Барбара Картленд - Нежные признания

В принца целился из пистолета лорд Элсвик.

– Очень неразумно… – начал Станислав.

– Одна секунда.

Принц отпустил ее, и Лавина тут же отбежала от него подальше.

– Слава богу! – вырвалось у нее.

– Сейчас не время, – процедил маркиз, бросив на нее быстрый взгляд.

– Айвен, берегитесь!

Движением, необычайно ловким для человека его комплекции, Станислав отскочил в сторону и выхватил нож.

Выкрикнув проклятие, маркиз бросился вперед, коротко взмахнул рукой и ударил его рукояткой пистолета по голове.

Станислав как подкошенный рухнул на пол, по лицу его потекла кровь.

– Он скоро придет в себя, – сказал маркиз, беря Лавину за руку. – Идемте.

Повторять не пришлось. Она со всех ног бросилась за ним к двери и выбежала из хижины. Оказалось, что идет сильный дождь – настоящий ливень, и Лавина на миг остановилась в нерешительности.

– Садитесь на лошадь. – Лорд Элсвик помог ей сесть в седло. – И скачите что есть духу.

Сейчас у нее было одно желание: как можно скорее покинуть это место. Потом остаться с маркизом наедине, заглянуть ему в глаза и увидеть правду. Но она понимала, что придется подождать.

Поначалу деревья защищали их, но лес постепенно поредел, они оказались на открытом пространстве, и буря обрушилась на них всей своей мощью. Дождь стоял стеной, дороги почти не было видно, лошади испуганно фыркали.

– Нужно найти убежище, переждать ливень, – крикнул маркиз. – Кажется, я проезжал мимо трактира в полумиле отсюда, если по этой дороге.

Промокшие до нитки и обессилевшие, они добрались до трактира. Тот, к счастью, оказался открыт, и они смогли укрыться от ненастья.

– Леди нужно привести себя в порядок, – первым делом сказал маркиз.

Трактирщик кивнул на комнату в глубине помещения и велел служанке принести полотенца.

Когда Лавина закончила сушить волосы, к ней присоединился маркиз. Он стянул с себя мокрый сюртук и стал вытираться.

Влажная рубашка липла к его телу, волосы были взъерошены; он тяжело дышал, как будто все еще продолжал драться.

Его вид напомнил Лавине слова Станислава. Для маркиза это была война, длящаяся уже давно и все еще не закончившаяся.

– Лавина…

Он привлек ее к себе и обнял. На миг сердце ее наполнилось радостью. Но только на миг. Теперь для нее его ласки были пропитаны ядом.

Вместо того чтобы прижаться к нему покрепче, как ей того хотелось, она напряглась и холодно спросила:

– Как вы нашли меня?

– Вы обронили письмо в своей комнате, и горничная нашла его. Я догадался, кто его послал, и, к счастью, в нем было написано, куда вы поехали.

Ей захотелось закричать от обиды. Как могла она, получив письмо, поверить, будто оно от него?!

Она была благодарна ему за спасение, но душа нестерпимо болела из-за того, что она узнала в хижине от Станислава. Вдруг ей стало невыносимо находиться с ним рядом.

Она отстранилась и отвернулась.

– Милая… – Он снова шагнул к ней.

– Не надо! – воскликнула она, отступая. – Не называйте меня так. Не подходите!

– Что с вами? Вы сердитесь на меня? Вы думали, я не приду за вами?

– Напротив, – всхлипнула она. – Вы же должны были довести месть до конца.

– Дорогая…

– Вы должны были рассказать мне.

Лицо маркиза окаменело.

– Значит, Станислав рассказал. Не сомневаюсь, он сочинил интересную историю.

– Почему вы мне сами не рассказали? Как глупо я себя чувствовала, когда узнала правду от него!

– Мог ли я рассказать? – вскипел он. – Вы попросили меня о помощи, и я вам помог. Тогда я не мог открыть вам, по какой причине. Для вас это было бы слишком болезненно. Да и почему я должен был думать, что вам не все равно, если я делал то, о чем вы просили?

Лавина глубоко вздохнула.

– Да, конечно. Вы правы. – Она попыталась заставить себя рассуждать здраво. – Я очень благодарна за все, что вы для меня сделали, и теперь, когда все закончилось…

– Закончилось?

– Наверняка очень скоро закончится. Принц вряд ли останется здесь. Он признает поражение и удалится. Вы получите все, что хотели.

– Не совсем все, – пробормотал он себе под нос.

Лавина не услышала его. Она ходила по комнате, пытаясь говорить спокойно и отчаянно надеясь, что он не догадается, как на самом деле ей больно.

– Вы использовали меня! – вскричала она.

– Вначале да, но это было до того, как мы лучше узнали друг друга. Разве вы не почувствовали, что произошло между нами? Неужели мне обязательно говорить словами, что я полюбил вас? Полюбил всем сердцем, так, как, думал, никогда уже не полюблю.

О, как же она ждала этих слов! Но сейчас они не имели смысла. Своим затуманенным отчаянием сознанием она ничего не воспринимала отчетливо.

Все вокруг перестало быть реальным. Она словно попала в иное измерение, то, которое показал ей Станислав: мир лжи и несчастий.

Лавина словно провалилась в преисподнюю, и даже признание в любви мужчины, которого она любила, походило на насмешку дьявола.

– Лавина, давайте забудем прошлое и начнем все заново, – сказал он. – Скажите, что любите меня.

– Нет! – закричала она. – Нет, оставьте меня. Между нами ничего не может быть. Никогда.

Он остановился, и лицо его вдруг постарело.

– Значит, вы не любите меня? Значит, я витал в облаках?

– Да! – крикнула она. – И я тоже. В мире нет ничего, кроме заблуждений и лжи.

Почти не понимая, что говорит и делает, она открыла дальнюю дверь и выбежала в коридор, словно за ней гнался сонм демонов.

Потом она распахнула дверь черного хода, бросилась во двор и выбежала через калитку в поле.

Она не знала, куда направляется. В голове была только одна мысль: оказаться как можно дальше от него. За спиной раздался его крик, он звал ее, но она побежала еще быстрее.

Вдруг мир наполнился ужасающим звуком, похожим на взрыв.

Она остановилась, не понимая, что произошло. Взгляд ее устремился на горизонт, и там, подобно кошмарному видению, возник принц Станислав, скачущий на коне с дымящимся пистолетом в руке.

Позади нее послышались шум, крики, топот ног. Окаменев от ужаса, она медленно повернулась и увидела трактирщика, склонившегося над лежащим на земле маркизом, у которого на груди расползалось уродливое красное пятно.

Несколько последующих за этим страшных часов Лавина помнила до конца своих дней.

Долгие годы ее преследовали воспоминания о том, как она подбежала к маркизу, истекающему кровью на земле, и упала на него с криком: «Айвен! Любимый мой, любимый! Не умирайте! Вы не можете умереть! Не оставляйте меня!»

Она обхватила его руками и, рыдая, прижала к себе.

Потом подбежали люди, подняли его и перенесли в дом.

Трактирщик – добрый мудрый человек – послал одного слугу за врачом, другого – к Макьюэнам. К счастью, врач жил неподалеку и приехал в трактир в считаные минуты. Он сумел извлечь пулю и остановить кровотечение.

– Все не так плохо, как выглядит, – наконец сказал он. – Пуля не задела жизненно важных органов. Немного везения – и он поправится.

Когда доктор произносил эти слова, в комнату вошел лорд Рингвуд. Он успел подхватить дочь, которая чуть не лишилась чувств от облегчения.

– Держись, милая, – сказал он. – Все будет хорошо.

– Я люблю его, папа.

– Я знаю, дорогая. – Граф ласково посмотрел на дочь. – И всегда знал.

– Я не знала.

Он погладил ее по руке.

– А я знал.

– Его можно перевозить? – спросил сэр Ян врача.

Он был дома, когда пришло известие о случившемся, и поспешил в трактир вместе с лордом Рингвудом.

– Ваш дом рядом, и, я думаю, на такое небольшое расстояние его можно переместить.

Послали за самой удобной каретой. Лорд Рингвуд поблагодарил трактирщика и щедро заплатил ему. Все отправились в короткое путешествие в замок Макьюэнов.

Лавина села рядом с маркизом и взяла его за руку. Он полулежал с закрытыми глазами и выражением муки на побледневшем лице. Было непонятно, осознает ли он, что она находится рядом.

Девушка вздохнула спокойнее, когда раненого уложили в его комнате.

Правила приличия не позволили ей быть рядом, когда его раздевали, поэтому она осталась с отцом и подробно рассказала ему, что случилось. Тот был поражен и, когда Лавина наконец вернулась к маркизу, остался сидеть в глубокой задумчивости.

Сознание, вернувшееся к Элсвику ненадолго в трактире, снова покинуло его. Поездка в карете растревожила рану и вызвала жар. Врач дал раненому лауданум[11], который немного успокоил его, но Лавину охватил страх, когда она увидела ввалившиеся глаза и мертвенно-бледное лицо маркиза.

Лихорадка усилилась, у него начался бред. Девушка прислушалась к бормотанию, но смогла разобрать лишь несколько слов, которые показались ей бессмысленными.

– Волчок… Волчок… – повторял он снова и снова. – Красивая, как волчок…

Всю долгую ночь раненый повторял эти слова. Иногда глаза его на время открывались и он смотрел прямо на Лавину, но не узнавал ее.

Под утро Элсвик забылся беспокойным сном. К счастью, температура спала, но он казался ей недостижимо далеким, как человек из другого мира.

– Если бы я только знала, как достучаться до него, – в отчаянии прошептала девушка.

И вдруг у нее возникла идея. Она быстро вышла из комнаты, спустилась вниз и нашла леди Макьюэн.

– Я хочу попросить вас о большом одолжении, – сказала она.

– Все, что угодно, моя дорогая.

– Где-нибудь наверху есть пианино?

Леди Макьюэн удивленно вскинула брови.

– Пианино? – Она хотела что-то спросить, но передумала. – В детской стоит пианино. Дети играли на нем, пока не выросли, но я до сих пор держу его настроенным.

– О, спасибо! Можно его переставить? Было бы чудесно.

– Конечно. Скажите дворецкому, что вам нужно, и он пришлет кого-нибудь.