– Ее родители сказали ей, что я просил ее руки.

– Ты не рассказал ей правды?

Майкл покачал головой.

– То, что она этого не знает, мне на руку. Будет лучше относиться ко мне.

– А если узнает правду?

– Не узнает. Родители ей не скажут. Захотели бы, сказали бы раньше. К тому же аукцион проводился за закрытыми дверями. Вряд ли кто-либо из его участников признается, что его ставку превзошли.

Хокхерст поднял бокал:

– За тебя, мой друг. Желаю тебе хранить свой секрет лучше, чем я хранил свой.

Если еще кто-нибудь скажет, как ей повезло стать маркизой Фолконридж, Кейт за себя не ручается, влепит пощечину. Дамы жаждали подробностей. Кейт лишь невесело улыбалась в ответ.

Вначале они с мужем принимали поздравления. Но как только все гости прибыли, они разошлись: Майкл – чтобы поговорить с Хокхерстом, Кейт – чтобы просто исчезнуть из комнаты. Но дамы ее задержали.

Кейт почти добралась до двери, ведущей в сад, когда услышала знакомый голос:

– Кейт?

Повернувшись, она улыбнулась герцогине Хокхерст:

– Ваша светлость?

– О, пожалуйста, не надо официальностей. Мы давние знакомые. – Она взяла руки Кейт в свои и слегка сжала. – Твоя свадьба явилась для меня неожиданностью. Я сама хотела найти тебе истинного лорда.

– Хочешь сказать, что мой муж не истинный?

Луиза вспыхнула:

– Ну что ты! Я просто не знала, что Фолконридж привлек твое внимание.

– Честно говоря, не привлек. Насколько я понимаю, он тоже не заинтересовался мною. Моя голова была занята другими вещами, и до сегодняшнего дня я, похоже, не совсем понимала, по какому пути иду. Должна признать, что чувства, которые я испытала только сегодня, меня ошеломили.

– Ну, по крайней мере твое замужество не связано с каким-либо скандалом.

– Тебе следует легче относиться к твоему скандалу.

– Мы делаем то, что должны.

Луиза была сестрой графа Рейвенсли – возможно, самого бедного лорда в Лондоне, и она не чуралась работы компаньонки для леди. Это было почетной работой для девушек благородного происхождения, и родители Кейт наняли тогдашнюю «леди Луизу» сопровождать ее дочь на разного рода общественные мероприятия, поскольку та была хорошо знакома с лордами и знала, что следует делать, а что не следует.

– В начале сезона, когда мы выезжали в свет, ты не рекомендовала Фолконриджа. Почему?

Луиза огляделась и, убедившись, что никто их не слышит, произнесла:

– Как ты знаешь, Фолконридж и мой брат друзья. Они редко бывали дома, поскольку собирались, чтобы покуролесить. Хокхерст тоже входил в их круг. Но сейчас я поняла, что судила о нем слишком строго. Возможно, я была несправедлива к Фолконриджу.

– Ты знаешь о нем что-нибудь?

– Александр и его друзья хотели, чтобы я замолвила за них слово перед тобой и Дженни. Я пообещала им, если они докажут, что стоят этого. Фолконридж счел, что я требую слишком многого. Но я поняла, что все они люди чести.

– А мы нет?

– Мы, разумеется, тоже. Но мы, женщины, существа гибкие. А мужчины обычно не гнутся, а ломаются.

– Говорят, будто он по мне сходит с ума? Ты веришь в это?

Герцогиня опустила голову.

– Луиза?

Она подняла взгляд, и Кейт прочла ответ в ее глазах.

– Если кто-то из нас и может завоевать его сердце, так это ты.

– Как дипломатично, – улыбнулась Кейт.

– Откровенно говоря, Кейт, я волновалась за тебя, когда была твоей компаньонкой. Ты не получала удовольствия от вечеринок и внимания мужчин, как Дженни. Возможно, выйдя замуж за Фолконриджа, ты все это наконец испытаешь.

Кейт посмотрела в противоположную сторону комнаты – туда, где, глядя на нее, стоял ее супруг. Он поднял бокал в молчаливом приветствии.

– Я также думаю, что он искал именно такую, как ты, – произнесла Луиза.

– Сомневаюсь, – возразила Кейт и повернулась к Луизе. – И, к несчастью для него, он поймет это очень скоро. Ему предстоят тяжелые испытания.

Глава 4

Майкл пришел к выводу, что в его жизни было три раза, когда ему приходилось готовиться особо тщательно: на аукционе, в день свадьбы и когда он должен был отправиться в спальню с женой в первую брачную ночь.

С того момента, как они покинули дом Роузов – после пышного и утомительного обеда с чрезмерным числом поздравительных тостов, – Майкл вдруг ощутил неловкость. Ни он, ни Кейт не проронили ни слова, когда карета везла их в его лондонский дом. Фолконридж мог лишь предполагать, что Кейт, как и он, раздумывает о предстоящей брачной ночи. Все события прошедшего дня были только прелюдией к тому, что должно было произойти.

Все ее вещи, а также вещи служанки уже прибыли, когда супруги вошли в свой дом. Фолконридж показал ей здание – это оказалось невыразимо скучно, – объясняя назначение каждой комнаты, словно она не была способна правильно определить все сама. Он представил ее слугам, понимая, что прежде всего необходимо увеличить их количество.

Кейт заинтересовалась библиотекой.

– Я хотела бы заполнить все эти полки книгами.

– Делай что хочешь, – ответил он.

Некоторое время они читали. Майкл почти не вдумывался в текст, размышлял о том, как вести себя в первую брачную ночь. Он хорошо знал, как держать себя с любовницей, но с женой?

Что надо делать, чтобы заманить жену в кровать?

Боже, ему придется учить ее плотской стороне жизни. Рассказать о том, что ей предстоит испытать. Ведь она девственница. Знает ли она о том, что происходит между мужчиной и женщиной? Говорила ли с ней об этом ее мать? По всей видимости, нет. Сам Майкл не получал но этому поводу никаких указаний.

Любовнице достаточно было его кивка по направлению к предмету мебели, на котором он хотел ее взять. Она великолепно знала, как доставить ему удовольствие.

Но его жена… Боже, ему придется ввести ее в мир плоти, сообщить истины, которые приведут ее в смущение, – и он не знает, с чего начать. Не то чтобы он мало знаком с наукой страсти, но он всегда имел дело с женщинами, которым не требовались наставления. Насколько хрупкой окажутся чувства девственницы? Что ожидает его жена? Ожидает ли она вообще чего-либо? Хорошо ли она знает, что происходит между мужчинами и женщинами? По всей видимости, нет. Сам Майкл никаких указаний никогда не получал. Он погрузился в это с инстинктами молодого жеребца. Но достойные женщины не имеют такой роскоши, как опыт. Нет, свой первый раз они оставляют для мужей – и это правильно.

Особенно для аристократии, где не должно быть вопросов по поводу того, кто является отцом, а кто – наследником.

Майкл хотел, чтобы его жена чувствовала себя свободно. Она не должна бояться, хотя бояться было чего. Ему придется сдерживать свой запал до того, как он ее подготовит соответствующим образом. Майкл хотел, чтобы она не жалела, что он оказался в ее постели, и чтобы охотно принимала его в будущем.

Издав стон сожаления, Майкл подумал, что в первый раз в жизни он может понять, что переживала его любовница: сомнения и страх, что она может ему не угодить. В некотором отношении он сейчас был в ее положении. Его купили, чтобы обслуживать состоятельную американскую наследницу.

Подходя к двери, он затянул кушак на своем изумрудно-зеленом шелковом халате. Майкл полагал, что у него имеется ночная рубашка, так что он не испугает своим видом новобрачную, однако обнаружилось, что рубашек у него нет. Он не выносил, когда его стесняет во сне одежда или присутствие кого-то рядом. По этой причине он никогда не спал вместе с любовницей. Она знала, что нужно покинуть кровать, как только страсть остывала.

Поступить подобным образом было бы разумно и с женой. Как только дело будет сделано, оставить ее одну в постели. Майкл постарался выбросить из головы сожаления, продолжавшие его обуревать. Он ввязался в это дело с открытыми глазами, и у него нет причин сокрушаться. Все в его жизни теперь будет лучше – и он должен благодарить за это Кейт. Если не ее саму, то женитьбу на ней и деньги, которые женитьба принесла, чтобы выбраться из бедности.

Настало время вернуть дьяволу долг.

Не то чтобы он считал Кейт Роуз Тремейн дьяволом, но он определенно чувствовал себя так, словно совершил сделку с этим существом в лице ее отца.

Майкл постучал в дверь, разделявшую их спальни, и открыл ее. Газовые фонари были зажжены. Кейт сидела в шезлонге возле окна, держа на коленях книгу. На ней был пеньюар из прозрачной ткани. Ноги окутывала шаль. Майкла охватило желание, настолько сильное, что он забыл об осторожности. Его влекло к Кейт с того самого дня, как они познакомились, но он не почувствовал, что вызывает в ней такие же эмоции. Когда Майкл вошел, Кейт едва оторвала взгляд от книги.

– Я пришел пожелать доброй ночи.

– Доброй ночи. – Она отломила дольку шоколада и отправила ее в рот.

Майкл внимательно посмотрел на нее. Она либо наивнее, чем он предполагал, либо увлечена чтением. Майкл кашлянул.

– Думаю, тебе будет приятнее пожелать доброй ночи в постели.

Кейт наконец повернулась к нему, и между бровями у нее появилась едва заметная складка.

– Хочешь пожелать доброй ночи или показать мне добрую ночь?

Может, она не так наивна; как он предполагал?

– Скорее, показать.

– То есть задрать халат и устроиться у меня между ног, пыхтя, как дикий кабан, пока не удовлетворишь свою похоть? Это называется исполнить свой супружеский долг?

Американские дамы очень сильно отличаются от английских. Он и представить себе не мог, чтобы леди говорила с ним в таком тоне.

– Я намеревался действовать более тонко.

– Ты любишь меня? – спросила Кейт.

Что это, насмешка? Однако выражение ее лица оставалось совершенно серьезным. И тон был искренним.

Он перевел взгляд на поблекшие обои. Их следует переклеить. Если она разрешит потратить на это деньги. Это сделка, которую он заключил с дьяволом.