Яна Перепечина - Непридуманная сказка

- Теперь мой, - улыбнулся Александр, - и моего сына.

- Я бы тоже от такого своей дочке хотела, - вздохнула головой девушка, - но у меня терпения и мастерства не хватит сшить. А в магазинах такие не продаются...

Татьяна, увидев на пороге мужа со здоровущим, размером почти с него, львом, мрачно поинтересовалась:

- Ты лечиться не пробовал, Эмерих? Зачем тебе это чудовище?

- Артёмке в комнату посажу. Вот начнёт ползать, будет с Лёвой обниматься, - и он понёс льва знакомиться с маленьким хозяином. Татьяна посмотрела ему вслед и зло прошептала:

- Тащит в дом всё подряд. Мало мальчишки, теперь ещё и это безобразие. Совсем крыша уехала.

Александр её не услышал.

А через три недели он, вернувшись с работы, обнаружил в тёмной пустой квартире рыдающего Артёмку и записку.

Но это было давно, так давно, что и вспоминать не стоило. Потому что теперь он спал на полу в комнате своего сына, а рядом с ним была она, та самая девушка, о какой он мечтал с... да всю жизнь мечтал.

Спящими на полу и обнаружила через полчаса Сашу и Сашу не выдержавшая ожидания тётя Тоня. Обнаружила, покачала седой головой и пошла за пледом. Укрыв своего доктора и его девушку, прикорнувшую рядом с ним и гигантским львом, она вернулась к сестре и сказала:

- Всё, можем больше не искать.

- Что не искать? – встрепенулась Акулина Сергеевна. – Я ничего не теряла.

- Не что, а кого. Жену Саше не искать, - усмехнулась Антонина Сергеевна, - жену. Нашлась она уже. Самая что ни на есть замечательная. Я одобряю. Всё у них получится. Вот увидишь.

- И как он сделал тебе предложение? – выпалила Ангелина, едва увидев на пороге подругу.

- Ангел, пытать будешь, не скажу, - развела руками в стороны Саша, разуваясь в прихожей и улыбаясь выползшей из комнаты следом за матерью Полине Вадимовне, - и, заметь, не из вредности, а потому что не помню.

- То есть как – не помнишь? – насторожилась Ангелина и снова, уже несколько угрожающе, переспросила:

- То есть как это ты не помнишь? Ты мне по телефону что сказала?!

- Что выхожу замуж, - Саша просочилась между подругой, грозно уперевшей руки в бока, и стеной и плюхнулась на колени перед крестницей, - ну, здравствуй, здравствуй, моя любимая.

- Надеюсь, я тебя правильно поняла и замуж ты выходишь за своего ненаглядного Эмериха?

- Да, замуж я выхожу за твоего ненаглядного Эмериха, сводница, - засмеялась счастливая Саша, - но вот как он мне сделал предложение, я не помню.

- Минуточку… - Ангелина протянула руку и ладонью потрогала лоб подруги. Потом постояла секунду в раздумье и оторопело велела:

- Дыхни!

- Ты что? – засмеялась Саша. – Ума лишилась?

- Это не я лишилась. Это ты не в себе. Как это можно забыть, как тебе любимый предложение делал? Вы ж не престарелая пара, празднующая семидесятилетие семейной жизни! Им было бы позволительно забыть. Но тебе! Тебе! Ты что, не понимаешь, как мне всё интересно?

- Понимаю, - покаянно кивнула Саша, - но я правда не помню. Честное-пречестное слово! Мы гуляли, разговаривали обо всём на свете, а потом вдруг выяснилось, что уже обсудили и венчание, и свадьбу, и всю нашу дальнейшую жизнь.

- М-да, - в раздумье протянула Ангелина, - то есть на колено он не вставал и кольца не дарил?

- Не-а, - легкомысленно отозвалась её неправильная подруга из ванной, где мыла руки, собираясь потискать крестницу, - он мне лучше подарок сделал.

- Это какой же? – Ангелина возникла в дверном проёме, протягивая подруге чистое, вкусно пахнувшее полотенце.

- Он сказал, что хочет детей. Моих и его общих детей. И что мечтает о том дне, когда я стану мамой Артёмке, - Саша наклонилась над раковиной, набрала полные ладони холодной воды и плеснула себе в лицо.

Несентиментальная Ангелина вдруг часто-часто захлопала ресницами, потом зачем-то посмотрела в потолок и, наконец, закрыла лицо полотенцем. Потом отняла его и хрипло сказала:

- Боже мой, Сань! Это такое чудо, Сань! Это лучшее, что может сказать мужчина женщине.

- Да, я тоже так думаю, - согласно кивнула Саша. – Я даже не верила, что и в моей жизни когда-нибудь такое будет после всего, что… Нет, больше о плохом вспоминать не буду! Ты представляешь, у меня будет уже готовый сын, самый лучший мальчик на свете, и ещё дети!

- А что я тебе говорила?! Что надо верить! А ты не верила!

- Я боялась, Ангел. И сейчас боюсь.

- Чего ты боишься, друг мой сердешный? – Ангелина всплеснула руками и сурово взглянула на Сашу.

- Боюсь, что это всё сон.

- А! Ну, это мы сейчас исправим! Сейчас я тебе гарантирую яркие реальные ощущения! – Ангелина исчезла и через несколько секунд вернулась с Поленькой, которую несла на вытянутых руках.

- На! – Она сунула дочь в руки куме и отряхнула ладони, как после тяжёлой работы. – Сейчас тебя твоя крестница в чувство приведёт! Ты её только к себе лицом поверни.

Нежно улыбаясь обожаемой Полине Вадимовне, Саша послушно развернула девочку к себе лицом и обняла. Секунду малышка прижималась к крёстной, потом завозилась, широко раскрыла ротик и со всей силы вцепилась дёсенками в нос Саши.

- Ай! – вскрикнула та.

- Ага-а!- кровожадно рассмеялась Ангелина. – Ну, что? Спишь?

- Нет, - Саша потёрла покрасневший мокрый нос, - а что это с моей девочкой?

- Ну, на этот счёт у нас в семье единого мнения нет. Валдайцев думает, что зубы наконец-то скоро полезут, они у нас что-то припозднились. А я уверена, что наша дочь готовиться стать пираньей… - она осеклась и с подозрением посмотрела на подругу.

- Подожди, что-то ещё ты мне не сказала. У тебя на лице написано. Колись-ка!

Саша засмеялась, сделала страшные глаза и таинственно прошептала:

- Ты только сядь, а то упадёшь.

- Что ещё? – Ангелина прижала руку к пышной груди и с ужасом уставилась на Сашу. – Не томи ты меня!

- Ты помнишь, как зовут нашего с Сашей сына?

- Артём…

- Ты помнишь, откуда он у нас?

- Оттуда же, откуда Поленька, - Ангелина ровным счётом ничего не понимала.

- Ты помнишь, когда он родился?

- Пятнадцатого февраля 2002 года.

- Молодец. А теперь подумай. У нас сын Артём, который родился в феврале прошлого года и которого Саша усыновил в больнице, где работает Валентина Павловна. Вспоминай, что было год назад.

Ангелина задумалась на секунду и громко ахнула, закрыв рот ладонью:

- Не может быть! Так не бывает!

- Это ты мне говоришь? А кто обещал мне сказку? Вот она и случилась. Сначала была страшной, а теперь стала волшебной.

- Не может быть, - потрясённо повторила Ангелина, качая головой. Кудряшки её тряслись, будто тоже удивляясь.

- Может. Артёмка – сын Олеси. Я свидетельство об усыновлении видела. Там чёрным по белому написано: мать – Ермохина Олеся Викторовна.

Проводив подругу, Ангелина снова позвонила мужу в очередной раз по делам службы уехавшему в Петербург. Памятуя о прошлой своей ошибке, в этот раз разговор начала как нежная жена.

- Димка, милый мой! Я так тебя люблю! – счастливо щебетала она в трубку, не давая Вадиму вставить даже слово. - Ты у меня умничка! Всё сделал, как надо! Всё получилось! Теперь тебе снова надо съездить на кладбище!

- Как?! Опять?! – поразился Вадим. – На какое на этот раз? Или у меня бессрочный тур по кладбищам Санкт-Петербурга? «Огласите весь список, пожалуйста».

- Туда же, на Смоленское!.. Нет, как всё-таки удачно, что опять в Питере!

- Я рад, что тебе моё отсутствие доставляет такие положительные эмоции.

- Да, милый! То есть, нет, милый! Я хочу сказать, что очень, очень скучаю и жду тебя! Но это здорово, что ты можешь сейчас же выполнить мою просьбу!

- Ты о поездке на кладбище?

- Ага! Димка, Димочка, у нас всё получилось. Ты такой умничка! И Ксеньюшка, Ксеньюшка просто молодец! Санька с Сашей собираются пожениться! Ура! Ты слышишь? Ура! А Артёмка Эмерих – сын Олеси Ермохиной. Как всё хорошо устроилось! Теперь нужно обязательно Ксеньюшку и Господа поблагодарить! Непеременно!

Вадим в Питере отнёс трубку от уха, улыбнулся и кивнул, будто жена могла его увидеть. Потом снова приблизил телефон к себе и негромко ласково сказал:

- Я ничего не понял, но зато я знаю, что люблю тебя, жена моя.

- Что?! – осеклась на том конце провода, за восемьсот километров от него ликующая Ангелина. – Что, Дима?

- Я люблю тебя, моя беспокойная, неугомонная, шебутная жена. И я, конечно, поеду на Смоленское кладбище и закажу благодарственный молебен. Даже два. Один за Сашек, а второй за то, что в моей жизни есть ты и Поля.

Притихшая Ангелина в Москве дрожащими пальцами погладила трубку и шепнула:

- И от меня закажи третий: я тоже благодарю, за тебя и за нашу дочь.

Утро выдалось светлое и тёплое, такое, каким и положено быть порядочному июльскому утру. Саша потянулась на их широченном семейном ложе и пошевелила пальцами рук и ног. Потом перекатилась ровнёхонько на середину кровати, приняв позу звезды, и негромко запела:

- И-и-и будем вместе лежа-а-ать, как две-е морские-е звезды-ы…

Больше слов она не знала, поэтому просто помурлыкала немного и счастливо засмеялась. В последние три месяца, прошедшие с той чудесной, невероятной, совершенно сказочной Пасхи, она вообще постоянно чувствовала себя неприлично счастливой. Такой счастливой, что даже дух захватывало: неужели это с ней, Александрой Катуниной, происходят такие расчудесные чудеса?

Снова засмеявшись, она потянулась за трубкой, потыкала в кнопки и, дождавшись ответа, повторила этот вопрос вслух: