Мария Чепурина - Ненастоящий поцелуй

Больше недели! Девять дней! И это еще не все! Сколько впереди? Сколько мне ждать его??? Ответил бы кто на этот вопросец…

Все-таки надо занять себя чем-нибудь конструктивным. В комнате, что ли, прибраться…

…А вдруг он там умер???»

– Ну позже, ну и что? Днем раньше, днем позже, какая разница? – пробурчал Михаил.

– Не днем, а целыми тремя днями, – тихо ответила Вера.

– Ну тремя! Проблема-то в чем, не пойму я? Случилось, что ли, что-то в эти дни?

– Нет… не случилось…

– В честь чего тогда наезд?

– Да не наезд это!

Вера сидела, поджав ноги, на кресле в единственной комнате Мишиной квартиры и сжимала в руке кружку с остывшим чаем – как будто пыталась снова его согреть. Кавалер устроился рядом, за столом, вполоборота. Он усиленно рылся к компьютере, изредка поглядывая на Веру.

– Может, расскажешь, как прошел слет? – вкрадчиво спросила девушка. – Что интересного там было?

– С чего это я отчитываться должен?! – услышала она в ответ.

– Миша! Ну что же это такое? Не понимаю, из-за чего ты такой злой! Я же просто… просто спросила… потому что…

– Потому что хочешь меня контроливать. Не правда ли, мадемуазель? Вы, дамы, все такие…

– Нет, не правда! Я спросила, потому что мне нравится слушать человека, который говорит о чем-то своем любимом! Я хотела увидеть, как ты рассказываешь про то, что тебе приятно! А еще я хотела сменить тему! Только и всего! Хотела не ругаться! А ты… А ты!

– Спокойно, сударыня. Вы не волнуйтесь…

– А вы, сударь, не грубите!

– Сами наезжать изволили…

– Что значит «наезжать»?! Я просто спросила, почему тебя так долго не было!

Миша свернул все окна на экране монитора, развернулся лицом к Вере и с напором произнес:

– Я задержался. Все продлилось дольше, чем я рассчитывал. Это достаточный ответ?

– Достаточный… – пролепетала Вера.

Михаил повернулся к компьютеру, снова защелкал мышкой. Какое-то время парень и девушка сидели молча.

– Просто я очень скучала, – выдавила наконец Созонова.

Какое-то время Миша не отвечал.

– Ты понимаешь, что я не мог не поехать, – сказал он, в конце концов.

– Понимаю.

– И скоро мне надо будет уехать опять.

– Опять?! Как?! – Вера чуть не разлила свой чай на кресло.

– Да. Опять.

– И что, надолго?

– Тоже около недели.

– Ми-и-и-иша…

– Тихо! Не канючь.

– И… Скоро едешь?

– Завтра.

На этот раз всему виной была реконструкция Бородинской битвы, к которой Михаил, как оказалось, готовился целый год. Звонить туда и писать эсэмэски, как объяснил молодой человек, можно, но только весьма нежелательно: современные средства связи будут вырывать реконструкторов из исторического контекста, да и вообще, скорее всего, их выключат. Вера рвалась провожать его на вокзал, но Миша решительно пресек это поползновение: «Терпеть не могу всяких соплей на перроне при чужих людях». Прощание ограничилось пятиминутным стоянием в обнимку на лестничной клетке и поцелуем в губы – одним, зато качественным и длинным.

– А после этого ты больше не уедешь? – вдруг спросила Вера.

Миша загадочно улыбнулся, поцеловал ее во второй раз, развернулся и ушел.

Второй «сеанс» ожидания дался Вере легче первого: видимо, сказывался накопленный опыт. Она просто купила компьютерную игрушку, известную своей затягивающей силой, и тупо рубилась в нее несколько дней. Вместо Миши ей стали сниться нарисованные города с нарисованными человечками. Это было как будто бы не так тоскливо, даже несмотря на то, что компьютерное поселение было названо Мишгородом, а все персонажи, внешность которых выбиралась игроком, стали рыжими.

Из тумана виртуальной жизни Созонову выдернуло неожиданное и пугающее известие.

– Разговаривал сегодня с соседкой из сорок седьмой… – сказал за ужином папа на пятый день ожидания-игры.

Вера сразу напряглась. Соседка из сорок седьмой была Мишина мать.

– Съезжают они.

– Как съезжают?! – Эти два слова мгновенно вырвались не только у Веры, но и у Киры, и у их мамы.

– Выселяют их хозяева, – сказал отец сочувственно.

– А что, они снимают? Мы не знали…

– Ну еще бы! Я вот тоже удивился. Оказалось, что снимают.

– Вот так известие…

– Встретил сегодня Тамару Петровну в слезах всю. В чем дело, спрашиваю? Она говорит: выселяют. Вчера ночью… представляете! ночью, в два часа!.. позвонила их хозяйка и потребовала убраться с жилплощади в течение недели. Ни объяснения, ничего. Тамара Петровна говорит, они тут уже два года, платили всегда исправно, не портили ничего – и тут вот такой сюрприз! Теперь надо срочно искать жилье!

– Бедная женщина… – охнула мама.

– А тут как назло еще и Миши нет рядом, – добавила старшая сестра. – Неизвестно, когда вернется.

– Миша будет через два-три дня, – сказала Вера.

– Нет, – ответил папа. – Он приедет этой ночью.

– Этой ночью! Ну, слава богу! Тамара Петровна позвонила ему, и он сразу же бросился домой? Хороший сын.

– Еще лучше. Когда она до него дозвонилась, Миша, оказывается, уже был в дороге, на обратном пути.

– Как уже в дороге? – глупо спросила Вера. – Он же мне говорил…

– Решил сделать тебе сюрприз! – хихикнула Кира и пихнула сестру в бок. – Компенсировать свое прошлое опоздание!

Через час, когда сестры уединились в своей комнате, младшая, все еще обескураженная и запутавшаяся, призналась старшей:

– Последнее время творится просто какая-то сплошная белиберда… Сначала эти его путешествия, а теперь, оказывается, они и вовсе съезжают! Кругом сплошное невезение. Такое чувство, что какие-то высшие силы стараются специально нам помешать! Все так бестолково, что я даже не могу радоваться тому, что он возвращается раньше времени…

– В романах влюбленные всегда должны проходить через испытания, – ответила Кира то ли ехидно, то ли всерьез. – Если у вас все разладится, то пусть лучше сейчас, чем…

– У нас не разладится! Вот только… Почему он не предупредил меня о том, что приедет раньше?

Миша вернулся злой, мрачный. Обнимать не хотел, от поцелуев отмахивался. В день возвращения у Веры не получилось с ним даже толкового разговора: парень только и мог, что бурчать себе под нос: «Поганая хозяйка… Поганый хозяйкин муж… Поганая квартира… Чтоб им всем пусто было… Никакого понятия о честности!» Единственное, что девушка смогла вытянуть из своего парня, было информацией о том, что владелица сорок седьмой поссорилась с мужем и теперь в срочном порядке от него съезжает, вследствие чего ей требуется жилплощадь. На робкий вопрос о том, что заставило Михаила вернуться раньше намеченного срока, тот разразился недовольной тирадой насчет Вериной навязчивости, стремления во всем его контролировать и неспособности к пониманию даже в такой трудной жизненной ситуации. Последующие два дня он бегал по каким-то квартирным делам и на эсэмэс-вопросы «Как жизнь?» и «Что нового?» отвечал, что жаловаться не хочет, а хвастаться нет повода.

На третий день квартира неожиданно нашлась. Вера даже застонала узнав: Химмаш, самый дальний, самый «дремучий» район, час езды до центра, два часа – до дома Созоновых… и это ночью, если пробок нет, а днем меньше, чем в три, не уложишься!

– Лучше было бы нам жить на улице? – мрачно спросил Михаил.

Через четыре дня после возвращения он уже переезжал. На лестничной клетке суетились, гремели, шуршали, соседи помогали вытаскивать вещи. Перед дверью квартиры, еще вчера бывшей для Веры центром вселенной, были хаотично наставлены облупленные табуретки, коробки с книгами, старые чемоданы, узлы с каким-то тряпьем, доски разобранного шкафа, закапанная краской стремянка, скатанный в трубу ковер, лыжи… Когда-то это были милые вещицы, составлявшие интерьер самого уютного в мире жилища, куда хотелось ходить в гости каждый день, где пахло Мишей, где царила романтическая атмосфера… Теперь они превратились в кучу старого, ничего не стоящего хлама, в лишний признак нищеты людей, потерявших пристанище.

Какое-то время Вера болталась на площадке вместе с грузчиками и соседями, помогавшими переезжать. Она печально проводила глазами кресло – то самое кресло, в котором всегда сидела, приходя в гости к возлюбленному, в котором превосходно помещались они оба, в котором было проведено столько волшебных минут, сделано столько романтических открытий… По иронии судьбы, это кресло вытащил из квартиры Верин отец. Следом за ним появился Михаил: круг от унитаза на плече, розовый тубус с туалетным ершиком в правой руке, мешок выкрученных лампочек – в левой. Вера тихо застонала, зажмурилась, как от боли. Подбежала к любимому, попробовала обнять:

– Ты ведь будешь приезжать ко мне, да, Миша? Или я к тебе? Ведь мы же не расстанемся?

– Да, солнце. Ну что за вопрос! Ясен пень, не расстанемся.

Вечером того же дня Вера жаловалась сестре:

– Не могу избавиться от ощущения, что все кончилось!

– Но ведь он не сказал, что вы расстаетесь, – отвечала Кира. – Да и ты этого не хочешь.

– Все равно… Мне кажется, что кончилось что-то очень важное, очень хорошее. Самая главная, самая романтическая часть наших отношений. И больше никогда это не повторится… Господи, как же я не люблю, когда что-то заканчивается! Это всегда так больно. И страшно.

– Не главная, а первая часть ваших отношений. Самая простая и приятная. После этого всегда начинаются испытания.

– Ну разве мало было испытаний?! Этот гнусный день рождения, глупый тренинг, ожидание… – Вера никак не желала успокоиться. – Когда-то Миша помог нам занести шкаф. А теперь мы помогали ему выносить вещи! Знаешь, сегодня, когда папа грузил их барахло, я даже как-то обиделась на него: получается, мой собственный отец способствовал тому, чтобы Миша скорее уехал от меня! Началось с переезда и закончилось переездом. Началось с затаскивания шкафа, а закончилось вытаскиванием. Симметрия такая получается, не находишь? В этом какой-то знак.