«Аспен, кажется, ты повредилась рассудком. Вот как быстро деградирует личность от пьянства».

А что было утром, милочка? спросила моя работодательница, слегка насупив брови.

Помните, утром вы отпаивали меня чаем! И вам не нужна была тогда коляска. Вы же прекрасно справлялись сами! на одном дыхании выпалила я.

Дорогая, поставь, пожалуйста, чайник на плиту, сказала пожилая женщина, словно не расслышав мою тираду. Понимаешь, с тех пор как я потеряла чувствительность ног, мне тяжело справляться с хозяйством. Поэтому мне очень нужна твоя помощь, детка. Родственников у меня нет. А у бедной беззащитной старушки даже газеты норовят своровать. Хорошо, что офицер Квигли регулярно меня навещает, это помогает спасаться от мошенников и мелких хулиганов.

Я прошла к плите, набрала воду в старый железный чайник, выглядевший так, словно его извлекли на свет божий во время археологических раскопок, и поставила его на огонь. Странная особа у окна между тем продолжала:

Если ты сидишь в инвалидной коляске, вести хозяйство очень непросто, поверь. Хорошо, что теперь у меня будешь ты. Я вижу, ты девушка честная, не обманешь старушку, мисс Питти громко закашлялась, согнувшись пополам.

После паузы она прошамкала:

Я расскажу тебе одну историю, случившуюся со мной пятьдесят лет назад.

Мой мозг непроизвольно стал производить вычисления, чтобы понять, сколько же лет этой старушке Заметив мое напряженное лицо и, по всей вероятности, догадавшись о моих расчетах, Питручина громко сказала:

Спустись в подвал и принеси фотоальбом. Он должен лежать в одной из коробок, что стоят справа от двери на старом шифоньере.

Я почти развернулась в сторону двери, чтобы исполнить ее просьбу, как она вдруг добавила:

Постой, сначала я хочу, чтобы ты обещала мне кое-что.

Да, мисс Питти, слушаю вас

Поклянись вычислить того гаденыша, который крадет мои газеты. Поверь, это очень важно для меня, загадочно произнесла Питручина Пипс. А кстати, ты так не ответила, кто дал тебе мой адрес?

«Хм, а эта Питти не так проста, как кажется. Старуха крепкий орешек, явно из тех, кто будет стоять на своем до конца».

Ну что ж, я скажу вам, слегка раздраженно сказала я. Ваш адрес дал мне один чудак в привокзальном пабе. Я плохо его разглядела: все его лицо закрывал берет, и потом, я была

Тут мне подумалось, что, наверно, не стоит посвящать бабулю-божьего одуванчика в подробности моей нетрезвости и провалов в памяти¸ поэтому закончила фразу так:

Я была очень уставшей после дороги, не выспалась и плохо помню, как получилось, что ваш адрес оказался у меня в кармане.

Ха-ха, услышала я смех парализованной Питручины, а что ты еще плохо помнишь, деточка? Такая молодая, и уже все позабыла? Ха-ха! Ну ладно, внезапно она посерьезнела, а что насчет моей первой просьбы? Ты вычислишь этого жулика?

Тон, которым был задан вопрос, не оставил мне выбора.

Да, мисс Питти.

Спустившись в подвал, я обнаружила там кучу хлама. Пожалуй, столько барахла я еще никогда не видела. Внизу было грязно и ужасно пахло плесенью. Еще с лестницы я приметила, что альбом лежит на шифоньере, покрытом толстым слоем пыли, который стоял ровно посередине подвальной комнаты. В прыжке я стянула альбом вниз вместе с вековым скоплением паутины, упавшей на мою голову, и побежала наверх, отряхиваясь на ходу.

Я нашла его, мисс Питти!

Чтобы немного освежить реликвию, я протерла ее мокрым полотенцем. Через пару минут альбом предстал перед глазами хозяйки. Увидев его, старушенция радостно завопила:

О да! Джеки, это же мой альбом! Сколько же лет мы не виделись! она подъехала к столу, взяла старый переплет и принялась его листать. Завари чая, Аспен, ( повелительно сказала мне Питручина.

Вскоре свежий английский чай и овсяное печенье украсили стол, а мы уселись рядышком, как две закадычные подруги.

Ах, Париж, Париж начала свое повествование мисс Питти. Я была так молода, Аспен, и так глупа. Это было мое дебютное турне, а Париж был первым городом, в который мы приехали. Среди начинающих балерин считалось огромным счастьем попасть в труппу, которая будет колесить по всему миру со спектаклем «Кармен». Конечно, роль Кармен досталась не мне, но сам факт того, что я была среди везунчиков, позволял мне чувствовать себя на небесах от счастья. Нас поселили в шикарный отель с видом на ратушу. Меня завораживал французский язык, хоть я и не понимала ни слова.

Питручина помолчала и после вздоха продолжила:

А ведь не зря говорят, что Париж город любви. Впервые влюбиться мне довелось именно там. За три дня мы показали пять спектаклей, и руководитель труппы дал нам выходной, которого мы ждали как манны небесной. Большинство балерин хотели выспаться и дойти до Эйфелевой башни. А я мечтала о Версале и просто не могла упустить возможность его посетить! Стояла весна, кажется, конец апреля, и Версальский парк, сады, фонтаны и розарии так и манили меня к себе. Рано утром в свой выходной я поехала в это удивительное место. Так много слов было прочитано мной о Версале в путеводителях и в сентиментальных любовных романах... И вот я на месте Мощь и красота, открывшиеся моему взору, абсолютно ошеломили меня. Мне казалось, что целой жизни не хватит, чтобы насладиться этим великолепием. Не в силах двигаться от восхищения, я сидела на одной из скамеек около большого ступенчатого фонтана, как вдруг услышала мужской голос рядом с собой:vous êtes triste?

Что? пролепетала я несмело, от звучания этого прекрасного языка все внутри меня затрепетало, и воля моя уже была парализована.

Повернувшись, я увидела мужчину лет тридцати статного темноволосого красавца в белоснежной одежде. Наверное, он бы мог легко затеряться среди мраморных статуй. На несколько секунд я подумала, что у меня тепловой удар и мне мерещатся ангелы, сошедшие с небес в виде мужчин неземной красоты.

Ах, простите, вы, видимо, не говорите по-французски, произнес он уже на привычном и понятном для меня английском языке. Я спросил, почему вы грустите?

Я? Что вы... Напротив, я блаженствовала, созерцая окружающую меня красоту! Как жаль, что вскоре мне суждено покинуть и это место, и эту удивительную страну.

Мы разговорились, я рассказала о балете и об Англии, а Винсен, так его звали, поведал о себе и о собственном Модном Доме. Не прошло и двадцати минут, как он пригласил меня на ужин. Ресторан на Эйфелевой башне! Да я даже мечтать о таком не смела!

Ближе к вечеру, когда я в своем номере готовилась к свиданию, в дверь постучали. Открыв, я увидела горничную с большой розовой коробкой, перевязанной белой лентой. Она что-то прощебетала, сунула мне коробку и удалилась. Внутри оказалось платье невероятной красоты: нежно-кремового цвета, расшитое жемчугом, с длинным шлейфом и атласной лентой на талии. Там же была записка от Винсена, где он признавался, что это его лучшее платье, и что он хочет видеть меня сегодня вечером именно в нем. В постскриптуме сообщалось, что в восемь часов вечера за мной подъедет лимузин.

В этом наряде я сразу почувствовала себя королевой. Никогда в жизни не видела ничего более красивого: ткань струилась по моему телу как водопад, жемчужины, украшавшие декольте, переливались на свету. Спина была открыта, а мою осиную талию эффектно подчеркивала атласная лента.

К восьми часам я спустилась в холл отеля и осознала, что восхищенные взгляды всех вокруг были прикованы только ко мне: и женские, и мужские. Чувствовать это было настоящей эйфорией. Лимузин уже ждал меня. Я опустилась на сиденье, и он помчал меня навстречу судьбе по вечерним улицам весеннего Парижа.

Остановилось авто у самой башни. Винсен встретил меня с огромным букетом алых роз. Их было фантастически много, я никогда не думала, что букеты бывают такими огромными. Поднимаясь в лифте Эйфелевой башни, я вдруг призналась себе, что никогда еще не была так счастлива. Унылая Британия, серые краски и вечные дожди, мои прежние ухажеры из Лондонского университета искусств, неудачники-танцоры, в лучшем случае приносившие на свидание одну розочку с одной стороны, и Париж, Винсен с другой стороны. Ничто не могло сравниться с нахлынувшими на меня чувствами. Мы пили шампанское, ели французские шоколадные трюфели с хрустящей карамелью, шутили, он показывал мне свои эскизы, утверждая, что прихватил их наспех, чтоб удивить меня. Я просила его говорить по-французски, пусть смысл слов мне был непонятен, но звуки этого языка пьянили мой разум. Я знала Винсена всего несколько часов, но чувствовала, что встретила родственную душу. Мы смеялись как сумасшедшие

Когда шум от шампанского в наших головах стал изрядным, Винсен спросил, бросила ли я монетку в версальский фонтан, чтобы загадать желание. «Увы, нет», ( отвечала я. Тотчас мы оказались в лимузине, едущем в ночную даль. Винсен знал тайный лаз, через который мы пробрались в Версаль. Да, мы были в этом сказочном месте ночью, пьяные, счастливые, знакомые недолго, но знавшие друг друга всю жизнь. Именно в ту ночь мы пообещали друг другу, чточто бы ни случилось, каждые пять лет, ночью 22 мая, мы будем встречаться у фонтана, где познакомились.

Ночной Версаль прекрасен Я была безбожно пьяна, мои волосы давно растрепались, тушь потекла от слез, вызванных постоянным смехом, я уже не была столь роскошна, а вот Винсен Он был по-прежнему красив. Мы танцевали, он напевал песню Джо Дассена, и ему было абсолютно наплевать, что Бог обделил его слухом, и его пение больше напоминало вой раненого медведя Мне кажется, что именно в ту ночь от смеха у меня появились мои первые мимические морщинки, кокетливо вставила мисс Питти. Это было как вчера

Она закрыла глаза и стала мурлыкать: