Во время обеда я вызвалась присматривать за детьми, включая и двух сыновей Дансер. Мы устроились на детской площадке на территории клуба, и дети носились по ней, будто дикие животные, кричали и спрыгивали с качелей. Предсвадебный обед тоже проходил на территории клуба, поэтому я смогла помочь устроителю свадьбы. Она была другом клуба, ее звали Кендэс, и у нее был довольно жесткий юмор.

Еще я познакомилась с мамой Мари, Лейси Бенсон, и ее отчимом, Джоном.

Лейси была... другой.

По большей части, она была похожа на Мари. На самом деле, она вполне могла бы сойти за сестру Мари, ну, при первом взгляде точно. Но прическа Мари была свободной, а вот у Лейси был тот стиль, при котором точно знаешь, что у человека дорогая стрижка, тщательная укладка и куча средств, позволяющих прическе выглядеть естественно, но натурально. Обычно Мари не красилась. У Лейси же был идеальный макияж, а на одежде ни складочки. Она была истинной иконой стиля, за исключением табачного шлейфа, безотрывно тянущегося за ней.

Она была статной, ошеломляющей и чертовски безумной. Но это безумие не было чем-то ужасным. Она обладала такой бешеной энергетикой, что ее невозможно было сдержать, и она порхала вокруг Мари, словно колибри, до неприличия довольная за свою дочь. Лишь от одного взгляда на нее можно было устать.

Я поняла, что Кендэс не просто хороший человек, она практически святая. Не важно, сколько бы раз Лейси ни заставляла ее все переделывать, она лишь кивала и любезно улыбалась. И это было довольно впечатляюще, ведь мама Мари заставляла все переделывать по семь раз.

На восьмой раз, когда она решила все переделать, народу уже подавали закуски.

После обеда Лейси поднялась и произнесла долгий сбивчивый тост, рассказывая гостям истории, которые, как мне казалось, Мари не одобрила бы. Мы узнали о том, как она не любила одеваться, когда была еще совсем малышкой, и всегда раздевалась в магазинах. Услышали о том, как она решила прокатиться на соседском козле... надев шпоры.

Еще мы узнали о первой встрече Лейси и Хоса, и тут же рассказ перескочил на тюрьму, копов, управление гневом, ее мужа и обручальные пистолеты.

После такого, чувствуя полную дозволенность, мать Хоса захватила инициативу и поведала гостям о том, что он отказывался писать в доме первые пять лет жизни, а отец Хоса находил это уморительно смешным и обнадеживающим.

Тост Дансер завершил картину первых двух речей. Она встала перед всеми и попросила Мари выйти для особого подарка. Она достала маленькую плюшевую лошадь, о которой рассказывала в первую нашу ночь знакомства. У лошадки была сверкающая упряжь и узда.

Мэггс и Эм дополнили игрушку небольшим игрушечным «харлеем» для лошади.

Мари так сильно смеялась, что чуть не поперхнулась шампанским. Хос же смеялся зло, обернув руку вокруг шеи Дансер и сильно сжимая ее плечо. Прием перешел в довольно сильный захват и довольно долгую борьбу. Она кричала и вырывалась, но он не отпускал ее до тех пор, пока Дансер не сказала, что все выдумала, чему, разумеется, никто не поверил.

Мы с Ноа ушли в районе девяти, как раз тогда, когда начиналось самое интересное. Гости съезжались весь день, расставляли палатки за Оружейной и присоединялись к вечеринке, когда официальный обед был окончен. Я была вымотана, и все тело болело, поэтому была рада уйти. Мои синяки все еще окончательно не прошли, но, слава богу, в этот раз обошлось без сломанных ребер. На кровать я упала одна, желая, чтобы Ругер был со мной.

***

Утро в день свадьбы было теплым и идеальным.

Ребята довольно сильно рисковали, планируя мероприятие под открытым небом в октябре. Но риск окупился, потому что нет ничего красивее, чем осень в северном Айдахо. Деревья, покрывающие холмы, окрасились в яркие желтые и оранжевые цвета. Воздух наполнился тем терпким ароматом, который напомнил мне чувство от первого укуса яблока.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы Ноа оставался дома, пока я собиралась. Я знала, что к концу дня он будет просто невыносим, но мне хотелось, чтобы хотя бы в начале дня он слушался. Прошлой ночью Ругер домой так и не вернулся. Предполагаю, он всю ночь веселился с Хосом, и я гадала, чем же они могли заниматься...

На вечеринке вчера была куча народу, и большинство из них было женского пола.

После похищения он сказал мне, что не хочет никого, кроме меня, что ему можно доверять. Он даже легко поцеловал меня на ночь, когда провожал до машины.

Но я так до конца и не была уверена, что наше соглашение в силе, и где проходят границы этого соглашения. Мы до сих пор не разговаривали об этом. И сексом не занимались. Значит ли это, что он спал с кем-то еще? Возможно, со многими?

От этих мыслей мне становилось плохо.

Я могла бы просто спросить его. Существуют вещи, о которых он бы мне не сказал, но и врать бы не стал. Я просто не была уверена, что хотела услышать ответ.

К Оружейной я подъехала примерно за полтора часа до того, когда была назначена церемония. Повсюду были машины и байки. Девушки это утро провели, украшая территорию. Подъехав, я заметила Пэйнтера, и он приветливо мне помахал. Обойдя Оружейную, я отпустила Ноа к другим детям, который носились как угорелые, потому что во дворе велась подготовка к свадебному торжеству.

Пинкик, прислонившись к стене, с задумчивым видом наблюдал за детьми. Увидев меня, он жестом меня подозвал.

— Как ты? — спросил он.

Я пожала плечами.

— Наверное, довольно неплохо, — ответила я.

Смотря куда угодно, только не на него, я пыталась придумать, что нужно было сказать еще той ночью.

— Спасибо за помощь. Ну, в прошлый выходной.

— Не волнуйся, тогда ничего не было, — сказал он, качнув головой и изучая мое лицо. — Но я хотел поговорить с тобой.

— Конечно, — согласилась я, потому что многим была ему обязана.

— Ты знаешь, что произошло между Эм и Хантером? — напрямик спросил он. — Она сама не своя, а мне ни черта не рассказывает. Это не нормально, она всегда была моей маленькой девочкой, которая все рассказывала. Не такой, как ее сестра. А теперь она закрылась.

Вздохнув, я посмотрела в его лицо. Голубые глаза были сосредоточены, и я поняла, как трудно для него оказалось спрашивать об этом.

— Я не знаю, — ответила я. — Ночью они были наедине, а потом еще где-то час на следующий день. Она так и не рассказала, что случилось, но не думаю, что он ее изнасиловал, если ты этого боишься. Она не выглядела, как жертва. Эм на него злилась, действительно злилась. Это все, что я могу рассказать.

— Это больше, чем рассказала она, — отозвался он, и его губы сжались. — Она наверху с Мари. Думаю, тебе тоже стоит подняться. Они как шабаш ведьм. Когда я попытался подняться и поговорить с Эм, меня не впустили в комнату.

— Мне нужно присмотреть за Ноа.

Пикник перевел взгляд на стайку детей, бегающих по траве.

— Он никуда не денется, — ответил он. — Тут много взрослых. А тебе нужно быть с Мари.

— Я даже не знаю ее настолько хорошо, — запротестовала я. — Чувствую себя немного странно...

— Милая, ты увязла в этом клубе так же глубоко, как и каждый его член, — ответил он наставительным тоном. — Глубже и не придумаешь. Но это может быть и весело.

Он улыбнулся, а я в очередной раз поймала себя на мысли, насколько же он был привлекательным для человека своего возраста.

— Ладно, пойду посмотрю, как у них дела.

— Повеселись, — посоветовал он. — И присматривай за Эм. Если придумаешь, как я могу ей помочь, дай знать.

— Конечно.

Мари я нашла на третьем этаже в одной из спален.

Мэггс обнаружила меня, когда я была еще на кухне, и припрягла отнести наверх пиво. Разумеется, Мари решила, что выходить за Хоса полностью трезвой было не самой лучшей идеей. Как подруги, мы решили к ней присоединиться, ведь именно так и поступают настоящие друзья.

Да не оставим мы друзей своих в час нужны.

Мы несли пиво, поднимаясь по лестнице, и Мэггс рассказала, что никогда еще не видела Мари такой красивой... и такой раздраженной. Ее крики я услышала еще до того, как мы вошли в комнату, что-то о том, что она уже выросла и может сама за себя решать. Открыв дверь, я приземлила пиво на пол, от чего бутылки зазвенели.

Мари стояла в центре комнаты, одетая в шикарное белое платье — довольно классическое, с изящным декольте, зауженной талией, чтобы продемонстрировать ее фигуру, и длинным шлейфом. Каштановые волосы были немного подобраны сверху и струились вниз водопадом кудрей, в волосы были вплетены цветы. И никакой фаты.

Думаю, историй с легкой белой тканью ей хватило и в лимузине.

— Люблю тебя, — прокричала она, увидев меня.

Хотя я и не была уверена, что она точно определила, что я — это я. Нет, свой взгляд она сконцентрировала на пиве, схватив одну из бутылок и откупорив крышку обручальным кольцом, словно открывалкой. Залпом выдув почти целую бутылку, она наконец оторвалась от нее, поставила ее вниз и с вызовом посмотрела на свою мать.

— Моя дочь не наденет черную кожу на свою свадьбу, — заявила Лейси, держа в руках объект ссоры — жилет Мари с надписью «Собственность Хоса».

— Хос хочет, чтобы я его надела, — рявкнула Мари. — Для него это важно.

— Он не подходит к твоему платью, — рявкнула в ответ Лейси. — Это просто смешно. Это же твой день, ты должна выглядеть, как принцесса!

— Если это мой день, почему я не могу решать, что мне надеть? — спросила Мари, повышая голос.

Глаза Лейси сузились.

— Потому что я твоя мать, и знаю, чего ты хочешь на самом деле! — закричала она. — Черт, мне нужно покурить.

— Не хочу, чтобы мое платье пропахло табаком, — крикнула Мари в ответ. — И я хочу, чтобы в мой день все крутилось вокруг меня! Отдай мне мой чертов жилет!

— Нет! — перекричала Лейси.

Она огляделась вокруг и увидела на подоконнике ножницы для цветов. Схватив их, она грозно занесла их над жилетом.