Ги Бретон - Наполеон и Мария-Луиза

Полина была в восторге от того, как развивались события, и продолжала щедро распространять на окружающих «радость и довольство», демонстрируя при этом темперамент, который удивлял даже самых искушенных. Вот что писал о ней в своих «Мемуарах» канцлер Паскье: «Даже солнце тропиков изумлялось ее пылу и жажде наслаждений!..»

Очень скоро у ненасытной молодой женщины появились и другие желания. Ее воображение так смущали рассказы некоторых дам из ее окружения о «гигантских» размерах «некоторых чернокожих», что Полина решила, по меткому выражению Барраса, «провести опыт сравнения». Сделать это было нетрудно: привлеченные красотой Полины, негры с утра до вечера толпились вокруг ее дома.

Полина начала с праздника с эротическими танцами. Этот спектакль совершенно шокировал добрейшего Норвена: «Мы были по-настоящему смущены, — пишет он, — беспокоясь в первую очередь за нашу очаровательную генеральшу. Она же, желая доказать, что вовсе не презирает негров за их примитивные утехи, села на широкое сиденье, сооруженное из банановых листьев и помещенное матросами под арку из ветвей миндального дерева и олеандра. В конце концов мы вернулись в штаб, задыхаясь, если можно так сказать, от отвратительной картины, которая и сегодня преследует меня. Негры же, как неутомимые жрецы богини Кибелы, до утра предавались своей омерзительной оргии…»

Полина не разделяла отвращения Норвена. Совершенно очарованная увиденным, она жаждала поскорее «испытать» одного из темнокожих гигантов, которым восхищалась, наблюдая его в действии…

Большинство современных авторов утверждают с забавной серьезностью, что, хотя Полина и была очень возбуждена опьяняющим воздухом Сан-Доминго, она никогда не пускала в свою постель чернокожих. «Она довольствовалась, — пишет один из историков, — созерцанием их наготы, как любуются произведениями искусства».

Такое сугубо эстетическое отношение кажется нам весьма странным: ведь эта женщина, как писал остроумный мемуарист, была озабочена лишь одним — как бы «потешить свой трефовый туз»…

Кроме того, свидетельства современников опровергают подобное утверждение.

Баррас прямо говорит об «эротических излишествах и распутстве Полины не только в Европе, но и на Сан-Доминго, и не только с белыми офицерами, но и с неграми, которых она хотела сравнить с французами». Более хитрый и лицемерный Фуше пишет:

«Во власти тропического климата она погрузилась в самые разнообразные удовольствия». В «Скандальной хронике Империи» он добавляет: «У Полины Бонапарт на Сан-Доминго было много любовников. Она не только „утешала“ тосковавших вдали от родины французов, но и, как истинная гурманка, „отпробовала“ негров острова. Некоторые из них похвалялись выпавшим им счастьем — именно таким образом „подвиги“ генеральши Леклерк и стали известны обществу».

Так что мы считаем вполне доказанным, что у Полины были на Сан-Доминго цветные любовники, хотя современные исследователи с непонятной стыдливостью отрицают сей факт.

Леклерк довольно скоро узнал о беспутстве своей жены. Удрученный генерал искал способ наказать Полину, не вызвав скандала. Неосторожность некоторых француженок подала, ему счастливую идею: однажды солдаты обнаружили в вещах Тусена Лувертюра множество любовно-эротических писем, написанных мятежному вождю белыми женщинами…

Лйклерк немедленно издал указ и приказал расклеить его по всему острову: «Белые женщины, замеченные в связи с неграми, будут немедленно высланы во Францию, какое бы высокое положение они ни занимали».

Таким образом Полина была косвенно предупреждена об опасности. Закон отныне обязывал ее предаваться лишь «правильным» удовольствиям, и она немедленно отдалась генералу Умберу, «обладателю прекрасных усов, которыми он умел пользоваться»…

Но Леклерк недолго вкушал горькое удовольствие от еще одной пары рогов.

В «Истории секретного кабинета Наполеона Бонапарта» англичанин Гольдсмит идет еще дальше. Он заявляет, что Полина «питала весьма сильную страсть к Петиону и Кристофу (двум чернокожим вождям) и часто „утомляла“ их на ложе из роз». Нам, однако, кажется, что автор становится жертвой собственного желания приукрасить факты…

Совершенно неожиданно, подстрекаемые англичанами, негры возобновили в мае партизанскую войну против французов. Мужчин убивали, женщин похищали, а офицеров предавали смерти в общественных местах.

Муж Полины, поверивший в умиротворенность туземцев, был совершенно сражен случившимся. В страшной спешке. были приняты меры, направленные на восстановление порядка. Но было, к несчастью, слишком поздно — восстание охватило весь остров. В довершение всех несчастий на Сан-Доминго обрушилась страшная эпидемия желтой лихорадки.

Одной из первых жертв болезни стал Станислас Фрерон, умерший в июле. А вскоре болезнь охватила всю армию. За несколько недель, пишет Бернар Нар-бонн, «эпидемия погубила 1500 офицеров, 25000 солдат, 8000 матросов, 2000 гражданских чиновников и 750 военных врачей».

Леклерк в ужасе пишет:

«Чудовищные потери в войсках. Все мои генералы больны. Я вынужден использовать черных генералов… Невозможно отправить в поход европейские части: люди умирают на марше…»

А в это время Полина, абсолютно не отдававшая себе отчета в том, какая опасность грозит ее мужу, продолжала устраивать праздники. Хороший вкус не был самой сильной чертой этой женщины, и свои балы она называла «Свиданиями в погребальной комнате».

Окружающие смеялись…

Увы! 22 октября Леклерк заболел желтой лихорадкой и 2 ноября умер на руках у сраженной горем Полины…

Тело генерала было отправлено во Францию на «Свифтшуре». Полина провела весь путь на родину в каюте, оплакивая мужа, свою загубленную молодость и здоровье — общаясь со сторонниками Туссена Лувертюра, она заразилась «дурной» болезнью…

Несмотря на невероятное легкомыслие, генеральша Леклерк обладала определенным мужеством. Она доказала это 13 сентября, отказавшись покинуть мужа, который пытался с горсткой офицеров защитить столицу от осады частей мятежников.

1 июня 1803 года корабль вошел в порт Тулона, и Полину поместили в госпиталь под наблюдение врачей. Чтобы скрасить хоть немного дни карантина, подруг» сообщали ей в письмах последние парижские сплетни. Именно так она и узнала о пикантном приключении одного юноши, которого называли тогда «молодым дикарем из Аверона».

Послушаем, как описывает эту историю один из авторов « Хроники времен Консульства»:

«Этот молодой дикарь — скорее всего какой-нибудь, брошенный родителями ребенок — много лет прожил в лесах Аверона, питаясь фруктами и мясом диких животных. Дровосекам удалось поймать его сетью. Он так и не научился говорить, мог издавать лишь отдельные гортанные звуки. Благодаря возрасту и животной силе, он привлекал внимание женщин, удивлявшихся, что он не обращает на них никакого внимания, и спрашивавших друг друга:

— Как это мужчина может быть таким дикарем?

Однажды его привезли в Клиши-ла-Гаренн, к мадам Рекамье. Несколько минут он сидел тихо, потом начал проявлять беспокойство и, воспользовавшись тем, что его наставник отвернулся, сбежал. Когда его хватились, он был уже далеко. Кинулись искать в парке и в конце концов нашли висящим на дереве в одной рубашке.

Его воспитатель был очень раздосадован бегством. Чтобы заставить мальчика спуститься, он поочередно использовал просьбы и угрозы.

Вместо ответа молодой человек снял рубашку и продемонстрировал во всей красе свое мужское достоинство. Вокруг раздались крики. Никогда еще дамы, участвовавшие в этой охоте на беглеца, не находили его таким интересным, хотя и делали вид, что страшно смущены.

Наконец ему показали блюдо с фруктами, и он тут же спустился со своей «жердочки».

Больше молодой дикарь в свете не появлялся — его присутствие слишком осложняло ситуацию…»

Полина, сохранившая сладостные воспоминания о своем «общении» с неграми на Сан-Доминго, очень сожалела о том, что не сможет познакомиться с забавным дикарем.

Она утешилась, выйдя замуж за принца Боргезе…

Приехав в Париж, Полина обнаружила, что ее братья и сестры всего за год в десятки раз увеличили личные состояния благодаря стремительной карьере Бонапарта и живут в роскошных домах. Уязвленная вдова генерала Леклерка отправилась просить денег у Первого Консула и купила особняк Шаро в предместье Сент-Оноре.

Там она устроила уютное гнездышко — спальню с огромной кроватью, способной выдержать самые бурные любовные поединки, — и была готова принимать там всех понравившихся ей мужчин.

Для начала Полина возобновила связь с артистом Лафоном — она так и не смогла забыть его силу и пылкость. Однажды вечером между ними произошла весьма пикантная и забавная сценка. Полина вдруг

разрыдалась.

— Когда мы лежим с тобой в этой кровати, — пролепетала она любовнику, — мне кажется, что мой муж все еще жив…

Растроганный артист вынужден был приложить невероятные усилия, чтобы утешить слишком чувствительную вдову. Сейчас в этом здании находится посольство Англии.

Потом Полина по очереди доверяла свою, как говаривали светские поэты того времени, «семейную драгоценность» министру военного флота и по делам колоний адмиралу Декрэ, и целой толпе щеголей. Один из мемуаристов утверждает, что «очень часто она даже не знала имен своих партнеров»…

Бонапарт вновь забеспокоился. Надеясь, что супруг сумеет усмирить исступление чувств Полины, он решил немедленно выдать сестру замуж.

Молодая женщина как раз завела нового любовника — богатого, благородного и весьма недурного собой.

— Он нам подходит, — заявил Первый Консул брату Жозефу. — К тому же с его помощью мы попробуем помириться с роялистами. Прошу тебя, проведи предварительные переговоры.