– Но я вам не нравилась, вы сердились на меня.

– Нет, я просто сопротивлялся. Вам не понять, как сильно я сопротивлялся. Я не хотел тепла и радости, которые вы излучали. Я так долго прожил вдали от них, что не выдержал бы. И все же, отталкивая вас одной рукой, другой я удерживал вас все крепче. Я был готов на все, лишь бы удержать вас рядом, и все время убеждал себя, что это нужно для того, чтобы отомстить Станиславу, и ни для чего другого. Но на самом деле я с каждым днем любил вас сильнее и сильнее. Признаваться в этом себе я не хотел, но мое сердце все знало. А потом, когда думал, что умру, я понял, что должен поговорить с вами, сказать, что люблю и хочу вашей любви.

Он поймал глазами ее взгляд. Лавине показалось, что он говорил ей что-то такое, чего она не понимала, что-то большее, чем то, что произносили его губы.

Наконец маркиз тихо сказал:

– Я люблю вас. Я люблю вас уже очень давно. Я боюсь одного – потерять вас.

Слова слетали с его уст медленно, как будто неуверенно, но рука сжимала ее пальцы все крепче. Лавина наклонилась к нему, и их губы встретились.

Она любила его так, как еще не любила никого и никогда.

– Я люблю вас! Я люблю вас! – говорил он.

Его губы снова завладели ее устами.

Девушке показалось, что это самое чудесное, самое замечательное ощущение из всех, что она когда-либо испытывала.

«И я люблю вас!» – хотела сказать она, но говорить невозможно, когда рот закрыт поцелуем.

Маркиз обеими руками обхватил ее и прижал к себе.

Спустя некоторое время Лавина вдруг поняла, что лежит на кровати рядом с ним, головой у него на плече.

– Скажите, что любите меня, – попросил он.

– Я люблю вас! – прошептала Лавина. – Это так чудесно, что я и слов не нахожу.

– Мне нужно одно, – промолвил маркиз, – ваши губы. Поцелуйте меня снова, и я пойму, что не сплю и что все это по-настоящему.

Она поцеловала его снова, очень осторожно и нежно, чтобы не потревожить рану.

– Как скоро мы сможем пожениться? – спросил он.

– Вы вправду хотите на мне жениться?

– Я хочу, чтобы вы были моей и чтобы я никогда вас не потерял, – сказал маркиз. – Вы должны поклясться всем, что вам дорого, что никогда не бросите меня.

– Клянусь, я никогда не сделаю этого, – ответила Лавина. – По-моему, я полюбила вас по-настоящему, услышав в первый раз, как вы играете на пианино. Мне показалось, ваша музыка шептала о любви, которой я никогда не знала и никогда не чувствовала, пока не повстречала вас.

– Я всегда знал, что вы не такая, как другие женщины, – задумчиво произнес Элсвик. – Но я очень боялся вас испугать, боялся сделать что-нибудь не так, боялся, что вы с отцом, оказавшись в Шотландии, решите, что я вам больше не нужен.

– Даже когда я думала, что вы меня раздражаете, вы оставались у меня в сердце. Вы не похожи ни на одного мужчину из всех, кого я встречала.

– И на тех, кого еще встретите, – улыбнулся он. – Вы моя, и я ни за что не позволю вам смотреть на других мужчин.

– А мне этого никогда и не захочется. Я хочу быть с вами, хочу, чтобы вы любили меня так, как рассказывала о любви ваша музыка.

– Мне нужно рассказать вам намного больше, чем это может сделать музыка, – серьезно сказал маркиз. – У вас есть то, что я ищу в женщине. Клянусь, милая моя, я сделаю все, чтобы вы были счастливы!

– А я сделаю так, чтобы были счастливы вы, – пообещала она. – Чтобы вы забыли годы грусти и печали. Есть столько чудесных вещей, которые мы можем сделать вместе!

– Я люблю вас. Люблю вас всю, от макушки до пят, – сказал он. – И буду любить, пока моя жизнь не закончится.

– В тот же день, – уверенно сказала Лавина, – закончится и моя жизнь. Мне нужны только вы, ничего больше.

Сказать что-либо еще она не смогла, потому что ее ртом вновь завладели губы маркиза. Когда он поцеловал ее, ей показалось, что они вместе вознеслись на небеса, где их благословил сам Господь Бог.

Разумом и сердцем она знала, что обрела настоящую любовь и что будет верна этой любви вечно.