам не рассказала. — Гость вздернул подбородок. Его глаза буравили ее с такой силой, что старик вклинился между ними, как будто пытаясь прикрыть ее собой. — Вэнс, зачем вы вообще позволили ей сюда приехать? Разве ваша семья и без того уже принесла не достаточно горя моей?

— Что произошло?! — осведомился Вэнс.

— То самое, — бросил Морган. — Этой ночью ваша внучка заманила моего сына в парк. Точно так же, как в прошлый раз.

— Эмили тут совершенно ни при чем, — раздался с крыльца голос Вина.

Он открыл сетчатую дверь и вошел в дом.

— Это я попросил ее встретиться там со мной. И все было абсолютно не так, как в прошлый раз. Кроме нас с Эмили, в парке никого не было.

— Я же велел тебе оставаться дома! — рявкнул Морган.

— Дело касается меня. Я не собираюсь отсиживаться дома.

Вид у старика стал озадаченный. Он обернулся к внучке:

— Эмили?

— Я думала, я приду и он сделает что-нибудь такое, чтобы унизить меня, чтобы поквитаться за то, что сделала мама. Я не поверила, когда он сказал, что светится в темноте. И не поверила, когда он сказал, что покажет мне это, если я встречусь с ним ночью в парке.

— Но зачем же ты пошла туда, если думала, что он собирается унизить тебя? — с изумлением спросил Вэнс.

— Я думала, это поможет искупить то, что сделала…

— Так, стоп, стоп. — Старик вскинул свою ручищу-сковороду. — Ты не должна ничего искупать. Морган, пора положить этому конец.

— Вы пытаетесь ее выгородить, как всегда выгораживали свою дочь.

Лицо Вэнса застыло. Он был вне себя от гнева. А зрелище разгневанный великан представлял собой внушительное.

— Я никогда не оправдывал Далси и не отрицал своей вины в том, что произошло, что я оказался не в состоянии удержать ее в узде. Но заруби себе на носу: моя внучка — не Далси и я не позволю так с ней обращаться.

Морган прокашлялся:

— Мне было бы проще с вами разговаривать, Вэнс, если бы вы сели.

Старик даже не шелохнулся.

— В моем обществе все чувствуют себя неуютно. Уж кто-кто, а ты должен понимать, каково это.

— Я хочу, чтобы она держалась подальше от моего сына.

— Я регулярно вижу твоего сына в лесу за моим домом. Не от Эмили надо требовать держаться подальше, — с нажимом произнес старик.

Морган бросил на сына гневный взгляд.

— Ты не заставишь меня держаться от нее подальше, — заявил Вин.

— Неужели история твоего дяди ничему тебя не научила? — спросил Морган.

— Отчего же, научила. Чтобы любить кого-то, кого не одобряет твоя семья, нужно мужество — вот чему она научила меня.

— Только не говори, что ты всерьез любишь эту девицу, — явно не веря своим ушам, произнес Морган.

Эмили глядела на Вина во все глаза. Он ее любит?! Но тот лишь молча смотрел на отца, схлестнувшись с ним в схватке характеров.

— Из-за ее семьи мой брат совершил самоубийство, — бросил Морган сыну. — Неужели это ничего для тебя не значит?!

— Это был его выбор, — возразил Вин.

Эмили поразилась его невозмутимому тону. Морган Коффи был силой, с которой невозможно не считаться, но его сын ничуть ему не уступал. Интересно, видел ли это Морган, понимал ли? Очень многое из того, что поражало Эмили в Вине, он, судя по всему, унаследовал от своего отца.