Очевидно, в Татьяне всё ещё осталось довольно много живого и искреннего, потому что она неожиданно для себя и вопреки желанию сама залюбовалась Александрой Эмерих, которую сразу узнала. Та шла навстречу своему мужу так стремительно, что казалось, ещё немного и побежит, полетит. Белоснежная юбочка и такая же лёгкая летняя блузка, загорелая кожа, сияющий взгляд и… любовь. Да… Она самая… Любовь светилась в каждом взгляде, в каждом движении Александры. Её муж – именно так, не бывший Татьянин, а её, Александры, муж – тоже шёл ей на встречу, то и дело сталкиваясь со спешащими людьми и при этом не отводя глаз от жены.

Татьяна застыла, глядя на то, как два человека, которых она должна бы – но почему-то не может – ненавидеть, вливаются в толпу и разреают её, стремясь друг к другу.

Она увидела, как Александр протянул своей жене огромный букет полевых цветов, которые он скупил у нескольких бабулек. Взяв цветы, Александра спрятала лицо в разноцветных лепестках, потом оттуда, из цветов посмотрела на мужа и что-то сказала ему. Что-то такое, отчего лицо Александра приобрело вдруг совершенно идиотское, но очень счастливое выражение.

В этот момент по ногам Татьяны, обутым в дорогущие красные туфли, какая-то упитанная тётечка провезла сумку на колёсиках. Татьяна отмерла, сердито посмотрела на свои ноги, на удаляющуюся спину сумковозицы, безнадёжно махнула рукой и пошла в сторону машины.

«Был бы это триллер, а не жизнь, я бы сейчас, нацепив тёмные очки на пол-лица, подкараулила бы их и сбила на огромной скорости», - подумала Татьяна. Вместо этого она на своей красавице «БМВ» влилась в поток машин и поехала устраивать свою жизнь, отдельную от жизни Эмерихов. Ни мстить, не мелко гадить ей почему-то не хотелось. Зато очень хотелось плакать. А ещё узнать, что же такое сказала Александра Александру, от чего у него так изменилось лицо…


Саша увидел её сразу, как только она поднялась по ступеням подземного перехода. Машину она, отправляясь по делам, припарковала недалеко от метро. Александр освободился пораньше, и они договорились встретиться здесь, чтобы потом ехать домой вместе, «цугом», как, смеясь, называла это Саша. Александр приехал первым и всматривался в лица выходящих из-под земли людей, чтобы увидеть её как можно скорее.

Когда она, наконец, появилась, вынырнула из перехода, то почему-то показалась ему намного красивее, чем он помнил. Хотя она и так всегда казалась ему очень красивой. «Куда ж ещё-то?! Соскучился я, что ли, за день?» - подумал он, вглядываясь в её лицо и не в силах оторвать от неё глаз. К тому моменту, как они встретились в толпе, он так разволновался, что сразу же сунул Саше в руки цветы, обыкновенное полевое разноцветье, которые ему почему-то очень захотелось подарить ей. Она спрятала лицо в ромашки, васильки и люпины, а потом вдруг вынырнула из них и… Саша подумал, что у него солнечный удар случился. Потому что так невероятно, так невозможно было то, что сказала ему его жена, Саша Эмерих, глядя на него огромными изумлёнными серо-зелёными глазами…


… Глядя на мужа, такого долгожданного и любимого, Саша выдохнула и, сама не веря себе, сказала вслух то, о чём мечтала лет, наверное, с пятнадцати:

- Саш, мы… мы ждём ребёнка.


 конец.