— С ним все в порядке. Пара переломов, легкое сотрясение, царапины на шее. Повезло. Когда машину занесло и она начала кружиться на льду, другая машина врезалась в нее с пассажирской стороны… Бедный ребенок. Он очень переживает из-за аварии. Не перестает говорить и говорить, что дорога была сухая, и вдруг гололед, и он не справился с управлением.

— Иногда жизнь преподносит и не такое, — прошептала Ханна, поглаживая кончиками пальцев стоящие на столе часы в форме небольшого кубика. Корпус часов был деревянный, из клена цвета вороньего глаза, на ощупь гладкий, как атлас. Подарок Пола четыре года назад на какой-то юбилей. Часы, чтобы она всегда могла знать, сколько времени оставалось до их встречи…

— Ну ладно! Сегодня вы уже прошли свой скользкий участок, — сказала Кэтлин, — время собираться, приводить себя в порядок и возвращаться домой к Жевунам.

Ледяной холод пронзил Ханну, как кинжал. Она сомкнула пальцы на часах и повернула циферблат к свету. Шесть пятьдесят!

— Боже! Джош! Я забыла про Джоша!

Запись в дневнике

День 1-й

План усовершенствован.


Игроки выбраны.

Игра начинается сегодня.

Глава 2

День 1-й

18.42

— 5 °C

Меган О’Мэлли никак не ожидала увидеть шефа полиции в нижнем белье, но опять же, это был такой день. Она плохо рассчитала время на переезд в новую квартиру, его не хватило. Вернее, она и представить себе не могла столько непредвиденных обстоятельств до, во время и после переезда. Она уже стукнула себя за это. Следовало бы подумать!

Конечно, некоторые вещи невозможно предсказать. Например, она не могла знать заранее, что вчера полетит система зажигания в машине. Она не могла предвидеть, что ее новый домовладелец, хорошенько покутив в бильярдном зале Американского легиона, махнет из города в Лас-Вегас на чартерном рейсе. И как можно предугадать, что поиски ключей от ее квартиры вовлекут полицейский розыск в самые глубокие, самые темные сферы деятельности сыродельной фабрики, или что не будет работать ни одна из коммунальных услуг, когда она, наконец-то, попадет в свою квартиру. Ни телефон. Ни электричество. Ни газ. И это притом, что их должны были включить еще два дня назад.

Бедствия и проволоґчки, сконцентрировавшись в одной точке в правом виске, дали о себе знать немедленно. Небольшая головная боль угрожала перерасти в катастрофическую. Последнее дело начинать работу на новой должности с мигрени. Все могли бы решить, что она — слабая. Маленькая и слабая — образ, с которым ей приходилось бороться и в лучшей форме.

Итак, на сегодняшний день она — полевой агент Миннесотского бюро криминальных расследований, одного из лучших правоохранительных агентств на Среднем Западе. Одна из одиннадцати полевых агентов в штате, всего-то. И единственная женщина. Первая женщина, разбавившая тестостерон в рядах полевых агентов Бюро криминальных расследований. Кто-то где-то, вероятно, гордился ею, но Меган сомневалась, что это чувство распространится на мужские бастионы правоохранительных органов отдаленных районов штата. Феминистки назвали бы ее пионером. Другие использовали бы слова, убранные из стандартных словарей по моральным соображениям.

Меган называла себя копом. Ее тошнило от дискуссий на тему полового различия. Она закончила все необходимые курсы, прошла все тесты — и в классе, и на улицах. Она знала, как держать себя в руках, как обращаться с любой стреляющей штукой на свете. Она полностью отработала часы патрулирования, заработала свои нашивки детектива. Она провела немало часов, выполняя штабную работу, и дважды принимала участие в задержаниях. И вот ее время пришло.

Лео Козловски, пятидесятитрехлетнего агента из Оленьего Озера, сразил сердечный приступ. Тридцать лет пончиков и дешевых сигар наконец доконали его, и бедный старина Лео уткнулся лицом в тарелку послерождественских шведских фрикаделек в кафе «Скандия».

Когда весть о его смерти разнеслась по лабиринтам офисов штаб-квартиры, Меган почтила минутой молчания память Лео, а затем подала еще одну докладную записку суперинтенданту, представляя свое имя для рассмотрения на этот пост. Когда день для принятия решения приблизился, а она не услышала ничего ободрительного, Меган собрала всю свою волю в кулак, взяла послужной список и отправилась в офис специального агента, возглавлявшего региональное отделение Сент-Пола.

Брюс Де Пальма запел старую песню, которую ей приходилось слышать уже не раз. Что все полевые агенты — мужчины. Все шефы и шерифы, с которыми они должны работать, тоже мужчины. Детективы и офицеры, входящие в их сеть, тоже почти все мужчины. Нет, это не дискриминация, это реальность.

— Хорошо! Вот здесь тоже все реальное, Брюс, — сказала Меган и хлопнула папкой с документами по столу, прямо по его регистрационной книге. — У меня больше следственного опыта, больше учебной практики и протоколы задержаний лучше, чем у кого-то еще в списке на это назначение. Я прошла курсы агента в академии ФБР, и я могу отстрелить член у крысы с двухсот метров. Если я не пройду снова только потому, что у меня есть грудь, ты будешь слушать мой вой всю дорогу до отдела местных новостей в «Пионер пресс».

Де Пальма нахмурился. У него была внешность «а-ля Никсон», которая не добавляла ему любви прессы. Меган представила, как в голове начальника прокручивается сцена, где репортеры называют его «уклонистом», который «отказывается от всякого сотрудничества», в то время как камеры сфокусированы на его глубоко посаженных бегающих глазках.

— Это — шантаж, — сказал он наконец.

— А то! Дискриминация по половому признаку. Я хочу это назначение, потому, что я — чертовски хороший полицейский, и потому, что я заслуживаю его. Если я получу должность, но с чем-то не справлюсь, ты можешь выкинуть меня, но дай мне шанс попробовать.

Де Пальма плюхнулся в кресло и сжал пальцами подлокотники. Сутулый, с костлявыми плечами, цепляющимися за уши, он своей позой напоминал стервятника на шесте. Тишина нависла над ними. Меган стояла на своем и выдержала его пристальный взгляд. Она ненавидела опускаться до угроз; она хотела работу по заслугам. Но она знала, что старший офицер становится особенно пугливым от таких слов, как «преследование» и «сексуальное домогательство». Он все еще страдал от обвинения, которое несколько сотрудниц предъявили общительному суперинтенданту несколько месяцев назад. Возможно, она сейчас рисковала, но простого напоминания могло хватить, чтобы заставить Де Пальму обратить на нее внимание.

Де Пальма снова нахмурился, подбородок задрожал, он сильно сжал зубы.

— Пойми, там — как в сообществе бывших однокашников. Такое сообщество имеет важное значение для успешной полицейской работы. Как ты думаешь вписаться в него, когда все остальные знают, что ты — не «свой»?

— Я заставлю их увидеть во мне «своего».

— Всякий раз, обернувшись, ты будешь видеть только каменную стену.

— Для стен есть отбойные молотки.

Де Пальма покачал головой.

— Эта работа требует изящества, а не отбойного молотка.

— Я надену лайковые перчатки.

Или рукавицы, думала Меган, когда возилась с печкой в машине. Расстроенная и продрогшая до костей, она врезала кулаком по приборной панели, за что тотчас ее наградили облаком пыли из вентиляционного отверстия. «Шевроле Люмина» была клячей из конюшни Бюро. Она бегала, имела четыре хороших колеса и необходимое радиооборудование. Вот и все. Никаких излишеств. Но это был автомобиль, а она была полевым агентом. «И черт меня подери, если я собираюсь жаловаться!»

Полевой агент Бюро криминальных расследований. БКР.

Бюро криминальных расследований было создано законодательным собранием штата в 1927 году, чтобы взять под свою юрисдикцию расследование, лабораторию, документацию других правоохранительных органов в штате, этакая сокращенная версия ФБР. Теперь Меган была представителем Бюро в десяти округах. Она служила связующим звеном между местными органами власти и штаб-квартирой. Консультант, детектив, начальник отдела по борьбе с наркотиками — она должна была «носить много шляп», и как первая женщина на такой работе, она должна была выглядеть чертовски хорошо в них всех.

Опоздание на первую встречу с шефом полиции в городе, который планировался как база для операций, — не самое хорошее начало.

— Следовало бы назначить встречу на завтра, О’Мэлли, — бормотала она, вылезая из машины и борясь, как ей показалось в тот момент, с двадцатиметровым серым шерстяным шарфом. Шарф походил на питона, обвившегося вокруг ее шеи, руки и ручки портфеля. Меган ухватилась за него и потянула, шепотом матерясь.

Она пошла прямиком через каток, который прилегал к автостоянке позади мэрии Оленьего Озера и полицейского управления. Высвободив, наконец, хвост шарфа, Меган резко перебросила его через плечо и… потеряла равновесие. Тут же ноги разъехались на льду, и она, стараясь не шлепнуться, исполнила безумную чечетку. Но высокие каблуки сапожек, которые она выбрала, чтобы создать иллюзию достойного роста, сработали, как лезвия коньков. Она проскользила в танце еще метра полтора по направлению к зданию, а затем рухнула, как мешок с кирпичами, плотно приложившись задницей.

Боль пронзила позвоночник по всей длине до головного мозга и зазвонила там, как колокол. Мгновение Меган просто сидела, плотно зажмурив глаза, но вскоре холод начал проникать через ее черные шерстяные брюки. Она осмотрела автостоянку в поисках свидетелей. Никого! День отступил под натиском темноты. Уже больше пяти, и основная часть офисного персонала, должно быть, покинула свои рабочие места. Шеф Холт, вероятно, тоже закончил работу, но она выяснит это у дежурного, чтобы неожиданно появиться на встрече. На три часа позже, но появиться.