— Смотри, не пожалей потом, – лукаво сощурившись, пригрозила Аня.


— Принцесса моя, – счастливо улыбаясь, проговорил Илья, поставив Аню на пол прохладного холла. — Я жалею только о том, что придётся ждать три месяца. Или сколько там дают нынче на раздумья?


Аня пожала плечами. Страх прошлого, на цыпочках подкравшегося ещё в машине, отступил.


Они написали заявление, а потом завтракали в уютной кафешке с плетёной мебелью и видом на набережную.


Но в тот день Аня приходила в это кафе не только с Ильёй. Много позже она сидела за тем же столиком, а брюнетка напротив просила Аню оставить Илью в покое. Аня не соглашалась. Мольбам не вникала, угроз не боялась, а в историю с беременностью не поверила. Поэтому не стала выслушивать брюнетку дальше, встала из-за столика.


— Я не отдам тебе Илью, – спокойно сказала она, расплачиваясь за кофе.


— Ты ещё пожалеешь, – проскрежетала брюнетка, тоже поднявшись. — Тебе со мной не тягаться. И Илья будет моим.


— Должна тебя разочаровать, – улыбаясь, отвечала Аня. — Илья уже давно мой.


И ушла, оставив изумлённую соперницу с носом. Не теряя времени, поймала такси. Ей хотелось побыстрее оказаться дома и ждать, когда ее Илья вернется с работы. А потом кормить его, наблюдая, как он жмурится от удовольствия, прихлебывая горячий и очень сладкий кофе. В тот день она стала преступницей, но нисколько не раскаивалась в этом. Илья действительно сделал её самой счастливой женщиной. Жаль только его женой она так и не стала. Не успела, потому что случилось что-то страшное. То, что Аня не хотела вспоминать.


Она ощутила, как холодное лезвие коснулось её лица. Боль обожгла щеку. По шее стекла кровь. Аня видела её на своей коже, на чужих пальцах, губах, ощущала ржавый привкус во рту… И его она видела. Своего дьявола с потемневшими оспинами в пол-лица и затянутыми похотливой мутью безумными глазами…


«Нет…Нет…» – захрипела она. Тело содрогнулось от боли и отвращения.


Нет! Она не хочет это вспоминать. Нет сил. Страшно… Больно… Стыдно…



...Аня распахнула глаза от незнакомого голоса. Голоса, что не принадлежал её мучителю.


Над ней склонился молодой мужчина. Самый родной и близкий. Тот, о ком она думала каждую минуту.


— Илья… – пробормотала она едва слышно. Отчасти из-за того, что её гортань превратилась в наждачную бумагу. А отчасти потому, что боялась спугнуть счастливое видение.


Тот, кого Аня никак не могла здесь видеть, поднял голову и приветливо улыбнулся. Видение растворилось, разбилось о барьер реальности, и Аня закусила губу от невыносимой боли, разорвавшей сердце. У мужчины было смуглое лицо, пухлые губы, близко посаженные глаза пронзительного синего цвета, кустистые брови, почти сросшиеся на переносице, и ни единого намёка на полумесяц на щеке. А звали его действительно Илья и ещё как-то по отчеству, но Аня не запомнила.


— Ну слава Богу, – улыбнулся он. — Ох и напугали же вы меня.


— Где я? – выдавила Аня непослушными губами.


— Вы в больнице. Я ваш лечащий врач. Илья Андреевич. Как вы себя чувствуете?


— Тошнит…


— Это после наркоза, – кивнул доктор, – скоро пройдёт. Голова болит?


Аня отрицательно покачала головой. В ушах зазвенело. Она застонала.


— Что? – перепугался доктор, склонившись над ней.


Он ощупал её скулы, лоб, проверил глаза.


— Болит что-нибудь? Ноги? Руки? Голова?


— Нет, – запинаясь, отвечала Аня. — Я не чувствую…


— Что не чувствуете? – обеспокоился доктор.


— Руки…Ноги… – Аня сглотнула подкативший к горлу комок.


— Странно… До операции чувствительность была в норме.


— Операции? – переспросила Аня.


Доктор молча кивнул, взял её ладонь в свою.


— Попробуйте-ка сжать мою руку, – попросил он.


Аня попробовала. Напряглась, стиснула зубы, но ощутила. Подушечками пальцев коснулась горячей руки доктора.


— Отлично, – улыбнулся он. — А теперь пошевелите пальцами на ноге.


Аня пошевелила. На лбу выступил пот.


— Превосходно. А говорите – не чувствуете.


— Док…доктор, а что со мной?


— А вы не помните? – он сел на стул рядом с кроватью.


— Н-нет…


— Ну и хорошо. Пойдёте на поправку и вспомните. Позже пришлю медсестру – сменить повязку. А пока отдыхайте.


И ушёл. Нет, умчался к другим пациентам, которых у него было наверняка немало. А Аня не успела спросить, что за повязка и где? На руках и ногах не было никаких бинтов. Только лицо стягивало неприятное ощущение. Неужели?..


Догадка ослепила Аню жуткими картинками: лезвие ножа, кровь на щеке, шее… Она не верила собственным воспоминаниям. С огромным трудом согнула в локте руку. Выдохнула. Дрожащими пальцами коснулась щеки, подбородка, носа, лба…


Бинты скрывали всё, что когда-то было её лицом.


Обессилено уронив руку, она закричала.



Глава 5.

Лето, 2014 год. 



Ночь обернулась кошмаром. Он пришёл к ней из темноты. Её мучитель…


Ворвался холодным ветром и чёрными тенями. Как хищник, загоняющий жертву. Он и сеть хищник. Опасный. Смертельно. Страх холодным потом растекается по телу. Парализует. Аня хочет закричать, но горло пересохло. Она молча смотрит, как её мучитель подходит к соседней кровати. Толстыми пальцами касается лица девушки. Она не просыпается, но на его руках кровь. Сердце испуганно мечется в груди. Он чувствует Анин страх. Оборачивается. Аня видит его лицо. Жуткое. Обезображенное чёрными, гноящимися оспинами. Изо рта течёт что-то тёмное. Кровь? Он делает шаг к Ане. Она вжимается в холодную стену. Кровать жалобно скрипит. Он садится на самый край. В его руке блестит нож. Ухмыляется, касается лезвием её паха, опускается ниже. Лопается кожа. По ногам течёт кровь. Крик разрывает её горло…


Аня распахнула глаза, тяжело дыша. Кошмар растаял в солнечных лучах, заливающих палату. И так всякий раз с наступлением дня. Пот пропитал повязку, и теперь неприятно саднило лицо. Боль сверлом засела внизу живота. Невыносимо хотелось пить. Аня повернула голову. Соседки не было. Она уже лежала в этой палате, когда прошлым вечером сюда перевели Аню из реанимации. Молодая, измученная девушка со сломанной рукой. Она называла Аню подругой, но Аня не помнила её. Как не помнила, есть ли у неё друзья вообще. Будто кто-то намеренно стёр воспоминания, как ластиком карандашный набросок. Все, кроме связанных с Ильёй.


Тишина давила, сводила с ума. Тело словно пробивали гвоздями. Рвущими кожу, царапающими мышцы. Сердце не находило себе места, задыхалось от воспоминаний. Но только в них Аня находила спасение от мучительного безмолвия.


Аня закрыла глаза и тяжело выдохнула. Тело вздрогнуло от трепета.


И зачем она только поддалась чувствам и решила встретиться с Ильёй? Захотела посмотреть на него. Как выглядит теперь, как живёт и счастлив ли. Посмотрела…


Она до последнего момента боялась, что ей нет места в его счастливой жизни. Чувствовала, что им не судилось быть вместе. Интуиция не подвела…

Питер встретил её дождём и промозглым ветром. С самых первых шагов он окатывал её колкими брызгами, пинал ледяными порывами. Сбивал с пути продрогшими пассажирами, толпящимися на серой платформе. Питер не хотел видеть её на своих улочках. Как будто заранее знал, чем обернётся их новая встреча. Но Аня не внимала городу, отряхивалась от назойливых капель и уверенно шла дальше. 


Её никто не встречал – Аня приехала на три дня раньше запланированной презентации своего нового романа. Впервые в городе на Неве. Остановилась в центре. Намеренно выбирала номер с видом на Исаакиевский Собор, у стен которого шесть лет назад перевернулась её жизнь. Тогда Санкт-Петербург приветствовал её буйством осенних красок и царским величием старинных домов и мостов. Теперь же всё стёрлось за серой пеленой мороси, как отголосок того дня, когда Аня почти оборвала нить собственной жизни… 


Поезд прибыл ранним утром, а через полтора часа Аня уже заселилась в двухкомнатный номер, в окна которого заглядывал молчаливый Исаакий. Серый мраморный гигант, овеянный множеством тайн и легенд, о которых так чарующе рассказывал Илья. Давно, в их с Аней прошлой жизни. Илья влюбил её в этот величественный храм, а вместе с ним и в сам Питер. Город, который словно играя показывал Ане, что она здесь чужая. И она ощущала себя лишней в жизни того, на чьих окутанных сумерками улицах искала любимого мужчину. Сизое от туч небо роняло на землю скупые слёзы, но Аню они не останавливали. Как и туристов, приехавших окунуться в романтическую атмосферу белых ночей. Они буквально заполонили город: набережные, кафе; любопытными мухами облепили местные достопримечательности. Аня сторонилась шумной молодёжи, рвущей струны гитар на лавочках скверов, но иногда её останавливали, просили сфотографировать. То у памятника, то у собора, то просто на лавочке. Она соглашалась, отвлекаясь от тягостных мыслей, нет-нет и утягивающих её в водоворот прошлого. А на какой-то площади долго слушала уличных музыкантов, завораживающих игрой на саксофоне. Тоскливый блюз напомнил Ане отца. Таким, каким она знала его лишь по многочисленным фото. Смеющимся, с саксофоном в руках. Влюблённым в жизнь и музыку. Жаль, но она так ни разу и не услышала, как играет отец. Он умер, когда Ане было всего десять – сгорел пьяный вместе с квартирой. Хорошо, что маленькая Аня с братом тогда были у бабушки с дедушкой. Это случилось спустя два года после трагической гибели Аниной мамы, которую сбила машина, когда женщина возвращалась домой с работы. А еще спустя полгода после смерти отца не стало и бабушки – она просто уснула и не проснулась. Так они с дедом остались одни. Потом брат женился, а в Аниной жизни появился Илья. Сейчас у Ани не было никого – дед умер девять лет назад, брат ее ненавидел, а от Ильи она отказалась сама. Одна, в чужом негостеприимном городе.