Роберта ласково улыбнулась ей:

— Изабель, ты всегда видишь в людях только хорошее. За все эти годы Кэмпбел даже ни разу мне не написал.

— Возможно, он был очень занят.

— Все десять лет? — возразила она, удивленно подняв черные брови.

— Такое возможно, — задумчиво сказала Изабель. Потом мечтательно вздохнула. — «Ты, и никто другой». Да, думаю, маркиз Инверэри безумно любит тебя. Может, именно по этой причине он и не встречался с тобой. Кэмпбел не хотел вводить себя в искушение, пока ты не повзрослела. Только представь себе, Роб. Все эти долгие, долгие годы Гордон Кэмпбел оставался верным тебе…


Замок Холируд, Эдинбург

— Иди сюда. Согрей меня, — промурлыкала, нежась в постели, Лавиния Керр.

Но Гордон Кэмпбел не откликнулся на откровенно чувственное предложение. Одетый только в черные штаны и башмаки, он стоял у окна своей спальни, выходящего в Холируд-парк.

Первое утро ноября было неприветливо серым и холодным. Еще вчера пышные, расцвеченные золотом и багрянцем кроны деревьев поредели, опавшая листва усыпала потемневшие газоны и лужайки. Голые ветви чернели на фоне бледного неба.

Гордон задумчиво посмотрел на увядший осенний парк. Ветра нет, отметил он машинально. Этот хмурый осенний день был идеальным для игры в гольф с королем Яковом. Проиграть королю незаметно, вроде бы случайно, было гораздо легче в безветренный день.

— Горди, слышишь? — сказала капризным голосом Лавиния Керр. — Я замерзла.

Гордон повернул голову и лениво улыбнулся рыжеволосой женщине, лежавшей за пологом. Его последняя любовница обладала всеми качествами, которые он больше всего ценил в женщинах, — она была глупой, ограниченной и к тому же замужем за другим.

Не брать на себя никаких обязательств было правилом номер один для Гордона Кэмпбела. Он не нуждался ни в каких нежных узах, мешающих его неуемному честолюбию, и был рад, что когда-то последовал отцовскому совету и в пятнадцать лет женился на дочери Макартура. Эта женитьба избавила его от домогательств многих хорошеньких хищниц, вроде Лавинии. А если понадобится, он сумеет положить конец своей любовной связи и с этой огненно-рыжей красавицей обычным способом. Он подарит ей какую-нибудь дорогую безделушку и, дав прощальный шлепок по ее обворожительной попке, отправит подальше. К следующему любовнику, без сомнения.

— Что ты так смотришь на меня? — спросила она с кокетливой улыбкой на полных губах.

— Любуюсь самой прекрасной женщиной в Эдинбурге, — ответил Гордон. Он пересек комнату и присел на край постели.

Лавиния привстала и спустила одеяло до талии, обнажив грудь.

— У тебя есть замечательный способ это доказать, — прошептала она, проводя ладонью по его плечам, спине и груди. — Иди ко мне. Я страшно хочу тебя.

— Когда ты пришла ко мне сегодня утром, — напомнил Гордон, — я предупредил, что не могу задерживаться. Я играю в гольф с королем.

— Король не будет играть в дождь, — возразила она.

— Дождя нет, — сказал он. — А почему бы и тебе не присоединиться к нам?

— Я ненавижу гольф.

— Как жаль, — Гордон бросил на нее долгий взгляд и добавил с притворным восхищением: — Ведь у тебя прекрасные данные для игры в гольф.

— Неужели? Какие же?

— Ты умеешь широко расставлять ноги.

— Грубиян! — сказала Лавиния, вздернув нос. — А кстати, ты собираешься жениться на мне?

Гордон придвинулся поближе и слегка чмокнул ее в шею.

— Ты что же, голубушка, забыла, что замужем? С некоторых пор ты графиня Голбрайт.

— Голбрайт уже старик и долго не протянет, — возразила Лавиния. — Вызови его на дуэль, и все будет кончено.

— Такого я от тебя не ожидал, — покачал толовой Гордон, бросая на нее укоризненный взгляд. — Бесчестно вызывать на дуэль старика, который не в силах защищаться. К тому же не забывай, милочка, что у меня тоже есть жена.

— Крошка Макартур? — иронически засмеялась Лавиния. — Развяжись с ней.

Гордон открыл было рот, чтобы возразить, но тут раздался стук в дверь. Он бросил подозрительный взгляд на Лавинию — а не подстроено ли это, чтобы Голбрайт застал их вместе в постели — и не спешил ответить на стук. Его вовсе не радовала мысль убить на дуэли человека, который годился ему в деды. Пожалуй, после сегодняшней партии в гольф надо пойти присмотреть ей прощальный подарок.

— Горди? Ты здесь? — Он узнал голос друга, Мунго Маккинона.

— Это твой кузен. Накройся, — сказал Гордон Лавинии. И позвал: — Входи, Мунго.

Дверь открылась, и, держа в правой руке сумку с клюшками для гольфа, Маккинон вошел в комнату. У него были очень светлые волосы и глубоко посаженные голубые глаза. Худощавый, он на добрых шесть дюймов был ниже Гордона. Прислонив к стене сумку с клюшками, он ухмыльнулся, глядя на Лавинию.

— Как поживает твой муж?

— Как всегда, скрипит понемногу.

— А ты готов? — спросил Мунго у Гордона. — Мы не можем заставлять ждать его величество.

Поднявшись со своего места на краю постели, Гордон надел рубашку и потянулся за кожаной курткой.

— Я приглашал Лавинию присоединиться к нам, — сказал он, и его серые глаза насмешливо блеснули. — Но она…

Лавиния кинула в него подушкой, и от этого движения одеяло соскользнуло вниз, обнажив ее белые полные груди. Залившись очаровательным румянцем, она притянула одеяло к себе.

Двое мужчин расхохотались над ее смущением, но настойчивый стук в дверь тут же прервал их смех.

Пока Мунго торопливо задергивал полог кровати, чтобы скрыть свою кузину, Гордон пересек комнату и резко распахнул дверь. На пороге стоял человек, одетый в черную с зеленым ливрею слуги дома Кэмпбелов.

Узнав маркиза Инверэри, посыльный протянул скрепленный печатью пергамент со словами:

— От его светлости.

— Я вернусь домой сегодня днем, — сказал Гордон, принимая послание. — Увидимся там позднее, если мне понадобится передать ответ.

Посыльный поклонился и вышел.

Гордон закрыл дверь и прислонился к ней, готовясь сломать восковую печать на письме.

— Какие новости из Арджила? — спросила Лавиния, выглядывая из-за полога кровати.

Подавив улыбку, Гордон посмотрел на друга. Мунго лишь округлил глаза, удивленный любопытством кузины.

Гордон распечатал послание и, отвернувшись, начал читать. Он давно ожидал этого приказа, но, увидев его написанным, был порядком ошеломлен: неужели десять лет пролетели так быстро? И глазом не успел моргнуть.

Он попытался представить себе свою жену такой, какой она должна быть сейчас: взрослой женщиной, возможно, высокой и статной. Но видел лишь восьмилетнюю девочку-ангела с шелковыми волосами, который боялся чудовища, живущего под кроватью. Как выглядит сейчас Роб Макартур, спросил он себя? Действительно ли она стала красавицей, как можно было ожидать?

— Не видно, чтобы ты обрадовался, — заметила Лавиния, глядя на него. — Плохие вести?

— Моя жена Макартур выросла и стала взрослой, — сказал он. — Отец приказывает мне привезти ее.

— Ты не можешь бросить меня! — вскричала Лавиния. — Кузен, скажи ему, уговори его.

— Ливи, он должен выполнить приказ отца, — возразил Мунго, пожав плечами.

— Раз ты не выполнял еще свой супружеский долг, ты можешь расторгнуть этот брак, Гордон, — сказала Лавиния, зябко кутаясь в одеяло.

— Нет, не могу, — ответил он. — Это привело бы к разрыву между нашими семьями.

— Почему? Ты же никогда не любил ее, — заявила Лавиния.

Да, Роберта имела на это право, подумал Гордон, хоть он и не любил ее. Ведь он считал, что любовь существует для женщин и… дураков.

Он подошел и ласково притянул Лавинию к себе.

— Ливи, любовь не имеет ничего общего с браком. Ты же знаешь это, как никто другой.

— Ты обещал, что будешь сопровождать меня на королевский бал-маскарад завтра вечером, — закапризничал а она.

— Ну, конечно. Ты что же, вообразила, что я тут же вскочу на коня и помчусь в Хайленд? — спросил Гордон. — Дочь Макартура ждала десять лет. Подождет еще пару дней.

Лавиния улыбнулась и обвила руками его шею.

— Значит, ты покинешь меня с разбитым сердцем уже через два дня?

Ее нежный обольстительный аромат подействовал на Гордона возбуждающе. Пытаясь устоять против ее уловок, он отодвинулся и выпустил ее из объятий.

— Черт побери, Ливи. Не цепляйся так за меня, — проворчал он. — Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда сковывают мою свободу.

Услышав это, Мунго разразился смехом. Гордон Кэмпбел был единственным мужчиной, у которого хватало силы воли противостоять чарам его прекрасной кузины.

Прекрасная даже в своем гневе, Лавиния повернулась к нему:

— Смеешься над моим горем?

Мысль, что у Лавинии может разбиться сердце из-за мужчины, заставила и самого Гордона громко фыркнуть. Лавиния обернулась и подняла руку, чтобы дать ему пощечину. Но Гордон оказался проворней. Он схватил ее за запястье, притянул к себе и приник к ней поцелуем, который сразу же ее успокоил.

— Не сходи с ума, — прошептал ей Гордон одними губами. — Я только отвезу малышку в замок Инверэри и тут же вернусь в Эдинбург.

Лицо Лавинии прояснилось, и она улыбнулась ему. — Как только я уйду, проскользни незаметно в свою комнату, — приказал Гордон. — Оденься и приготовься пройтись по модным лавкам к тому времени, когда я вернусь.

— По модным лавкам? — заинтересованно повторила Лавиния.

Гордон улыбнулся:

— Да, моя милая. Я куплю тебе что-нибудь особенное.

С этими словами он взял сумку для гольфа и махнул другу рукой.

— Пожалуй, я поеду с тобой, — сказал Мунго, когда они вышли за порог.

— Я думал, ты терпеть не можешь Макартуров, — возразил Гордон.

— Да, но мои эдинбургские кредиторы ходят за мной по пятам, и в данный момент Макартуры представляются мне куда меньшим злом.

Смех Гордона резко оборвался, когда что-то тяжелое ударилось в дверь, которая закрылась за ними. Мужчины остановились и взглянули друг на друга.