Морвенна увидела все: бесконечную цепочку оправданий, самообмана и глубокой, глубокой зависимости. Ей стало не по себе. Она взяла свою чашку кофе и печенье из банки, которую протягивала ей Лили. Может, наступил идеальный момент для того, чтобы наконец сделать первые шаги к новой жизни.

— Как думаешь, скоро картошка сварится? — спросила она.

* * *

Джек Сандфи не заметил, как Лиз перевернула кассету в диктофоне, хотя то и дело смотрел на нее, как будто хотел убедиться, что все идет хорошо. В его голосе слышалось обожание, и она не сомневалась, что Джек в полном восторге от той Лиз Чэпмен, которую сам себе нафантазировал. Единственное, чего она не понимала, — откуда взялось это нетерпеливое ожидание, желание и страсть; не мог же Джек Сандфи напридумывать все это на основании одной коротенькой статьи, к тому же написанной о другом человеке?

В летнем домике было тепло-тепло и темно, неподвижный воздух отяжелел от аромата сухой травы и теплого дерева. Если бы она встречалась с другим Джеком Сандфи, обстановка была бы идеальной. Размечталась. Усилием воли Лиз переключила внимание на мужчину, сидящего на диване. Ей приходилось бороться с собой; он говорил нудным, однотонным обволакивающим голосом. Слава богу, у нее есть диктофон.

Положив ручку на блокнот, Лиз попыталась сосредоточиться на интервью, но другая половина ее сознания вернулась к событиям, случившимся после того, как она познакомилась с другим Джеком Сандфи в отеле «Флаг». Почва для размышлений была богатой и плодородной, но слишком уж темной и вязкой, чтобы можно было найти хоть какое-то логическое объяснение происходящему.

— Может быть, — вдруг проговорил Джек, выпрямившись и прервав поток собственных размышлений, воспоминаний, болезненных и приятных впечатлений и случайного несвязного бормотания, — нам пойти посмотреть мастерские? Я говорил, что наконец-то снова принялся за работу? Я имею в виду настоящее творчество, новые скульптуры, новые идеи. Это так захватывающе — снова оказаться на коне, творить, создавать после столь долгого перерыва. Вы не представляете, как много для меня это значит. Дело в том, что… — он залился краской, отчаянно пытаясь совладать с бурлящими эмоциями. — Я хочу, чтобы вы знали, что это вы, Лиз, ваше сострадание, загадочность, таинственная магия заставили меня… — он поднял руки ладонями вверх, пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами: жест раскаяния и капитуляции. — Нет, простите. Я дал себе клятву, что не поступлю так с вами, примите мои жалкие извинения, дорогая моя. Я говорю слишком быстро? Умоляю, простите.

Он кивком указал на дверь, чтобы она не видела его замешательства:

— Уже должны были принести обед. Сказали, что он будет готов к часу дня. Сколько сейчас времени? Как вы думаете? Может, прогуляемся немного до моей мастерской, я буду вашим гидом, посмотрите на творческий процесс? Хотите взглянуть сейчас или позднее? Мы могли бы пройтись по саду, там очень красиво. Так как? — его неуверенность бросалась в глаза и ужасно ее смущала.

Избегая смотреть ему в глаза, Лиз положила блокнот и ручку на маленький кофейный столик, и постаралась не подавать виду, что ей не терпится убраться из этой крошечной комнатушки, атмосфера в которой уже накалилась до предела.

— По-моему, чудесная мысль. Я бы очень хотела взглянуть на вашу мастерскую… — начала она.

Джек расплылся в улыбке.

— Превосходно. Что ж, в этом случае… — с некоторым усилием он поднялся на ноги. Бренди давно закончилось, впрочем, как и содержимое той бутылки, которую он достал из-за дивана. Он держался прямо, хотя, очевидно, это удавалось ему с большим трудом.

— …пойдем, — закончил он, обращаясь как будто к самому себе. — В конце концов, там всего лишь какой-то салат, и даже если его и принесут… — Джек Сандфи замер и отогнал от лица что-то невидимое, или скорее то, что было видно только ему одному, — будто прогонял осу. — Короче, я хочу сказать, наш обед не испортится, даже если его принесут, пока нас не будет. Так что пойдем… — он сделал шаг вперед и подал Лиз руку, — …в мое убежище, мое логово, святая святых.

Лиз совсем не хотелось брать его под руку, но она никак не могла придумать предлог отказаться от столь галантного предложения. А что, если он примет ее прикосновение за поощрение к дальнейшим действиям? Поднявшись на ноги, Лиз услышала голоса, которые принес в летний домик легкий ветерок. Она вздохнула с облегчением, поняв, что они не одни. Лиз различила женский голос — это была девушка-австралийка — и мужской, который почему-то показался ей знакомым. Голоса накладывались друг на друга, смешиваясь с щебетанием птиц и шелестом ветерка в кронах деревьев: радостные, оживленные звуки лета. Они смеялись и подходили все ближе.

Лиз поспешила к двери, пользуясь возможностью обогнать Джека. Она выбежала на солнцепек и заморгала. Джек, заметив ее стремительное бегство, бросился вслед, отставая всего на шаг.

Лиз посмотрела в сад. По лужайке быстрым шагом, почти вприпрыжку, спешила блондиночка, а рядом с ней шел… шел… Одному черту известно, кто он такой на самом деле, но Лиз точно знала, что это — тот другой Джек Сандфи, у которого она брала интервью в отеле «Флаг».

Он был выше и шире в плечах, чем ей казалось. На нем была белая хлопковая рубашка, расстегнутая на шее. Закатанные рукава открывали руки, покрытые легким загаром. Рубашка была заправлена в потертые джинсы, а губы растянулись в нервной улыбке. Он посмотрел на нее; их взгляды встретились, и он провел рукой по волосам. Лиз почувствовала, как участился ее пульс. Он был прекрасен. Непонятно почему она испытала облегчение, и в животе у нее что-то сжалось, а потом взволнованно затрепетало.

К счастью, на помощь пришла девушка-австралийка.

— Привет, Джек, этот парень ошивался около мастерской, он ищет Лиз, — она улыбнулась и махнула рукой в его направлении. — Джек Сандфи, познакомься, это мистер Ник Хастингс. Он сказал, что договорился подъехать и встретить Лиз. — Она многозначительно взглянула на Лиз, будто ожидая, что та возразит. Лиз не произнесла ни слова.

— Я как раз шла в дом, помочь с обедом, — продолжала девушка, будто ни на что не намекая. — И услышала шорох в кустах.

Тем временем Ник двумя широкими шагами взлетел на крыльцо. Лиз внимательно за ним наблюдала, а потом он еще раз взглянул на нее. Трепетание в животе так и не прекратилось. Она знала, что должна что-то сказать, чтобы положить конец этому фарсу. Лиз набрала воздуха в легкие, но за мгновение до того, как она выговорила хоть слово, Ник, который теперь стоял рядом, схватил ее за локти и притянул к себе. Она ахнула, и он поцеловал ее так крепко, что у нее перехватило дыхание, и немногие слова улетучились из головы вместе с целым клубком мыслей.

Лиз отстранилась, борясь со смешанным чувством шока, негодования и невероятного изумления. Впервые за многие годы она потеряла дар речи.

— Я уже очень давно хотел это сделать, — с улыбкой произнес он. — Мне очень жаль, что все так запуталось, — он поднял руки и обвел жестом сад, Джека, блондиночку. Его глаза светились от радости и удивления. — Но больше я ни о чем не жалею.

Боже, какой же он симпатичный. Наверное, ей нужно дать ему пощечину?

— Я пытался объяснить все по телефону. Я понятия не имел, что все зайдет так далеко, прежде чем мы успеем во всем разобраться. Я должен был все объяснить еще во время нашей первой встречи, но было так трудно найти нужные слова и сказать правду. Я знал, что это интервью для тебя очень важно, но мы оба ошиблись. Как оказалось, мы очень ошиблись, но, когда я понял, что ты должна была говорить вовсе не со мной, что ты должна была встретиться с кем-то другим, я уже не смог остановиться, потому что мне очень хотелось, чтобы этим кем-то был я. Извини. — Он сделал паузу, и его улыбка погасла, превратившись в задумчивую полуулыбку. — Вот и все. Думаешь, у нас есть шанс все исправить? Начать с чистого листа. Ты дашь мне еще один шанс?

И прежде чем она успела сообразить, что ответить, Ник снова поцеловал ее, как будто в этом поцелуе и заключалось объяснение всех мучивших ее вопросов.

На этот раз Лиз невольно обвила ладонью его шею. Было так приятно к нему прикасаться. Он был сильным и теплым, от него пахло солнцем, мылом и дразнящим мужским мускусным ароматом, от которого у Лиз закружилась голова. В ней боролись гнев и желание — воистину адский коктейль.

— Извини?! — спотыкаясь, проговорила Лиз. Она опять отстранилась, отчаянно пытаясь вернуть самообладание, и негодование взяло верх. — И это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? Думаешь, так можно все исправить? Извини! Не могу поверить, что слышу это от тебя. Ты что, совсем спятил? Одного извинения недостаточно, чтобы исправить все то, что ты натворил. Это полнейшее безобразие, я просто не могу поверить, что ты заставил меня… — она злилась и путалась в словах, их было слишком много. Лиз пыталась выразить свое замешательство, не говоря уж о других эмоциях, которые кипели в ее голове, требуя внимания: в их числе была и надежда, что Ник поцелует ее еще раз. — Да я никогда в жизни так не злилась, так не…

И тут Лиз оборвалась на полуслове, внезапно осознав, что под сенью крыши на пороге летнего домика стоит Джек Сандфи и наблюдает за их перепалкой с видом невыразимой обиды и непонимания. Его лицо выражало такую боль, что она вздрогнула. Он почувствовал на себе ее взгляд, и их глаза встретились. Джек выпрямился в полный рост и протянул Нику руку.

— Здравствуйте, рад знакомству. Извините, я не расслышал ваше имя.

И не только он один.

— Ник Хастингс, дизайнер мебели, работаю на одну компанию в Норвиче, но недавно решил открыть собственное дело… — он повернулся к Лиз и понял, что не время рассказывать о себе. — Дело в том, мистер Сандфи, Джек, что тут вышло недоразумение. Думаю, я должен попробовать объяснить, что происходит. Я должен извиниться перед вами и Лиз.