Кайрен встал.

Пальцы Фортейн неуклюже расшнуровывали его рубашку, путаясь в завязках. Руки тряслись. Она наклонилась и коснулась губами его горячей кожи. Ночной ветерок овевал ее мокрое тело, и она, забыв, что до сих пор стоит в лохани, стала лихорадочно целовать его живот и грудь, умирая от желания снова принадлежать ему. Их любовная игра превратилась в настоящую пытку.

Она начала возиться с лентами его штанов, и Кайрен, смеясь, помог ей, но Фортейн тут же нетерпеливо выругалась.

— Ты так и не стащил чертовы сапоги, — пробормотала она, разъяренно глядя на мужа. Он привлек ее к себе, но на этот раз его пальцы проникли глубоко во влажную расселину.

— Ты хочешь меня, — тихо прошептал он. Фортейн вздрогнула от удовольствия.

— Да, — выдохнула она.

Пальцы скользили все дальше, намеренно терзая ее охваченное огнем тело, и Фортейн, забыв обо всем, извивалась, стремясь вобрать его в себя. Ее руки зарылись в его темные волосы, наклоняя голову, и наконец их губы слились в жадном поцелуе.

Фортейн, задыхаясь, забилась в приступе наслаждения.

— Этого, моя восхитительно алчная маленькая женушка, должно тебе хватить, пока я сброшу остальную одежду.

Он отстранился и, глядя в ее затуманенные глаза, поднес пальцы ко рту.

— Какой изысканный вкус, миледи…

Фортейн долго не могла пошевелиться. Все стояла в теплой воде, наслаждаясь великолепными ощущениями, которые он пробудил в ней.

Больше она никогда не уедет от мужа!

Повернувшись спиной, Кайрен стащил сапоги.

— Теперь, жена, твоя очередь меня мыть.

— Кайрен, я умираю от желания, — умоляюще всхлипнула она.

— Я тоже, — кивнул он и обернулся.

Фортейн сладострастно застонала при виде вздыбленного мужского достоинства, поднимавшегося из гнезда черных локонов.

— Ты должна учиться тонкому искусству компромисса, Фортейн, — наставительно заметил он и, ступив в воду, осторожно сел и потянул ее вниз.

Фортейн ахнула от удивления и удовольствия, оказавшись насаженной на любовное копье.

— А теперь, любимая, — спокойно потребовал он, — вымой меня.

Темно-зеленые глаза ослепительно блеснули.

Едва дыша от возбуждения, она попыталась провести мягкой тряпочкой по его груди. Слишком остры были ощущения…

Он пульсировал и подрагивал в ее тесном горячем гроте. Фортейн бросало то в озноб, то в жар. Набрав в грудь воздуха, она с мрачной решимостью намылила его и даже перегнулась через широкие плечи, чтобы вымыть спину. Малейшее движение отзывалось такой волной страсти, что она с трудом удерживалась от желания кричать, особенно когда он стал ласкать ее груди, лениво играть с чувствительными холмиками, щипать соски, пока она не взмолилась о пощаде, уверяя, что сейчас рассыплется на тысячу осколков.

Кайрен молча поднял жену и встал, увлекая ее за собой.

— Помню другую такую же ночь, — шепнул он наконец, вынося ее из воды и растирая большим полотенцем.

Фортейн поспешно обсушила его другим краем длинного полотнища.

— Довольно, — сказал он, нетерпеливо подталкивая ее к постели.

Фортейн не нуждалась в дальнейших приказах. Она немедленно открылась ему, широко раздвинув ноги и радостно вскрикнув, когда он вошел в нее одним сильным толчком.

Оба тонули в безбрежном наслаждении. Когда она обвила его ногами, Кайрен затрепетал от восторга и погрузился еще глубже в гостеприимные мягкие недра, делая выпад за выпадом. Стенки ее любовного грота сжимались и расправлялись снова и снова, пока напряжение не стало невыносимым, давно копившаяся похоть не взорвалась белым горячим фонтаном семени, таким обильным, что Фортейн не смогла ее вместить и она пролилась на белые, надушенные лавандой простыни.

— Я люблю тебя! — вскрикнул он.

— И я тоже, — всхлипнула она. — О, дорогой мой, никогда больше не оставляй меня! До этого момента я не понимала, как отчаянно тосковала по тебе и как нуждалась в твоей любви!

Они страстно поцеловались, не в силах насытиться друг другом.

— Я хочу больше, — прорычал он.

— Ода, пожалуйста! — простонала Фортейн, когда их тела на момент разъединились. — Больше, еще больше, еще… Кайрен рассмеялся и отвел с ее лба выбившийся локон.

— По какой-то причине, любимая, я нахожу эту просьбу как нельзя более приятной. И ты права, мы больше никогда не расстанемся.

— Никогда! — согласилась она.

Глава 18

Стены дома оштукатурили. Полы отшлифовали песком и отполировали. Шпалеры и гобелены развесили. Ковры разложили. Мебель, привезенную Фортейн, расставили. Ирландские колонисты были приглашены на праздник урожая: попировать, выпить и потанцевать. Но сначала отец Уайт, священник-иезуит, исповедник Леонарда Калверта, освятил Фортейнс-Фэнси. В этот момент все ощущали странное чувство единения.

Знахарка Хэппет Джонс принесла Фортейн в подарок два куста роз.

— Я захватила с собой целую дюжину из Ирландии, — пояснила она, — и они хорошо прижились. Навестите меня, миледи, и я дам укрепляющее снадобье для вас и малыша, которого вы носите. Следующей весной у нас будет полно новорожденных. — Карие глаза весело искрились за стеклами очков. — Как видно, все мужья были рады новой встрече с женами.

Фортейн звонко рассмеялась.

— Только пока не говорите Кайрену. Я сама скажу сегодня. Моя Ройс тоже ждет малыша. Ну разве Мэрис-Ленд не чудесное местечко?

Она еще никогда не была так счастлива. Новый Свет — просто земля обетованная! Земля невероятно плодородна. В полях растет табак. Большие темные листья, похожие на лисьи уши, скоро можно будет собрать. В саду высоко поднялась кукуруза, а плети тыкв и кабачков разрослись так густо, что под ними не было видно земли. Бобы, вьющиеся вокруг подпорок, дали столько стручков, что хватит на всю зиму. Они успели снять два урожая латука. Кочаны капусты уже позеленели и округлились. Кроме ямса, они посадили странный овощ, называемый картофелем. Индейцы советовали хранить его в прохладе, а в жареном и вареном виде он был очень вкусен.

Леса буквально кишели дичью, в заливах плавали стаи гусей и уток. В воде было полно рыбы, моллюсков, крабов и омаров. Кайрен велел, чтобы каждый поселенец снес часть урожая в общие склады, а остальное хранил у себя. Индейцы показали колонистам, как молоть из зерна муку на хлеб и кашу.

Комфорт Роджерс терпеть не могла индейцев, утверждая, что боится их, потому что они вечно дергали ее за светлые волосы. Однако Фортейн ничуть не опасалась аборигенов, охотно распускала волосы по их просьбе и даже дарила небольшие прядки любопытным индианкам. Они дали ей новое имя, которое на английском означало Опаленная Огнем.

— Как-нибудь проснетесь без скальпа, — злобно сказала однажды хозяйке Комфорт, пытаясь ее устрашить. Но Фортейн лишь улыбнулась:

— Им просто интересно. Ведь все женщины у них темноволосые. Индейцы никогда не видели светлых и рыжих локонов. Почему ты так их пугаешься?

— Грязные твари, — процедила Комфорт. — И глазеют на меня своими дьявольскими зенками. Я знаю, о чем они думают! Гадают, каково это — лежать между моими бедрами, объезжать меня и слушать, как я надрываюсь от вопля!

— У них много своих красавиц, — заметила Фортейн. — По-моему, девушка, у тебя разыгралось воображение. Тебе давно пора найти мужа. Ты явно созрела для супружеской постели. Возможно, сильный мужчина заставит тебя забыть о страхах.

— Я уже нашла себе пару! — дерзко заявила Комфорт.

— Вот как? — ничуть не удивилась Фортейн. — И кто же он?

— Хозяин. Вот мужчина для меня! Вы все равно не собираетесь здесь жить! Скоро вернетесь в Англию, а я получу хозяина. Такой неженке, как вы, здесь не место. Избалованная, изнеженная сучонка, недостойная такого человека! Стоит ему забраться на меня, и он забудет, что вы существуете на свете!

Фортейн, не помня себя, отвесила девушке пощечину. Такой наглости она не ожидала. И хотя знала, что Комфорт питает к Кайрену нежные чувства, считала это всего лишь детским увлечением. В конце концов он выкупил ее, хорошо обращался и был неизменно добр.

— Мэрис-Ленд — мой дом, Комфорт, и мой муж никогда тебе не достанется. Он ни при каких обстоятельствах не покинет меня. У нас ребенок, я ожидаю второго. Пожалуй, придется поговорить о тебе с хозяином. Возможно, в другом месте ты будешь счастливее.

— Он никогда не продаст меня, — самодовольно бросила Комфорт. — Хозяин меня любит. Я-то вижу, как он на меня поглядывает!

— Немедленно иди и протри мебель в столовой, — отрезала Фортейн. — На ней полно пыли! Последнее время ты целыми днями бездельничаешь!

Ночью, лежа в объятиях Кайрена, она сказала ему то, что он так жаждал услышать:

— Я жду ребенка, любимый.

— На этот раз ты дашь мне сына? — спросил он, словно от нее зависело исполнить его желание.

— Да, — уверенно ответила она, — на этот раз я ношу мальчика. Сердцем чувствую. С Эйн все было по-другому.

— Когда он родится, — пообещал Кайрен, — я дам тебе звезды, луну и все, что пожелаешь, моя Фортейн.

— Ловлю тебя на слове, — пошутила она.

— Только скажи, что хочешь, милая, — настаивал он.

— Прошу тебя, поскорее продай Комфорт, — ответила Фортейн.

Кайрен почти не удивился.

— Что опять наделала эта девчонка? Я знаю, она ко мне неравнодушна, но стоит ли обращать внимание на шестнадцатилетнюю дурочку, судьба которой сложилась нелегко? Неужели ты ревнуешь, милая? — спросил он, лаская ее груди.

— В ней нет ничего детского, — возразила Фортейн. — Она стара, как сама Ева, а в груди бьется холодное сердце шлюхи. Знаешь, что она посмела сказать мне сегодня?

Кайрен почти боялся спросить, но, услышав, в чем дело, просто ушам не поверил.

— Она ничего не желает делать, и мистрис Хокинс жалуется, что только оплеухами ее можно заставить помочь на кухне. Часами где-то болтается, и никто не знает, куда она делась. Она вносит раздор в наш дом, и я не желаю ее видеть. И без того дитя, растущее в чреве, вытянет из меня все соки. Не могу и не хочу иметь дело с этой особой, — заключила Фортейн.